Стипендия L’Oréal-UNESCO: изучая мир, мы познаем себя

7 сентября 2020 года были объявлены имена десяти молодых российских женщин-ученых, удостоенных национальной стипендии L’ORÉAL-UNESCO «Для женщин в науке» (lorealfellowships-russia.org). В 2020 году на конкурс поступило 388 заявок из 51 города России — это на 16% больше по сравнению с прошлым годом. Данный конкурс проводится в России с 2007 года при участии Российской академии наук и Комиссии РФ по делам ЮНЕСКО.

К сожалению, из-за нестабильной эпидемиологической ситуации традиционную торжественную церемонию награждения было решено перенести на 2021 год, когда состоится чествование победителей как 2020, так и 2021 года. Наша газета обратилась к свежеиспеченным лауреатам с вопросами об их работе и семье. Публикуем поступившие ответы.

‌

Алёна Старикова, докт. хим. наук, вед. науч. сотр. НИИ физической и органической химии Южного федерального университета:

— Какая тема исследований сейчас вас увлекает? Над чем вы работаете?

— Сейчас мои основные усилия сосредоточены на проведении квантово-химических расчетов с целью поиска молекул, которые могут послужить основой элементной базы квантовых компьютеров — высокопроизводительных вычислительных устройств следующего поколения. Мне также интересны вопросы машинного обучения и другие актуальные темы фундаментальных исследований.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку, выбор области научного поиска?

— В детстве я не задумывалась о такой серьезной профессии, но не последнюю роль в моем выборе научного пути сыграло то, что я родилась и выросла в семье, так или иначе связанной с наукой и образованием. Научной работой я заинтересовалась уже во время обучения в университете.

— Что вам больше всего нравится в научной работе, а что, напротив, кажется самым неприятным?

— Наука, в частности химия, привлекает меня прежде всего тем, что мы предсказываем, получаем и изучаем новые соединения и вещества, которые ранее не были известны. Все лекарства, спасающие жизни людей, являются результатом работы химиков, создание литиевых аккумуляторов способствует появлению мобильных устройств и гибридных автомобилей — химия меняет жизнь, и меняет ее в лучшую сторону. Химия везде: всё вокруг состоит из элементов; в человеческом организме протекают биохимические процессы, которые необходимо научиться понимать, прогнозировать и регулировать. То есть, изучая химию, мы изучаем и познаем себя и весь окружающий мир. Это действительно очень интересная область деятельности, дополнительной положительной стороной которой являются конференции, встречи и общение с умными людьми.

Наверное, к категории неприятного, точнее непредсказуемого, в буднях российских ученых можно отнести дискретность трудовых отношений: срочные контракты заключаются на несколько лет, и отсутствие определенной долгосрочной перспективы толкает некоторых коллег на поиск стабильности за рубежом. С одной стороны, конкурсный отбор в системе научных грантов заставляет ученых быть в постоянном творческом тонусе, но, с другой, всем хочется уверенности в завтрашнем дне.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Было ли с вами что-то подобное?

— К счастью, на своем научном пути мне не приходилось сталкиваться с предвзятым отношением, хотя статистика действительно свидетельствует о патриархальности российской науки. В нашем вузе есть замечательный пример преодоления «стеклянного потолка». Ректор и президент Южного федерального университета — женщины: Инна Константиновна Шевченко и Марина Александровна Боровская. Они не только состоялись как ученые, но еще и руководят коллективом более чем в 50 тыс. человек.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Есть ли у вас дети? Поддерживает ли семья вашу научную работу?

— Мой супруг — кандидат химических наук, старший научный сотрудник ЮФУ, у нас есть совместные пуб­ликации. Мы работаем в близких областях, наше обсуждение научных вопросов зачастую выходит за рамки рабочего времени. Мои родители — доктора наук. Я всегда ощущаю поддержку со стороны близких.

