Можно ли прочесть письменность острова Пасхи?

Евгения Коровина
Евгения Коровина

В конце 2022 года в русскоязычных СМИ стала появляться информация о том, что письменность острова Пасхи была наконец прочитана. Эта новость связана с публикацией в журнале Полинезийского общества статьи Альберта Иршатовича Давлетшина, где были предложены чтения ряда знаков кохау ронгоронго (так называют эту систему письма). Новость эта, с одной стороны, невероятно оптимистическая: что может быть лучше, чем прочтение еще одной системы письма, особенно в год 300-летия открытия острова Пасхи европейцами, 200-летия дешифровки древнеегипетской письменности и 100-летия Юрия Валентиновича Кнорозова? С другой стороны, для тех, кто давно следит за новостями с ближайшего к Океаническому полюсу недоступности населенного острова, эта новость вызывает ряд вопросов, в том числе: «Как, опять?» Дело в том, что было предпринято уже немало попыток прочитать эту систему письма — с конца XIX века, когда исследователи получили в свое распоряжение памятники рапануйской письменности, с завидной регулярностью появляются сообщения в том числе о «полной и окончательной» дешифровке, которые в дальнейшем остаются лишь памятниками историографии. Отличается ли эта попытка от предыдущих? И вообще: каким образом ученые понимают, что та или иная система письма на этот раз прочитана верно? Но обо всем по порядку.

Безмолвные реликвии

Остров Пасхи, или Рапа-Нуи, был открыт европейцами 5 апреля 1722 года, в пасхальное воскресенье: туда добрались голландские мореплаватели под руководством Якова Роггевена. Однако их пребывание на острове было настолько кратким, что ни о какой подробной документации речи идти не могло; в частности, в отчетах ничего не говорится о том, умели ли островитяне писать.

Первое упоминание о чем-то похожем на письменность относится к 1770 году, когда испанцы под руководством Фелипе Гонсалеса, ненадолго приплывшие в эти воды, присоединили остров к испанским владениям — документ скрепили подписями, и островитяне подписались непонятными знаками. Впрочем, об этом факте, как и о том, что остров отныне принадлежит испанцам, надолго забыли.

В 1862 году к острову причалили корабли перуанских пиратов, которые вывезли бо́льшую часть населения на работы по сбору гуано. В ситуацию вмешались миссионеры и правительство потребовали вернуть оставшихся в живых обратно, однако возвращение принесло лишь новые беды. Началась эпидемия оспы, которая унесла жизни и тех, кто не был в перуанском плену. Из нескольких тысяч человек к 1864 году на острове Пасхи осталось чуть больше сотни.

В 1864 на остров Пасхи прибыл первый католический миссионер — первый европеец, который пробыл на острове больше недели. Именно он обнаружил, что жители острова Пасхи умели писать. «Во всех домах есть деревянные дощечки или палки, покрытые какими-то иероглифическими знаками», — отметил он в своем отчете. Что стало с множеством увиденных им памятников письменности, неизвестно; до наших дней дошло менее 30 памятников, содержащих примерно 10–15 тыс. знаков. В конце XIX века они попали в европейские и американские музеи. Высказывались предположения, что большинство дощечек приказал уничтожить сам миссионер, однако, возможно, их спрятали сами жители, считая священными, а затем климат сделал свое дело и дощечки попросту сгнили.

Одна из табличек Жоссана (табличка Е, или “Кеити”). Хранилась в Лувенском католическом университете в Бельгии; сгорела в 1914 году во время боев за город Лувен в ходе Первой мировой войны.
Стилизованный портрет Этьена Жоссана.

Дальше тексты острова Пасхи заинтересовали епископа Таити Этьена Жоссана, и он попросил привезти на Таити образцы письма, что и было сделано. Получив в свое распоряжение пять текстов, Жоссан попытался найти среди рапануйцев, живших на Таити, того, кто мог бы прочесть их. Ему удалось разыскать лишь одного человека, Меторо, который согласился прочитать их. Однако (с большой вероятностью) он на самом деле не умел или не хотел читать, а лишь называл знаки или комментировал их внешнюю форму. Полученные чтения выглядят совершенно безумно, однако Жоссан смог на их основе сделать что-то вроде первого каталога знаков, приписав каждому знаку его гипотетическое значение. Этот каталог в дальнейшем будет активно использоваться многими исследователями. Другие попытки в конце XIX — начале XX века найти умевших читать жителей острова Пасхи были еще менее успешны.

