Статья в № 6(50) ТрВ-Наука побудила меня вспомнить впечатления о двух американских музеях, которые я посетил во время работы в США в 1990-91 годах. Не думаю, однако, что они сильно изменились, разве что экспозиция расширилась. Во всяком случае тогда это были процветающие и весьма популярные заведения, которые вряд ли могли за 20 лет закрыться или кардинально измениться. Уж во всяком случае Смитсониан, одна из главных туристических приманок Вашингтона, наверняка на месте. Однако, даже если их сейчас уже нет, полагаю, что краткий рассказ об этих музеях и интересен, и поучителен. За прошедшие 20 лет я, конечно, многое перезабыл. Тем не менее думаю, что рассказ о них покажется интересным и автору статьи, Александру Артамонову, и читателям.
Один из этих музеев (не помню его точное название) – естественно-научный музей в Миннеаполисе (это вместе со своим собратом (tween city) Сент-Пол – столица штата Миннесота, расположенного на Среднем западе, на берегах оз. Верхнего), а другой – Музей авиации и космонавтики Смитсониевского института в Вашингтоне. Начну рассказ с первого из них.
Музей представляет собой прекрасно подобранную коллекцию талантливо задуманных и великолепно выполненных наглядных пособий для изучения разных наук, причём, в отличие от наших музеев, неизменно увешанных грозными предупреждениями «Руками не трогать!» (и соответственно настроенных бабушек-смотрительниц, для которых все посетители – заведомые враги и вредители), все экспонаты приглашают посетителей именно их трогать и непосредственно использовать по назначению!
Вот, например, как демонстрируются основные законы небесной механики (модель Солнечной системы). Это отполированная стальная воронка диаметром примерно 3-5 м, где притяжение к центру (к оси) символизирует солнечное тяготение, а стальные шары – планеты. Посетителю предлагается запустить один из таких шаров по поверхности воронки и наблюдать за изменениями «орбиты» по мере торможения движения и приближением к «Солнцу» с соответствющими изменениями скорости, диаметра «орбиты» и продолжительности «суток».
Очень трудно бывает объяснить не только школьнику, но и недостаточно подготовленному взрослому разницу между весом и маcсой. Вот как это сделано в музее.
На воздушной подушке (подпор воздуха снизу) подвешен металлический куб весом в 1 т. Это подготовленный к «кремации» в мартеноской печи спрессованный для утилизации отслуживший своё автомобиль (т.е. не абстрактные граммы и килограммы, а с младенчества знакомый каждому американцу объект). Посетителю предлагается подвигать этот висящий, как в невесомости, куб и собственнами руками ощутить силу инерции (мерой которой является, как известно, масса, а для безопасности вся эта конструкция окружена мощным стальным бампером). Помимо понимания физики явления, посетитель получает практически полезное представление о том, как трудно резко остановить движущийся автомобиль.
Или вот акустика. На стенде ряд одинаковых стеклянных бутылок, частично заполненных водой, от практически пустых, до почти полных. Посетитель может с помощью прилагаемой палочки постучать по ним и услышать разницу получающихся тонов. В том же большом зале на протвоположных концах расположены навстречу друг другу две параболические антенны. Один посетитель распологается в фокусе одной антенны, а второй – в другой. После чего они начинают шёпотом переговариваться, обращаясь к своим антеннам, спиной друг к другу, прекрасно слыша собеседника (причём окружающие не слышат ничего).
Подобных экспонатов множество. Я рассказываю только о тех, которые на меня произвели наибольшее впечатление. Думаю, что школьник, посетивший этот раздел, особенно вместе со своим учителем, получит знаний и понимания значительно больше, чем от полного школьного курса физики.
Сейчас у нас принято сетовать на перегруженность школьных программ и жалеть бедных учеников. Я думаю, что суть проблемы не в перегруженности, а в бездарности и непрофессионализме учителей и, в частности, в отсутствии таких музеев, хотя кое-что подобное уже пытаются соорудить в Политехническом музее в Москве , и, кажется, на ВДНХ (есть попытки и в России – например, “Физическая кунсткамера” в подмосковном Троицке. – Ред.).
Ещё два слова о музее в Миннеаполисе. В зале, посвещённом геогрфии, весь пол занимает карта Миннесоты в масштабе примерно 1 шаг = 1 миля. Прошагав однажды из конца в конец, посетитель будет хорошо представлять себе географию своего родного штата (а я, коренной москвич, до сих пор не знаю, где находится знаменитое Сколково!).