Роза Усольцева, канд. хим. наук, ст. науч. сотр. лаборатории химии ферментов Тихоокеанского института биоорганической химии ДВО РАН:

— Какая тема исследований сейчас вас увлекает? Над чем вы работаете?

— Я продолжаю заниматься структурными исследованиями полисахаридов бурых водорослей. Над этой тематикой я работаю уже более 10 лет, установила около 15 различных структур полисахаридов. Некоторые из них похожи, другие же необычны и уникальны. Каждый объект — это интересная загадка, ребус, в некотором роде вызов, и, когда удается узнать что-то новое, это очень заряжает позитивом.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку, выбор области научного поиска?

— Я очень любила в детстве научную фантастику, а еще мой дед выписывал много медицинской и научно-популярной литературы. В частности, он очень увлекался лекарственными растениями. Может быть, это сыграло свою роль в том, что я пришла в науку.

— Что вам больше всего нравится в научной работе?

— Я считаю работу в науке очень интересной и творческой. Можно самостоятельно ставить себе задачи, относительно мало ограничений. Научная деятельность очень способствует развитию — мы всё время учимся чему-нибудь новому, многое узнаем. Я люблю работать со студентами, передавать им знания, мне нравится осознание того, что я приношу пользу.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Было ли с вами что-то подобное?

— Нет, я такого не замечала. Мне кажется, что те, кто много сил вкладывает в свои исследования, всё равно получают свои результаты. Как научные достижения, так и признание научного сообщества. Вне зависимости от пола.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье. Есть ли у вас дети? Поддерживает ли семья вашу научную работу?

— Я замужем, мы воспитываем дочку, ей четыре года. Муж меня очень поддерживает. Понимаете, работа ученого не заканчивается с окончанием рабочего дня. Иногда так увлекаешься, что трудно переключиться; иногда бывает, что нужно сделать что-нибудь в сжатые сроки. Я часто пишу статьи дома, иногда и ночами. Могу сутки безвылазно сидеть и писать. Муж относится с пониманием, занимается в это время домом, ребенком. Он знает, что для меня важна эта часть моей жизни. Я ему очень благодарна за это. Все мои родные тоже меня поддерживают, гордятся мной.

Анастасия Снежкина, канд. биол. наук, ст. науч. сотр. Института молекулярной биологии им. В. А. Энгельгардта РАН и Центра высокоточного редактирования и генетических технологий для биомедицины, а также сотрудник ЦКП «Геном» (Москва), лауреат премии Правительства Москвы 2017 года:

— Какая тема исследований сейчас вас увлекает? Над чем вы работаете?

— Исследование молекулярных основ развития редких нейроэндокринных опухолей человека — параганглиом головы и шеи. Мы определяем генетические нарушения — мутации и эпимутации, изменения экспрессии генов, которые связаны с образованием и прогрессией этих опухолей. Эти знания позволят усовершенствовать методы диагностики, терапии и выявления наследственной онкологической предрасположенности.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку, выбор области научного поиска?

— Да, были. Это книги Рика Морриса «Тайны живой природы» (М.: Росмэн, 1997) и Роберта Ротенберга «Расти здоровым: Детская энциклопедия здоровья» (М.: изд-во «Физкультура и спорт», 1992). Помню, когда была ребенком, часто доставала эти книги с полки, с большим интересом рассматривала картинки и изучала текст.

— Что вам больше всего нравится в научной работе, а что, напротив, кажется самым неприятным?

— В научной работе мне нравится увлекающий процесс исследования и результат, который является совершенно новым знанием и дает понимание природы вещей. А также нравится, что это приносит пользу обществу.

Неприятна «офисная» работа, которая отвлекает от экспериментов и прерывает размышления.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Есть ли у вас дети? Поддерживает ли семья вашу научную работу?

— У меня есть любимые муж и мама. Они знают о моей увлеченности научной работой, понимают ее важность и поддерживают меня.