Среди тех, кто в конце XIX века познакомился со своеобразной культурой рапануйцев, был и Николай Николаевич Миклухо-Маклай, который посетил остров Пасхи и другие полинезийские острова в 1871 году по пути к Новой Гвинее. На острове Таити он увидел пять дощечек кохау ронгоронго, которые в тот момент хранились у Жоссана, и отметил, что на «разных таблицах разные знаки». Одну из дощечек Жоссан подарил Миклухо-Маклаю, а затем вместе с другими коллекциями путешественника в 1873 году она оказалась в Санкт-Петербурге. Интересно отметить, что сейчас в бывшей Кунсткамере, а ныне Музее антропологии и этнографии (МАЭ) хранятся две доски с письменностью острова Пасхи (так называемые Большая и Малая Петербургские), однако происхождение второй достоверно не выяснено. Впервые в музейных описях две доски упоминаются только в 1898 году, а до этого речь, очевидно, идет лишь об одном предмете. Предполагается, что вторая доска также была привезена Миклухо-Маклаем; возможно, она была приобретена им на острове Мангарéва, но никаких подтверждений эта гипотеза не имеет, что удивительно, учитывая подробность его дневников и несомненный интерес к подобным предметам: так, он был первым европейцем за пределами Полинезии, который называл эту письменность «кохау ронгоронго» («говорящее дерево»).

Большая Петербургская доска. Фото автора
Большая Петербургская доска. Фото автора
Ленинградские дешифровщики

К концу 1930-х годов стало окончательно ясно, что шансы найти людей, которые бы владели этой письменностью, как на самом острове, так и за его пределами исчезающе малы. Поэтому исследователи того времени попытались понять содержание текстов исходя из их структуры. Среди них можно отметить Альфреда Метро, автора наиболее подробной этнографии острова Пасхи, и Бориса Григорьевича Кудрявцева, талантливого ленинградского исследователя, чья судьба сложилась трагически.

Борис Кудрявцев
Борис Кудрявцев

Он посещал кружок юных этнографов, увлекся письменностью острова Пасхи и в середине 1938 года, еще учась в школе, обнаружил, что тексты на двух дощечках, хранящихся в МАЭ, в значительной степени совпадают. Позднее, сравнивая тексты на дощечках, хранящихся в других коллекциях, он заметил, что существует еще одна копия этого текста — на дощечке, хранящейся в Сантьяго-де-Чили, а кроме того частично этот текст повторен на доске, хранящейся в Риме. По результатам этого анализа к осени 1940 года была готова статья. Весной 1943 года Борис Кудрявцев, уже студент-геолог, в 21 год в результате несчастного случая погиб в эвакуации в Кызыл-Орде. Его статья [1] была опубликована посмертно в 1949 году. А в 1954 году, после успешной дешифровки письменности майя Юрием Валентиновичем Кнорозовым, о школьнике-исследователе вышла повесть Исая Рахтанова «Потомки Маклая», где автор приписывает ему фактически дешифровку кохау ронгоронго. Однако в реальности говорить о чем-то подобном вряд ли возможно: по всем имеющимся данным, для Кудрявцева в ронгоронго существовали фактически только идейные знаки, без какой-либо грамматики или звуковых соответствий с реальным языком.

Юрий Кнорозов
Юрий Кнорозов

Уже в конце 1955 года начинает заниматься кохау ронгоронго и сам Юрий Валентинович Кнорозов. Вместе с Николаем Александровичем Бутиновым в 1956 году он публикует статью [2] с предварительными результатами анализа текстов острова Пасхи, которая была сразу же переведена на английский и испанский языки и встречена едва ли не более оптимистично, чем дешифровка письменности майя. Казалось, что «говорящее дерево» скоро и в самом деле заговорит. В частности, там было выдвинуто предположение, что письменность острова Пасхи является иероглифической и содержит как словесные, так и чисто фонетические знаки. На основании прежде всего структурного анализа и чтений Меторо, а также внешней формы знаков ученые интерпретировали ряд фрагментов. Также они отмечали, что, хотя за этой системой письма, безусловно, стоит язык жителей острова, в письменности, очевидно, не передаются очень многие из грамматических морфем. Возможно, предполагал Кнорозов, это связано с тем, что тексты «написаны на архаическом языке, отличающемся от современных полинезийских». Также он предположил, что на одной из таблиц содержится запись генеалогии, а кроме того соотнес удвоения знаков с характерной для полинезийских языков редупликацией.

