На днях исполнилось 60 лет Валерию Рубакову. Пожалуй, самый выразительный комментарий в «Фейсбуке» по этому поводу: «Хорошо, что всего 60!» Почему я выделяю именно этот комментарий, скажу в конце, а пока немного общей информации.
Валерий Анатольевич Рубаков — физик, академик РАН, главный научный сотрудник Института ядерных исследований РАН, зав. кафедрой физфака МГУ, секретарь Секции ядерной физики РАН. Область интересов — физика частиц, теория поля, космология.
Наиболее известные результаты связаны с процессами, нарушающими барионное число (в том числе эффект Рубакова), с барионной асимметрией Вселенной, с физикой ранней Вселенной, с поиском альтернатив теории инфляции. Индекс цитирования по WoS — около 12 тысяч.
Теперь из личных впечатлений. Бывают люди, выдающиеся сразу во многих отношениях. Очень редко, но встречаются. Если свойства людей распределены по Гауссу, то Валерий представляет собой выброс как минимум на 5 сигма в положительную область. Оставим вклад Рубакова в физику для изданий типа УФН. А в этой заметке я бы предпочел сосредоточиться на остальном.
Зайдя в корпус теоретиков на «Питомнике» (так называется московская часть ИЯИ РАН, там когда-то был садовый питомник), попадаешь в атмосферу далеких славных времен, когда наука в стране была на подъеме. Всюду молодежь, никакой демографической катастрофы, как в остальной науке, нет и в помине, студенты, оживленные семинары, дискуссии за чаем (о науке, не о политике) и т.п. Это тоже эффект Рубакова — он своим потенциалом меняет окружающую среду. Вся эта молодежь (включая тех, кто уже не совсем молодежь) так или иначе заряжена Рубаковым. Не знаю, можно ли назвать это школой, я бы назвал скорее оазисом. Когда-то у нас было много таких оазисов, сейчас — единицы. Все они произрастают вокруг определенного человека.
Другая, не менее важная сторона Валерия Рубакова — медийная. Бывает, мне звонят из какой-нибудь передачи и просят рассказать что-нибудь о бозоне Хиггса, о перспективах Большого адронного коллайдера и т.п. Видимо, они думают, что раз уж я главред ТрВ, то должен всё это излагать как по нотам. Я отвечаю:
— А что ж вы Рубакова не позовете? Это же он у нас главный комментатор по этой части!
— Да он от нас не вылезает. Вот, буквально неделю назад был. Не можем же мы всё время на нем одном выезжать!
Не знаю, больше ли всех из ученых он выступает на ТВ и радио (в этом отношении перешибить, например, М.В. Ковальчука не так просто), но то, что выступает наиболее внятно из всех, — факт. И это не только популяризация науки. Множество его выступлений в эфире и в печати касается взаимоотношений между наукой, обществом и государством. Особенно много и порой резко Рубаков выступал в 2013 году, когда проводилась реформа РАН. Об этом еще скажу ниже, а сейчас хочу сделать достаточно сильное заявление. Мне кажется, Валерий Рубаков становится лицом российской науки. Не официальным лицом, а человеческим.
В позапрошлом году, когда только объявили реформу РАН, Валерий через три дня открыто заявил, что, если произойдет «перезагрузка» РАН, он не будет подавать заявления в новую академию. Потом таких «отказников» набралось 70 с чем-то и они образовали Клуб «1 июля». Не знаю, возник ли бы этот клуб, не стань Рубаков первым. Все-таки первым броситься в холодную воду на порядок сложнее, чем присоединиться. Естественно, Валерий стал одним из лидеров Клуба «1 июля», и не только его. Далее последовала Конференция научных работников, посвященная сопротивлению планам «реформирования» РАН, Комитет по контролю за реформой — Рубаков везде был на первых ролях, часами ведя шумные заседания «заговорщиков». Он же раздавал интервью в центре всех митингов в защиту Академии — согласованных (на площади Суворова) и не согласованных (у стен Государственной Думы). Валерий тогда признавался, что уже много месяцев ему не до науки. Что же, долг Гражданина требует жертв, главное, чтобы они были не напрасными.
Я слышал высказывания, что подобная деятельность — из серии «бодался теленок с дубом», что всё безнадежно и плетью обуха не перешибешь. Так-то оно так, но реформа пока пошла по самому мягкому сценарию из всех возможных (среди которых просматривались совсем катастрофические). К тому же появилась новая дееспособная общность научных работников. Так что не напрасно! Просто подобные усилия приводят не к явным победам, а к подспудным процессам, определяющим будущее.
Теперь наступило еще более мрачное время. Конечно, история возьмет свое, выберемся из этого мрака. Но это займет годы, возможно, многие годы. Выберемся, если с нами будут люди, которые не прогибаются, которым можно верить, которые с лихвой доказали свою состоятельность. Поэтому и хорошо, что Рубакову исполнилось всего 60. Осталось пожелать всем нам долгих лет жизни юбиляра.
Борис Штерн