Александра Бородкина, канд. биол. наук, ст. науч. сотр. Института цитологии РАН (Санкт-Петербург):

— Какая тема исследований сейчас вас увлекает? Над чем вы работаете?

— Я занимаюсь исследованием уникального феномена клеточного старения. Как бы парадоксально это ни звучало, клеточное старение — важнейший защитный механизм нашего организма и появляется оно еще в раннем эмбриогенезе. Клеточное старение представляет собой сложную молекулярную «программу», которая запускается в клетках с поврежденной ДНК, чтобы заблокировать их размножение и предотвратить перерождение в злокачественные раковые клетки. В молодом здоровом организме, выполнив свое основное предназначение, старые клетки удаляются клетками иммунной системы.

Однако с возрастом или в случае каких-то нарушений эффективность работы иммунной системы снижается, и старые клетки могут накапливаться в тканях. Считается, что именно накопление старых клеток в организме способствует развитию старения в его классическом понимании, а также является риск-фактором для различных возраст-ассоциированных заболеваний (сердечно-сосудистых, остеопороза, остеоартрита, нейродегенеративных и других). Для того чтобы замедлить эти нежелательные процессы, сегодня ученые всего мира активно разрабатывают специальные препараты, которые позволят направленно «убивать» старые клетки в организме.

Одной из целей моей исследовательской работы как раз и является поиск таких фармакологических агентов. Однако, для того чтобы их найти, необходимо очень детально изучить молекулярные процессы и внутриклеточные изменения, которые происходят при старении клеток. Более частный аспект моей работы, также связанный с клеточным старением, — это установление роли таких стареющих клеток в заболеваниях женской репродуктивной системы.

— Что вам больше всего нравится в научной работе?

— Процесс рождения гипотез. С одной стороны, это творчество, а с другой — кропотливая работа. Сначала ты должен полностью погрузиться в вопрос, который исследуешь, и проанализировать огромное количество разрозненных литературных данных. Затем начинается самое интересное — синтез, когда ты пытаешься связать все разрозненные «фрагменты» в единую картину. И наконец, самый волнующий этап — экспериментальная проверка твоих предположений.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Есть ли у вас дети? Поддерживает ли семья вашу научную работу?

— Я замужем, и, несмотря на то что деятельность моего мужа совершенно не связана с наукой, он относится с большим интересом и восхищением к тому, чем я занимаюсь. Также меня поддерживают родители.

Дарья Смирнова, науч. сотр. Института прикладной физики РАН (Нижний Новгород), PhD (Австралийский национальный университет):

Мне кажется важным поддерживать работу женщин-ученых в академических институтах, особенно в теоретической физике. Признание научного сообщества, безусловно, служит стимулом к развитию и продолжению работы в области фотоники, изучению топологических состояний классического и квантового света.

Для меня премия важна в первую очередь как признание актуальности и перспективности моих научных исследований. Очень приятно получить индивидуальную награду, которая оценивает качество работы, поскольку решение принималось компетентным жюри.

Мой путь в науку во многом определила полученная на конкурсной основе индивидуальная стипендия, благодаря которой я окончила аспирантуру Австралийского национального университета.

Ирина Елисеева, канд. биол. наук, ст. науч. сотр. Института белка РАН (Пущино):

— Какая тема исследований сейчас вас увлекает? Над чем вы работаете?

— Я изучаю молекулярные механизмы, регулирующие синтез белков и рибонуклеиновых кислот, на уровне конкретных генов и с точки зрения их клеточного разнообразия. Клетка — это очень сложно устроенный объект, многие протекающие в ней процессы взаимо­связаны. Сейчас наибольший интерес для меня представляет взаимосвязь процессов, происходящих в ядре клетки (например, транскрипции и модификации мРНК), и регуляции биосинтеза белков (трансляции) в цитоплазме.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку, выбор области научного поиска?