«Генеалогия с Малой дощечки из Сантьяго» как ее представлял Кнорозов (источник прориси: P. Horley Rongorongo, 2021)
«Генеалогия с Малой дощечки из Сантьяго» как ее представлял Кнорозов (источник прориси: P. Horley Rongorongo, 2021)

Перед исследователями стояла крайне амбициозная задача. В середине 1950-х годов в мире не существовало издания, которое включало бы в себя все тексты острова Пасхи — Кнорозов и Бутинов решили заполнить этот пробел. Однако этим планам не суждено было сбыться: в 1958 году в Германии вышла книга [5] аналогичного содержания, которую написал один из самых известных оппонентов Кнорозова — Томас Бартель. Последнее, что известно о советском проекте, — это сухая строчка из отчета за 1960 год: «Считать, что сотрудники сектора Америки, Австралии и Океании план выполнили, за исключением Ю. В. Кнорозова, который сообщил, что выполнение монографии „Корпус иероглифических надписей о-ва Пасхи“, вошедший в государственный план, не может быть осуществлено из-за отсутствия факсимиле текстов». В монографии же Томаса Бартеля, в частности, выдвинуто предположение об интерпретации еще одного фрагмента: по его мнению, на одной из дощечек имеется «лунный календарь», содержащий большое количество знаков «лун».

«Лунный календарь» (источник прориси: P. Horley Rongorongo, 2021)
«Лунный календарь» (источник прориси: P. Horley Rongorongo, 2021)
Дальнейшие гипотезы
Ирина Фёдорова

После неудачи с изданием корпуса текстов Юрий Валентинович в дальнейшем почти не занимался письменностью острова Пасхи, хотя и был идеологом проектов по работе с ней. Основные исследования, которые проводились в 1960–1980-е годы группой Кнорозова, были связаны с именами Александра Михайловича Кондратова и Ирины Константиновны Фёдоровой. Все они были посвящены формальному анализу надписей, иногда с применением ЭВМ. Согласно имеющимся воспоминаниям, в группе были сложные личные взаимоотношения. В конечном счете оба исследователя покинули группу. Ирина Константиновна начала вести самостоятельные исследования. В 1995 году она опубликовала свои предположения о том, что написано на двух дощечках ронгоронго в МАЭ: с ее точки зрения, там содержались тексты на сельскохозяйственную тему. В ее публикации 2001 года отмечено, что сельскохозяйственные тексты оказались и на других табличках. По ее мнению, все тексты ронгоронго были записаны при помощи принципа омонимии: так, знак, символизирующий небо (rangi), рапануйцы использовали, когда речь шла о сорте сахарного тростника — тоже rangi. Другая гипотеза подобного рода была предложена Стивеном Фишером, который в большинстве текстов (если не во всех) видел отражение полинезийского мифа о творении, где из брака различных живых существ происходят новые существа. Несмотря на несхожесть результатов, в их основе лежал довольно близкий подход — гипотеза о письме без грамматики и допущение, что все тексты имеют одно содержание.

С подобной точкой зрения категорически не согласен Константин Игоревич Поздняков, который в статьях 1996 и 2005 годов [4] предложил взглянуть на письменность острова Пасхи как на преимущественно слоговое письмо. Однако и этот подход не принес пока особого успеха. В 2020-м испанский исследователь Хонас Грегорио де Суоса попытался при помощи методов машинного обучения и современных рапануйских текстов подобрать слоговые чтения для знаков ронгоронго, однако раскрыть тайну не удалось и этим способом.

Здесь перечислены далеко не все попытки прочитать ронгоронго и далеко не все исследователи, однако читатель уже может сделать вывод, что даже научные, а не графоманские чтения ронгоронго появляются с завидной регулярностью.

Современные исследователи. Слева направо: Поль Хорли, Рафаль Вищорек, Альберт Давлетшин, Константин Поздняков, Евгения Коровина. Берлин, 2015 год. Из личного архива Р. Вищорека.
Работа Альберта Давлетшина

В 2022 году была предпринята еще одна попытка дешифровать ронгоронго. Автор ее — Альберт Иршатович Давлетшин, который посвятил изучению этой системы письма свыше 20 лет. (См.  открытую лекцию А. И. Давлетшина «Краткие итоги изучения письменности острова Пасхи» 01.10.2022 в “Лаборатории ненужных вещей”.)

