23 ноября мне довелось принять участие в Общероссийском гражданском форуме «Повестка дня для России» [1]. Пленарные заседания во главе с Ириной Ясиной и Алексеем Кудриным воодушевляли участников на «мозговой штурм», пытались подводить какие-то итоги, а между «пленарками» происходило самое главное: несколько десятков тематических «круглых столов» работало над этой самой повесткой дня для всей страны. Один из «круглых столов» был посвящен обсуждению судьбы нашей науки.
По правилам игры перед каждым «круглым столом» требовалось из вороха проблем в обсуждаемой области выбрать две главные, чтобы затем за пять минут объяснить их суть и предлагаемые пути решения одному из четырех модераторов форума, да так, чтобы он, в свою очередь, сумел через час изложить их на пленарном заседании всему собранию – а в зале сидело несколько сотен человек самых разных специализаций.
Перебрав за нашим столом такие проблемы, как невостребованность науки в современных российских условиях, подмена концепции ее развития механизмами чиновничьего контроля (и, как следствие, отсутствие содержательной государственной концепции развития науки и образования), увеличивающийся разрыв между наукой и образованием и др., мы сформулировали первую проблему так: «отсутствие содержательного и уважительного диалога (обратной связи) между научным сообществом, системой управления наукой и обществом в целом».
В самом деле, нормативно-правовые акты, имеющие прямое отношение к сфере науки, готовятся без публичного обсуждения (например закон № 253-ФЗ «О Российской академии наук») или с имитацией такового (Указ № 735, положение о Федеральном агентстве научных организаций [2]). Несмотря на бурную реакцию научного сообщества (и не только в России), открытые письма, сбор 120 тыс. подписей, «прогулки» всемирно известных ученых у Госдумы и Совета Федерации, последовавшие за ними задержания, голодовки, -несмотря на всё это, общество в целом отреагировало на новость о лишении системы институтов РАН остатков автономии крайне сдержанно. Очевидно, большинство сограждан не приняло во внимание возникших рисков в результате такой «реформы» ни для системы высшего образования, ни для суверенитета страны. Кстати, еще не вполне осознанный результат «реформы» заключается в том, что несколько сотен научных институтов, оторванных от РАН и переданных в ведение ФАНО, лишились хоть какого-то представителя, говорящего в системе управления наукой от их имени; Президиум РАН уже не играет этой роли де-юре. Кто и как будет теперь вести диалог со стороны научного сообщества?
Конечно, в научной среде и раньше возникали зачатки гражданских и профессиональных сообществ: инициативные группы, создавшие в том числе ТрВ, ОНР и Диссернет, и просто люди, честно учившие студентов и аспирантов, готовых остаться после учебы в нашей науке. Единственным на сегодняшний день положительным результатом «реформы» стало, пожалуй, дальнейшая «кристаллизация» подобных неформальных начинаний – Клуба «1 июля», Конференции научных работников РАН, организация митингов и «прогулок» ученых. Стремясь наладить общественный контроль за деятельностью многочисленных государственных органов, входящих в систему управления наукой, представить им точку зрения профессионального сообщества, эти инициативные группы образовали также Комиссию общественного контроля за ходом и результатами в сфере науки [3].
Для того, чтобы у профессионального сообщества появился шанс «достучаться» до системы государственного управления, требуется разработать содержательную повестку дня в сфере науки, и Комиссия пришла к выводу, что вести речь о политике развития науки в России нельзя, не ответив на простой, казалось бы, вопрос: а какая наука на самом деле в России вообще есть?
Этот вопрос и стал второй проблемой, которую обсуждали на «круглом столе» форума. Мы не знаем, какие научные специализации реально представлены в России; каков уровень российских научных коллективов по сравнению с коллективами той же научной специализации в других странах; в каких ведомствах находятся эти научные коллективы и, соответственно, какие функции, кроме исследовательских, выполняют (образовательную, производственную, экспертно-аналитическую). Без ответов на эти вопросы невозможно ответить на основной вопрос, интересующий широкие слои общества, -об осязаемой пользе от науки, о том, как она может влиять на развитие промышленности, сельского хозяйства, здравоохранения, системы образования и других сфер общественной жизни сейчас и в ближайшем будущем.
Видимо, такую же нехватку информации ощущают и те, кто принимает решения. Результат попытки «инвентаризации науки» (весьма дорогостоящей) – «Карта российской науки» [4], которую Минобрнауки выпустило в «опытную эксплуатацию», несмотря на то, что многие эксперты, тестировавшие систему в закрытом режиме, говорят, предрекали провал. За анекдотичность предоставляемых данных о специализациях ученых и институтов острые языки прозвали ее «Картой российской науки им. Ивана Сусанина».
Конечно, Минобрнауки попытается исправить очевидные ошибки в некоторых данных (интересно, кстати, за чей счет?), но научить «Карту» автоматически отвечать на вопрос о научном уровне российских коллективов и сопоставлять их с коллегами из других стран не получится – этого нельзя сделать просто сложением наукометрических индикаторов. Необходима система экспертной оценки, и разработать ее без прямого участия самого научного сообщества невозможно. Будем надеяться, что у рабочей группы Комиссии получится представить такую систему, которая была бы не только понятна чиновникам, но и не раздражала бы научное сообщество. Первые шаги к этому уже предприняты, обсуждение идет на сайте Комиссии [5]. Присоединяйтесь, коллеги, кто же сделает эту работу лучше, чем мы сами?!
- http://civil-forum.ru/
- О проекте «Положения о Федеральном агентстве научных организаций» —
- http://trv-science.ru/2013/10/14/o-proekte-polozheniya-o-federalnom-agentstve-nauchnykh-organizacijj/
- http://rascommission.ru/
- http://mapofscience.ru/
- http://rascommission.ru/index.php/documents/statements/55-professionalnaya-otsenka-nauchnykh-organizatsij, см. также стр. 14