К 2020 году бюджет Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) достигнет 22,9 млрд руб. против нынешних 8 млрд, а средняя величина гранта возрастет до 1,5 млн руб. (сейчас она составляет чуть больше 400 тысяч). Такие показатели заложены в программу деятельности РФФИ на 2014-2020 годы, которая разрабатывается сейчас в бюро Совета РФФИ. Казалось бы, цифры обнадеживают. Тем не менее, ряд положений из рабочего экземпляра этого документа, оказавшегося в моем распоряжении, повергает в шок.
Так, по планам разработчиков, к 2020 году 70% от числа всех поддержанных проектов составят так называемые междисциплинарные и ориентированные фундаментальные исследования. Они получат гранты по 5-10 млн руб., на которые уйдет половина бюджета Фонда. Между тем число инициативных проектов «узкодисциплинарной направленности» уменьшится с нынешних 48 до 20%; до той же величины упадет их доля в бюджете РФФИ. При таком раскладе расходы по этой важнейшей позиции в абсолютных цифрах вырастут незначительно (примерно до 4,6 млрд руб. против 3,7 млрд руб. в 2012 году), гранты станут более крупными, однако число поддержанных проектов резко сократится.
Осуществление таких планов станет настоящей катастрофой для реально работающих ученых, вполне сопоставимой с правительственной «реформой» РАН. Ведь РФФИ давно зарекомендовал себя как самый успешный инструмент поддержки научных исследований, созданный в постсоветской России. Успех Фонда связан, прежде всего, с инициативными проектами. Даже скромный размер инициативных грантов обеспечивает ученым значительную свободу в реализации их исследовательских замыслов, а неплохо поставленная экспертиза заявок позволяет удерживать их уровень на достойной высоте.
Похоже, однако, что бюро Совета РФФИ, готовившее свою программу даже без участия остальных членов Совета фонда, решило вытеснить инициативные проекты на периферию. По замыслу разработчиков, «увеличение объемов финансирования РФФИ обеспечит … переориентирование с исследований узкодисциплинарного характера на междисциплинарные исследования». «Междисциплинарность» выступает одним из лейтмотивов этого документа. Присмотримся к ней повнимательнее.
По ту сторону междисциплинарности
В научном обиходе слово «междисциплинарность» употребляется как невинный мем, который, как правило, не несет глубокого смысла. Так, «междисциплинарность» в названии семинара обычно означает чуть большую его открытость для коллег со стороны, а иногда – простое дурновкусие организаторов. Зато это слово весьма впечатляет чиновников и других людей, не связанных с научной работой.
Тем не менее, значимость междисциплинарных исследований никем под сомнение не ставится. Действительно, любая научная дисциплина изучает свой объект лишь в определенных рамках, и стремление к полноте его познания требует синтеза результатов, полученных разными дисциплинами. Именно на их стыке и совершаются многие открытия.
Всё так. Но за этими банальностями не надо забывать, что сама наука имеет именно дисциплинарную структуру. И что каждая научная дисциплина это не просто номер в УДК или PASC, не просто сообщество ученых со своими журналами, институтами, конференциями и т.д. Дисциплина – это еще и определенные методологические требования к исследованию и исследователю, выработанные (а подчас и выстраданные) поколениями ученых. У физиков эти требования иные, чем у биологов или историков, но только они дают основания признавать физику, биологию и историю науками.
Конечно, дисциплинарная структура науки не застыла навсегда. Время от времени формируются новые дисциплины, оттесняя старые на периферию. Тем не менее, любая серьезная междисциплинарная новация требует от ученых безупречного уровня квалификации в их собственных дисциплинах. Только при таком условии возможен продуктивный синтез теорий, методологий и этических принципов разных дисциплин. Междисциплинарность – это та роскошь, которую может позволить себе лишь развитая дисциплинарная наука.
Очевидно поэтому междисциплинарные проекты могут быть только единичными – при том, что основная масса научных результатов получается в рамках сложившихся дисциплин. Стимулирование же междисциплинарных исследований при свертывании поддержки традиционных научных дисциплин представляется абсурдом. Но именно этот абсурд и заложен в программе деятельности РФФИ на 20142020 годы. Ее разработчики явно хотят поставить междисциплинарность на поток, сделать ее массовым продуктом.
В лучшем случае такая идеология приведет лишь к потоку профанаций. Скажем, практически любая палеонтологическая работа может быть преподнесена как междисциплинарный проект с участием биологов и геологов. Банальную статистическую обработку данных тоже можно объявить междисциплинарным исследованием, осталось только включить в проект профессионального математика.
В худшем же случае экспансия междисциплинарности чревата размыванием базовых принципов и ценностей научного исследования, поддерживаемых лишь в рамках существующих дисциплин. Астрология или креационизм – чем не междисциплинарные направления, которым несправедливо отказано в грантах? Видимо, разработчики программы намерены устранить этот недостаток.
Кому выгодно
Речь в проекте программы идет не просто о междисциплинарных, а о «междисциплинарных и ориентированных фундаментальных исследованиях». Есть основания полагать, что «междисциплинарность» – это лишь новый лейбл для конкурсов «офи-м».