В своей статье [10] он попытался аргументировать чтения 12 знаков ронгоронго, а также привести еще почти десяток в качестве гипотезы, и на основании этих результатов показать, что ронгоронго нужно считать словесно-слоговым письмом, а языком текстов является восточнополинезийский язык-предок рапануи, а не современный рапануи, что позволяет до некоторой степени снизить остроту, вероятно, ключевой проблемы дешифровки —несоответствия грамматики современного рапануи и грамматики, которую удается извлечь из текстов ронгоронго. Хотя это, как представляется, и не единственный вариант решения данной проблемы, однако важно, что автор, как и многие до него, полностью осознает ее наличие.

Альберт Давлетшин
Альберт Давлетшин

В качестве метода доказательства того или иного чтения автор требует, чтобы рассматриваемый знак имел одно и то же значение как минимум в трех контекстах — он называет это «перекрестными чтениями». Слово «контекст» при этом интерпретируется автором максимально широко и включает в себя не только фрагменты надписи, но и отсылки к тому, что знак изображает. Например, одним из прочитанных знаков является знак черепахи, предположительно читаемый HONU?, и аргументами за это чтение служит то, что этот знак появляется в двух фрагментах, где, судя по форме других знаков, речь, вероятно, идет о морских существах, а также то, что сходные по форме изображения в иконографии острова Пасхи изображают именно черепаху. В принципе, другие исследователи, например Кнорозов, также интерпретировали этот знак как черепаху, в конечном счете он присутствует даже в списке Жоссана, однако ранее никто не пытался последовательно собрать аргументы за то или иное чтение. Иногда иконографические аргументации выглядят не слишком убедительно — например, в случае знака «жабры», который к тому же употребляется в доступном корпусе ронгоронго всего один раз. В случае предполагаемых слоговых чтений роль в аргументации интерпретации изображаемого также значительна, только в случае одного из знаков ki, формально предложенного автором еще в 2015 году, отсылка к внешней форме знака отсутствует и аргументы касаются исключительно структуры самого текста. В результате последовательность из 6 знаков, которую можно видеть на Большой таблице из Петербурга и Большой таблице из Сантьяго, была гипотетически прочитана как mea-‘ā, pakipaki, т. е. «вещи изобилуют (на берегу), он покрылся медузами», а весь фрагмент целиком автор интерпретирует как текст об изобилии различных морских обитателей: морских ежей, раковин и водорослей.

Фрагмент, прочитанный А. И. Давлетшиным (адаптировано из разбираемой статьи)
Фрагмент, прочитанный А. И. Давлетшиным (адаптировано из разбираемой статьи)

Может ли полученный результат считаться дешифровкой ронгоронго? Как кажется, пока нет, и обсуждение данной публикации именно в этом качестве мне представляется опасным и преждевременным. Это связано с тем, что на определенном этапе, до момента начала относительно последовательного чтения текстов, даже при блестящей аргументации среди чтений могут оказаться ошибочные, и эта ошибка с трудом может быть обнаружена. В частности, именно ошибки такого рода привели к тому, что Томас Юнг, который в начале XIX века работал с Розеттским камнем и сравнивал имена в картушах, не стал дешифровщиком египетской письменности. Это своеобразная болезнь роста дешифровок, когда от момента первых правильных гипотез о чтении знаков до последовательного чтения может пройти не один десяток лет. Причем важно отметить, что до этого момента обсуждение достоинств или кажущихся недостатков аргументации также затруднено. Хотя к данной работе, как кажется, можно задать немало вопросов, однако правильным может оказаться даже недостаточно аргументированное чтение, в тексте может встретиться слово крайне нетипичное для языка и т. д. Только новые чтения могут что-то доказать или опровергнуть, удача или неудача дешифровки определяется во многом ретроспективно.

