Поздравляя знакомого публициста, очень известного, с вышедшей книгой, я спросил его, не порекомендует ли он меня своему издателю: мои обычные издательства уже работают над моими книгами, а у меня есть что еще сказать. «Что ж, — ответил он, — мой издатель берет по нынешним временам недорого». Я не сразу понял: «С кого берет?», а потом смущенно пробормотал, что привык к другому соотношению обязанностей. Ведь это издатель должен платить автору гонорар, а не автор — издателю! А откуда издатель берет деньги — не забота автора. «Ну, — протянул публицист,— вы в другой весовой категории…»
Но по здравом размышлении я умерил свою заносчивость. Ведь и мне за все мои книги пока почти ничего не заплатили. Правда, договоры были подписаны давно, издатели-должники обещают, как говорят в Одессе, — «извиняются», стыдятся, но не платят. Мотивируют тем, что им не платят книгопродавцы. А книгопродавцы в первую голову жаждут рассчитаться с арендой помещений и налогами, затем с крупными издательскими домами (у которых большой ассортимент), на остальных не хватает. Если делать магазинную накрутку еще выше — сильно повышать цену за книги (накрутка и так порою достигает уже более 100%!), то книги просто не уйдут из магазина. А всем тем, через чьи руки проходят книги на пути к читателю, надо жить, кормить семьи и платить за бумагу, типографии, складам, перевозчикам…
Очень забавно читать в блогах возмущенные восклицания читателей: ну и бессовестный же автор — назначил непомерно высокую цену за свою книгу! Автор тут вообще не при чем. Он такой же страдалец, как читатель. Более того, затраченные на творчество труд и время совершенно не окупаются обычными мизерными гонорарами — менее тысячи долларов за книгу — и те еще выцарапать надо. А уж если договор на «роялти» — проценты с продажи (обычно от 6 до 12% оптовой цены), — вообще получить что-то в наших нестабильных условиях крайне проблематично: либо шах, либо ишак — либо издательство успеет исчезнуть, либо автор помрет, либо все всё забудут в новом периоде нашей жизни.
Конечно, деньги можно было бы востребовать по суду, но, во-первых, обращаться в наш суд как-то не хочется, а во-вторых, мне же предстоит издавать и следующие книги у тех же издателей. Кроме того, у меня есть впечатление, что издатели не врут, им и в самом деле трудно. Многие разоряются.
Сравнительно благополучно обстоит дело с большими издательствами и массовыми тиражами, но научные книги издаются небольшими издательствами, и тиражи, как правило, не превышают тысячу экземпляров, а более-менее доходным издание становится только при тиражах, превышающих три тысячи. Как же издается основная масса научных книг? На деньги научных институтов и университетов, на гранты фондов и на гранты Министерства печати. Но гранты покрывают лишь малую часть продукции. Остальное — на деньги частных спонсоров и самих авторов. На те крохи, которые издатели-энтузиасты (есть и такие) сумеют ради престижа и любви к делу выкроить, урезая свой бюджет. Нередко при этом страдает качество книг: выгадывают на редактировании, на корректуре, на квалификации переводчиков и художников, на качестве бумаги, на иллюстрациях и размере шрифтов.
Отсюда обычная ситуация, знакомая каждому научному работнику. Книг издается много, они всё дороже, а издать научную книгу простому ученому чрезвычайно сложно. Автор годами носится со своей рукописью, пытаясь ее пристроить, а затем подработать к профилю клюнувшего издательства. Затем рукописи годами лежат на очереди в издательстве — и стареют. Некоторые статьи у меня лежали по 9 лет. О каком новаторстве может идти речь? О какой конкурентоспособности по сравнению с Западом? Некоторые мои книги лежали в издательствах по 4-5 лет. (Лежали и по 30-40 лет, но это уже по причинам политическим, хотя я вообще-то на прямо политические темы не писал.)
Когда я спрашиваю у своих издателей, в чем основная причина всех этих трудностей, чаще всего называют несколько обстоятельств.
Во-первых, неблагоприятное состояние нашей кредитной системы. Чтобы издать книгу, издателям нужны «длинные деньги», т.е. нужны крупные кредиты надолго. Ведь деньги вернутся только после издания книги, ее продвижения на рынок и продажи всего тиража. Между тем наши банки предпочитают давать деньги на проекты с быстрой доходностью или дают их под очень большие проценты. Ведь наши банки живут в атмосфере нестабильности и ненадежности.
Во-вторых, жалуются на антикультурную направленность нашей налоговой системы. С издателей снимают столько, что доходность резко понижается.
В-третьих, книжные магазины, как правило, не располагают своими собственными помещениями (помещения они арендуют) и не могут размещать на своих складах вышедшую продукцию. Поэтому они предпочитают книги, которые быстро расходятся. А книги на долговременную потребность, которые будут покупать всё новые волны читателей, издавать невыгодно. Их негде хранить. К тому же это замороженные средства — нет нужного оборота. То же самое относится к книгам, которые рассчитаны на то, что их постепенно распробуют и начнут покупать. Нужно, чтобы их расхватали сразу. В результате магазины не покупают книги у издателей, а берут на реализацию — деньги заплатят (если заплатят) потом.
Собственные помещения не грех бы иметь и издательствам: это облегчило бы взятие выгодных кредитов — под залог помещений.
Я думаю,что вся эта проблема касается не только самих издателей — она затрагивает интересы всех ученых. Что тут можно сделать? Изменение банковской системы — это проблема всего нашего социально-экономического устройства, и решаться она может только в рамках общегосударственных изменений. Антикультурная направленность нашей налоговой системы, конечно, тоже упирается в нацеленность общегосударственной экономической политики, но здесь что-то можно делать, создавая давление наших ученых организаций на правящие центры через Общественную палату, партийные программы и советы экспертов. Еще более поддается непосредственному давлению научной общественности решение третьего вопроса — вопроса о доступе магазинов и издательств к получению собственных помещений — здесь многое зависит от местных администраций.
Но в общем все эти трудности ускоряют стремление читателей и пишущей братии перейти поскорее на электронные носители информации, заменить научную книгу компьютерным изданием и электронной читалкой. Как писатель я давно, с 1990 г., привык писать сразу на компьютере, без бумажных черновиков. Это втрое быстрее, чем на бумаге. Но как ученый я всё еще пользуюсь своей бумажной картотекой. А как читатель я всё еще больше симпатизирую старой доброй книге — с бумажными страницами, с возможностью охватить глазом и осязать весь объем информации. Да, с экрана легче отыскать нужное место, взять цитату, изменить шрифт под свое зрение. Но я остаюсь книжным человеком — как, наверное, и многие из моих читателей.
Так что мое поздравление публициста с книгой получилось каким-то скомканным. С оговорками вышло не только поздравление, но вытекающие из его обдумывания способы решения проблемы. Стоит ли добиваться их решения, если предстоят совсем другие задачи и проблемы, связанные с отказом от привычных бумажных книг, с переходом в виртуальную действительность? Или на нашу жизнь еще хватит бумажной и книжной культуры, и, стало быть, нужно решать проблемы издания, если мы хотим жить по-человечески и видеть свои мысли отпечатанными на реальных листах?