В отличие от обычных конкурсов РФФИ, конкурсы «офи-м» проводятся по достаточно узкой тематике, специально «заточенной» под конкретного исполнителя. По той же схеме действуют нечистоплотные участники тендеров: они формулируют технические задания таким образом, чтобы отсечь поставщиков «со стороны». Видимость конкурсного отбора заявок остается, но, в отличие от инициативных проектов, средства распределяются по каким-то непрозрачным процедурам. А речь идет о крупных грантах, составляющих несколько миллионов рублей в год.
Симптоматичен, например, такой случай. В конкурсе «офи-м» 2011 года был объявлен подраздел 1.04. Приложения теории вероятностей и математической статистики к проблемам восстановления зависимостей и классификации по полным и неполным данным. Приложения теории функций и ортогональных систем к задачам оптимизации вычислений, включая вейвлетные методы». Среди 8 заявок, поданных на него, победивший проект имел точно такое же название. Грант получил недавно скончавшийся академик Ю.В. Прохоров (www.scientific.ru/dforum/sciLife/1306295612).
Междисциплинарненько так.
Немного статистики
В проекте программы развития РФФИ, правительственных документах, Указах президента фигурируют наукометрические показатели – число публикаций в ведущих базах данных (Web of Science, Scopus), среднее число цитирований статей и т.д. Попробуем разобраться, как различные типы грантов выглядят с этой точки зрения. По подсчетам Е.Е. Онищенко, который провел сплошной постатейный просмотр записей о шестой части публикаций российских ученых, индексированных в базе данных Web of Science в 2012 году, инициативными проектами было поддержано около 86% от числа научных работ, получивших финансирование от РФФИ. При этом 66% таких статей содержали ссылки только на гранты РФФИ с индексом «а» (т.е. инициативные проекты). На инициативные проекты в 2012 году ушло, однако, лишь 48,9% от бюджета Фонда (www.rfbr.ru/rffi/ru/about/n_770).
В том же 2012 году на «ориентированные фундаментальные исследования» было потрачено 15,5% бюджета РФФИ. Данных о числе статей, опубликованных именно при их поддержке, у нас нет. Но если известно, что на все типы грантов, кроме инициативных (т.е. на ориентированные, международные, региональные, молодежные (по понятным причинам давшие достаточно скромный публикационный выход в 2012 году), на поддержку мобильности и т.д.), приходится 34% публикаций, то едва ли вклад грантов «офи-м» превышает их долю в бюджете, то есть 15%. И это оптимистическая оценка. Таким образом, даже грубые прикидки показывают, что инициативные гранты работают как минимум на треть эффективнее, чем гранты «офи-м».
Можно было бы предположить, что гранты типа «офи-м» берут не числом публикаций, а их более высоким качеством. С наукометрической точки зрения об этом свидетельствовали бы более высокие в среднем импакт-факторы журналов, в которых публикуются статьи по результатам «спецгрантов с повышенным финансированием». Однако данные Е.Е. Онищенко не подтверждают этого. 67% статей, публикуемых в журналах с импакт-фактором, превышающим 2, содержащих ссылку только на поддержку РФФИ, ссылаются на поддержку только грантов с индексом «а». Это соответствует числу российских публикаций, содержащих ссылки на поддержку таких грантов.
Таким образом, нет оснований считать, что качество отбора в ориентированных и междисциплинарных конкурсах РФФИ, усердно развиваемых нынешним руководством Фонда, позволяет отбирать проекты более высокого научного уровня, дающие наиболее значимые результаты. Именно инициативные проекты с индексом «а» были и остаются системообразующим компонентом работы РФФИ. И именно их следует развивать в первую очередь, если государство действительно заинтересовано в хорошей отдаче от средств, выделяемых на фундаментальную науку. Хотя, конечно, механизмы конкурсного отбора, экспертизы, финансирования инициативных проектов тоже нуждаются в совершенствовании.
Похоже, разработчики новой программы развития РФФИ думают иначе. Почти весь предполагаемый прирост финансирования Фонда они намерены пустить на гранты «для своих», и делаться это будет под вывеской «междисциплинарности». При такой политике РФФИ быстро превратится в очередное мини-сколково или роснано. Что ж, резать курицу, несущую золотые яйца, на Руси не впервой. Только не надо тогда говорить о развитии конкурсного финансирования исследовательских групп, да и просто о нормальном развитии отечественной науки.
Для ученого, работающего в России (особенно на периферии), инициативный грант РФФИ значит много больше, чем просто денежная сумма. Такой грант – это еще и шанс для профессионального выживания в той социальной среде, для которой наука чужда и враждебна. Он дает исследователю толику независимости от тех феодальных и общинных отношений, которые слишком многое определяют в российской научной жизни. Не поэтому ли бюро Совета РФФИ, в состав которого входят М. Ковальчук и два его подчиненных, так склонны пустить эти гранты под нож?
Алексей Оскольский,
докт. биол. наук, ведущий научный сотрудник Ботанического института
им. В.Л. Комарова РАН (Санкт-Петербург)