Скульптура моаи тангата с острова Пасхи. Дерево, кость, обсидиан. Музеи Ватикана (worldhistory.org/image/4475/moai-tangata-rapa-nui/)
Скульптура моаи тангата с острова Пасхи. Дерево, кость, обсидиан. Музеи Ватикана (worldhistory.org/image/4475/moai-tangata-rapa-nui/)

Может ли такой путь вообще быть пройден для письменности острова Пасхи? Или же все гипотезы так и останутся гипотезами? Вопрос еще более сложный, ответ на него связан с таким понятием, как «расстояние единственности» — термин, пришедший из криптографии и означающий минимальный объем текста, который необходим, чтобы однозначным образом прочесть зашифрованный текст. Собственно, поэтому, например, Фестский диск не может быть прочитан, несмотря на сотни гипотез о его содержании, ведь объем доступного исследователям текста слишком мал. В случае письменности острова Пасхи всё не столь однозначно, однако, по самым оптимистичным предположениям, объем текстов находится примерно на грани. К отягчающим обстоятельствам относится и то, что все тексты кохау ронгоронго представляют собой надписи, покрывающие дощечки целиком, и нет никаких картинок или отсылок к конкретному содержанию за исключением ряда предметов мелкой пластики.

Очень хочется, чтобы письменность острова Пасхи когда-нибудь была дешифрована и, в частности, работа Альберта Давлетшина была бы одной из тех, что положили начало этому процессу.

Библиография
  1. Кудрявцев Б. Г. Письменность острова Пасхи // Сборник Музея антропологии и этнографии. Л., 1949. Т. 11
  2. Бутинов Н. А., Кнорозов Ю. В. Предварительное сообщение об изучении письменности острова Пасхи // Советская этнография. 1956. № 4
  3. Кондратов А. М. Тайна кохау ронго-ронго. 1969.
  4. Поздняков И. К., Поздняков К. И. Рапануйская письменность и рапануйский язык: предварительные результаты статистического анализа // Антропологический форум. — 2005. — №. 3. — С. 167–205.
  5. Barthel T. S. Grundlagen zur Entzifferung der Osterinselschrift. Hamb., 1958
  6. Fischer S. R. Rongorongo: the Easter Island script: history, traditions, texts. Oxf.; N. Y., 1997.
  7. Davletshin A. (2016). Word-signs and sign groups in the Kohau Rongorongo script of Easter Island //Easter Island: Cultural and Historical Perspectives. Berlin: Frank & Timme. – 2016. – P. 201–216
  8. Horley, P., A. Davletshin & R. Wieczorek (2018). How many scripts were there on Easter Island? In Z. Jakubowska-Vorbrich (ed.) The Sleep of Reason produces Monsters: Misconceptions about Easter Island in the Light of 21st Century Science. 323–468. Warsaw: Museum of the History of the Polish Popular Movement and Institute of Iberian and Ibero-American Studies, University of Warsaw.
  9. Horley, P. (2021). Rongorongo: Inscribed Objects from Rapa Nui. Viña del Mar: Rapanui Press, 2021.
  10. Davletshin A. (2022). The Script of Rapa Nui (Easter Island) Is Logosyllabic, The Language Is East Polynesian: Evidence from Cross-Readings // Journal of the Polynesian Society, 131(2), 185–220.

Евгения Коровина,
мл. науч. сотр. Института языкознания РАН

Подписаться
Уведомление о
guest

3 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
Вячеслав
Вячеслав
1 год назад

Очень интересно. Спасибо за этот разбор.

Виктор
Виктор
1 год назад

А были ли вообще знаки на кохау ронгоронго письменностью в нашем понимании? Ещё в середине 20-го века Те Ранги Хироа (П.Бак) высказал идею, что пасхианские “говорящие деревяшки” сродни, по значению и употреблению, ритуальным жезлам с Мангаревы, и играют роль (это уже я притянул термин :=)) вампума североамериканских индейцев. Сочетание ритуальной значимости предмета и мнемонического средства при исполнении обрядов, и т.д.
И в связи с этим – такой вопрос: а ЗАЧЕМ могла появиться на Рапа-Нуи письменность? По оценкам (см. Даймонда, “Коллапс”), в самые лучшие времена на Рапа-Нуи жили первые десятки тысяч человек. Известно, что и более многочисленные общества отлично обходились без письменности для хранения того, что они считали важным (мифы, генеалогии, и прочее в этом роде). Тем более, что сама судьба острова (его “экологический погром”) намекает, что какой-то тягой к “исторической памяти”, фиксации прошлого для ориентации в настоящем, культура пасхианских аборигенов “не страдала”.

protopop47
1 год назад

… символы и знаки
Определяют жизни путь.
Спасибо.
Интересно.
Здоровья и удачи!

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (5 оценок, среднее: 4,80 из 5)
Загрузка...