Кстати о географии. В Чикаго есть роскошный океанариум. Там каждый аквариум (размером с хорошую комнату) представляет живую картину различных экосистемы Мирового океана. Особенно запомнился Большой барьерный риф. Помимо того, что это очень интересно и поучительно, это ещё и невероятно красивое зрелище, особенно когда в этой красоте вдруг появился человек в гидрокостюме с аквалангом и принялся кормить обитатей из рук. Подобный же океанариум я видел в Индии, в Бомбее. Впечатляет, надо сказать, когда оказываешься нос к носу со здоровенной акулой, которую от тебя отделяет только толстое стекло.
Теперь о Смитсониане. Отличительная черта: там только оригиналы, никаких фанерных моделей, макетов и прочего хлама, заполняющего подобные экспозиции наших музеев. Не могу передать то эмоциональное воздействие, которое испытываешь, видя в натуре самолёт Линдберга или скафандр Армстронга. И никто, конечно, не проходит мимо экспоната, предлагающего посетителю потрогать Луну своими руками. Там выставлен на всеобщее обозрение (и ощупывание!) камень, привезённый одним из “Аполлонов”.
Именно натуральность такой экспозиции заставляет почувствовать себя членом Человечества и законно гордитья его свершениями.
Нельзя не пожалеть о тех эмоциональных потерях (точнее, о неприобретениях), которые претерпел наш народ от неуменья и нежелания донести до него сведения о тех, действительно заслуживающих национальной гродости, свершениях нашей науки и техники. Когда у нас запустили первый спутник, когда полетел Гагарин, я был молод и готов был «визжать от восторга». Но вся эта деятельность была отделена от простых людей такой завесой идиотской секретности и информационным вакуумом (про пустопорожную газетную болтовню и вспоминать не хочется), что воспринималась как происходящая на какой-то другой планете и уж никак не «наше достижение». Ведь даже самые внешне эффектные моменты – запуск ракет – нам решились показать по телевизору только в записи и только через много лет (а старт “Аполлона-11” вблизи наблюдали многотысячные толпы американцев!). Сколько же мы потеряли в национальной гордости и патриотизме из-за безмозглости большевиков и их вечного презрения к людям. Показательно, что в те времена появились целые серии анекдотов о космонавтах (по типу «о Василии Ивановиче», «о Ленине» или «о Штирлице») – обычная фольклорная реакция на назойливую советскую пропаганду вместо национальной гордости.
Возвращаясь к статье А.Артамонова, я думаю, что нашим музейщикам следует не столько сетовать на убожество финансирования и падение престижа науки в России (то и другое совершенно правильно), сколько учиться у развитых стран. Учиться прежде всего не техническим моментам, а стратегии постановки музейного дела, ясно осознавать интересы потребителей своей работы – потенциальных посетителей, и постараться идти навстречу этим интересам.
Московским музейщикам можно поучиться не только за кордоном, но и ближе – на мой взгляд, это дело грамотно поставлено и в Питере. Испытываешь, например, благоговейный трепет, видя в тамошних музеях приборы, с которыми, собственноручно изготовив, работал Ломоносов, или инструменты, которыми пользовался Пётр Великий (и не копии, а оригиналы!). А в Музее Арктики и Антарктики стоит подлинная палатка папанинской четвёрки. Кстати, там же висел и маузер Папанина. Но вскоре после выхода книги М.Веллера «Легенды Невского проспекта», содержавшей рассказ «Маузер Папанина», рисующий этого человевка, мягко говоря, не слишком положительно (а «знатоки» уверяли меня, что этот рассказ – враньё), помянутый маузер из экспозиции исчез, что убеждает меня в том, что Веллер писал правду. Очевидно, кому-то из надзираталей хотелось убрать вещественное доказательство, но достигнутый эффект оказался обратным их ожиданиям.
Возвращаясь к исходной теме, я очень рекомендовал бы нашим музейщикам познакомиться с книгой “Megatrends 2000″ (авторы: John Naisbitt и Patricia Aburdene, Avon books, New York, 1990). Там в рамках основной темы – о тенденциях экономического и культурного развития обозримого будущего – разбросано много сведений об американских музеях, в том числе об их экономике и источниках финансирования (включая сведения о источниках самоокупаемости).
А.Ф. Бочков,
проф., д.х.н., внс ИБХФ РАН, Москва