— Научно-популярную литературу, прочитанную в школьные годы, я не запомнила, зато отлично помню тот огонь в глазах, с которым рассказывали про химию и биологию преподаватели Красноярской летней школы (КЛШ), куда я ездила в старших классах на каникулы. Думаю, что в полной мере с научно-популярными изданиями я познакомилась уже в университете. Тогда, кроме переводного Scientific American («В мире науки»), который поступал в библиотеку НГУ, в новосибирском Академгородке начали издавать журнал «Наука из первых рук». Он казался более живым и интересным, чем его переводной собрат, тем более что многие герои этого журнала работали буквально на соседней улице.

— Что вам больше всего нравится в научной работе, а что, напротив, кажется самым неприятным?

— Больше всего мне нравится анализировать литературу, придумывать новые гипотезы, планировать и ставить эксперименты — другими словами, решать загадки. Люблю ездить на научные конференции: это уникальная возможность познакомиться с людьми, работающими в той же области, взглянуть на проблему под новым углом зрения и, наконец, посмотреть мир. Кроме того, мне нравится обучать студентов и школьников, делиться с ними своими знаниями — «зажигать огонь в глазах».

Самое неприятное в моей научной работе — это необходимость иметь дело с официальными бумагами (различными заявками и отчетами, договорами с фирмами, документами по конкурсным закупкам). К сожалению, бюрократия съедает существенную часть времени, которую можно было с пользой провести за научным исследованием.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Сталкивались ли вы с чем-то подобным?

— Наверное, нет. Видимо, я счастливая женщина-ученый или мой «потолок» еще слишком высок.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Есть ли у вас дети? Поддерживает ли семья вашу научную работу?

— У меня прекрасная семья — любящий муж и двое замечательных мальчиков. Старший уже мечтает «ставить опыты». Мой муж тоже научный сотрудник. Мы стараемся поддерживать друг друга и с удовольствием ведем совместные научные проекты.

Юлия Шакирова, канд. хим. наук, ст. преп. кафедры общей и неорганической химии Института химии Санкт-Петербургского госуниверситета:

— Какая тема исследований сейчас вас увлекает? Над чем вы работаете?

— Я работаю в научной группе химии люминесцентных комплексов переходных металлов химического факультета СПбГУ под руководством доктора химических наук, профессора Сергея Павловича Туника. Изначально мои научные интересы были связаны с исследованием гомо- и гетерометаллических люминесцентных комплексов металлов подгруппы меди и сфокусированы на разработке методов направленного синтеза соединений с заданной структурой и свойствами. Именно по этой теме в свое время я защищала кандидатскую диссертацию.

С тех пор мои научные интересы несколько трансформировались, и сегодня они в первую очередь сконцентрированы на синтезе комплексов переходных металлов, способных выступать в качестве люминесцентных сенсоров для картирования метаболических и физико-химических параметров биологических объектов, в частности для мониторинга внутри- и межклеточных уровней кислорода, pH и температуры с помощью время-разрешенного биоимиджинга.

Всё это весьма амбициозные задачи. Их решение позволит существенно продвинуть вперед экспериментальные медико-биологические исследования в таких областях, как борьба с онкологическими заболеваниями и изучение механизмов сложных физиологических процессов. Сейчас наша группа активно взаимодействует с медиками и биологами; мы обсуждаем с ними решения сформулированных ими задач и таким образом пытаемся найти возможные решения. Хочется также отметить, что метод исследования биологических объектов с использованием время-разрешенного биоимиджинга — довольно молодое направление, которое еще не показало весь свой потенциал; количество работ с использованием данной технологии растет с каждым годом. Можно сказать, что сейчас мы только в начале наших изысканий, и особенно радует, что совсем недавно в СПбГУ появился новый уникальный микроскоп, который позволяет проводить подобные исследования.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку, выбор области научного поиска?

— Нет, не было. Химия началась в школе, и как-то сразу стало понятно, что мне это интересно и легко дается. В девятом классе я уже поняла, что хочу дальше поступать на эту специальность. Возможно, как-то повлияло то, что моя мама тоже химик, хотя она не посвящала меня в тонкости своей работы и даже в шутку отговаривала.

