В то время, как Совет по науке и Общественный Совет при Министерстве образования и науки степенно обсуждают принципиальные пути реформирования деятельности академической науки, замминистра МОН г-жа Огородова уже планирует «привлечение зарубежных ученых — выходцев из России к экспертизе отечественных научных институтов» (http://ria.ru/science/20130927/966298623.html). Идея сокращения вдвое численности сотрудников РАН уже начитает приобретать статус самоочевидной.
Между тем, сама идея оптимизации российского научного сообщества путем сепарирования его на низко- и высокоцитируемые фракции с последующим сливом низкоцитируемых мне кажется отвратительным суеверием. Ведь если сначала разгонять мало цитируемых, потом меньше цитируемых, а потом цитируемых на 2-3-м месте в своей области, то кто будет цитировать тех, кто останется? Те, кто плохо цитируется на Западе? А тех разве тоже не разгонят?
Нет? Значит, для эксперимента опять берем тех, кого не жалко?
Время петиций прошло. Не защитив российскую науку, руководство РАН теряет моральное право ее представлять.
Но лицо российской науки — не только академики (и даже не все академики), а именно активно работающие ученые, значительная часть которых (включая ведущих членов Академии) перечислена в списке корпуса экспертов (www.expertcorps.ru/science/whoiswho/ci86). Объединение их в своего рода Гильдию мастеров «Научная солидарность» (разумеется, не различая сотрудников вузов и РАН) с правильно прописанными правами и обязанностью солидарно бойкотировать по решению Гильдии противоправные или вредительские (я намеренно употребляю здесь это слово) решения чиновников как МОН, так и РАН, в большой степени делало бы ситуацию контролируемой. Члены такой Гильдии изначально должны чувствовать себя равными и иметь возможность влиять не только на решение, но и на постановку решения. Для тысячи (двух, трех тысяч) человек вполне возможно устроить прямую электронную демократию. Такая Гильдия, не имеющая никакого отношения к собственности, производящая большую (а возможно, и большую) часть научного продукта России и требующая за свою работу не академических стипендий, а должного определения и соблюдения правил игры, могла бы стать более авторитетной (особенно в обществе) организацией, чем реформированная РАН.
Разумеется, речь идет не о профсоюзе и, тем более, не о новой альтернативной академии, где мы награждали бы сами себя красивыми дипломами, а именно о гильдии мастеров в средневековом понимании (феодализм, так феодализм!) как квалифицированном и влиятельном научном лобби. Не оцифрованные коллеги, которые по наукометрии не войдут в Гильдию, могут быть во многих смыслах не хуже, но преимущество оцифрованных состоит в том, что именно нашими результатами козыряют МОН и РАН друг перед другом и перед тандемом. При наличии Гильдии идея наукометрии может превратиться из страшилки для менее успешных ученых в щит для всего научного сообщества.
Например, в качестве первого шага Гильдия могла бы потребовать аудита приглашаемых «зарубежных ученых — выходцев из России». О нет, не нами, презренными «совками» (ведь г-жа Огородова точно знает, что в России «настоящих ученых не осталось»), а их нынешними европейскими и американскими коллегами за рубежом, многие из которых наверняка являются нашими друзьями и соавторами. Право, мне самому интересно посмотреть, чей козырь старше.
Далее, законы, только что принятые властью, не первые и не последние. Следующим шагом должно стать создание нами нового закона о науке и технологиях и представление его в Госдуму.
Вы скажете, что у нас нет права законодательной инициативы? Да депутаты Госдумы будут драться за право представить такой закон и защищать его от имени своих партий!
Вы скажете, что не хотите поддерживать коммунистов? Но, независимо от персональных политических симпатий, научное сообщество в целом должно всегда поддерживать только одну партию— партию наукоемких технологий. Если такая партия сейчас только КПРФ — тем лучше для КПРФ. Если «Единая Россия» и другие партии сочтут за благо присоединиться или перехватить инициативу — тоже добро пожаловать. Но уж если ЕР возьмется блокировать понятный обществу закон о науке и наукоемких технологиях, то кто им доктор?
Формирование Гильдии «Научная солидарность» открыло бы совершенно новые варианты решения давно назревших проблем. Если бы она смогла организовать действительно заметное давление в пользу научного сообщества, то и реформированная РАН, возможно, проснулась бы и проводила свои акции.
Все эти проблемы, однако, нет смысла обсуждать, пока не ясно главное: одобрит ли обсуждаемую идею Гильдии большинство российских высокорейтинговых ученых?
Игорь Ерухимович,
докт. физ.-мат. наук, профессор, лауреат
премии Александра фон Гумбольдта (2003)