— Что вам больше всего нравится в научной работе, а что, напротив, кажется самым неприятным?

— Я химик-синтетик, а это значит, что большую часть времени я провожу в лаборатории. С самого начала работы в научной группе меня вдохновляло осознание того, что я своими руками создаю вещества, ранее никому не известные. Нравится также возможность постоянно расти и развиваться, ездить на конференции и стажировки, обмениваться опытом. Когда ты работаешь в науке, то постоянно учишься чему-то новому. Самая сложная часть работы для меня — это подготовка материалов к публикации и непосредственное написание статей.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Сталкивались ли вы с чем-то подобным?

— Я с таким явлением, к счастью, не сталкивалась и, надеюсь, не столкнусь. Но слышала о нем. В настоящее время, на мой взгляд, у молодых ученых, в том числе у женщин, гораздо больше возможностей получить поддержку и финансирование, нежели раньше. Самая большая сложность, с которой может столкнуться женщина-ученый, — это рождение детей, поскольку дети требуют много сил и внимания. Тем не менее по своему опыту могу сказать, что нет ничего невозможного, и если есть желание заниматься наукой, то всё получится.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Поддерживает ли она вашу научную работу?

— У меня замечательная дочка, которой скоро исполнится семь лет. Ее рождение пришлось как раз на момент написания и защиты кандидатской диссертации, так что в тот период мне приходилось совмещать совершенно разные сферы жизни. В целом семья, конечно, поддерживает меня в научной работе и гордится всеми моими достижениями.

Юлия Волкова, канд. хим. наук, ст. науч. сотр. Института органической химии им. Н. Д. Зелинского РАН (Москва):

— Какая тема исследований сейчас вас увлекает? Над чем вы работаете?

— С 2014 года я работаю в лаборатории химии стероидных соединений Института органической химии им. Н. Д. Зелинского, возглавляемой доктором химических наук Игорем Викторовичем Заварзиным. Исторически тематика нашей лаборатории была связана с получением соединений для заместительной гормональной терапии для лечения гинекологических заболеваний и контрацепции. В том числе был разработан высокоэффективный препарат «Мецигестон».

Мои исследования направлены на расширение области применения стероидных соединений в медицине. Они связаны с разработкой оригинальных синтетических подходов к созданию гетероциклических производных стероидных гормонов и оценкой их потенциала в качестве противораковых агентов. В частности, в настоящее время мы работаем над поиском соединений, эффективных для лечения гормонально-зависимых форм рака.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку, выбор области научного поиска?

— На выбор научной карьеры повлияли скорее не книги и журналы, а замечательные педагоги, своим примером показавшие, какой увлекательной может быть исследовательская работа.

— Что вам больше всего нравится в научной работе, а что, напротив, кажется самым неприятным?

— Работа в науке позволяет человеку раскрыть свой творческий потенциал. Она развивает гибкость мышления, позволяет видеть больше, думать шире, не привязываться к догмам и правилам. Единственное, что мешает полностью погрузиться в экспериментальную деятельность с головой, — это поиски финансирования для реализации своих идей и рутинная бумажная работа, которой с каждым годом становится всё больше.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Сталкивались ли вы с чем-то подобным?

— Время от времени я, действительно, наблюдала случаи, когда талантливые женщины, в силу особенностей организации науки в России, не могли эффективно продвигаться по карьерной лестнице. Однако благодаря вниманию, привлекаемому к этой проблеме, в том числе в рамках конкурса L’OREAL-UNESCO, ситуация, как мне кажется, меняется в лучшую сторону.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Есть ли у вас дети? Поддерживает ли семья вашу научную работу?

— В этом году я стала мамой, и только благодаря поддержке семьи, в первую очередь мужа, я могу совмещать научную деятельность и радость материнства.

Фото пресс-службы премии L’ORÉAL-UNESCO
«Для женщин в науке»