Борьба властей за контроль над информацией дошла до науки: государство хочет обязать российских ученых отдавать свои работы на проверку в специальной комиссии, которая будет искать в них сведения, составляющие государственную или иную тайну, перед публикацией. Юрист «Команды 29» Дарья Сухих объясняет, что представляет собой институт государственной тайны в России и чем грозят ученым нововведения.
В последние годы мы наблюдаем, как Россия становится всё более закрытым государством — в частности, от своих собственных граждан. Стремительно растет количество уголовных дел по статьям, связанным с госизменой и разглашением гостайны: в 2014 году их стало почти вдвое больше, чем в 2013-м. При этом преследования органов госбезопасности всё чаще затрагивают тех, чья работа напрямую с гостайной не соприкасается. Например, научных работников.
В 2012 году было возбуждено уголовное дело в отношении профессора «Военмеха» Игоря Баранова. Его задержали в аэропорту Пулково, когда он пытался вылететь в США на конференцию. Баранова обвиняли по статье 226 части 1 УК РФ (контрабанда радиоактивных веществ, радиационных источников, ядерных материалов, огнестрельного оружия или его основных частей, взрывных устройств, боеприпасов, оружия массового поражения). Материалами для создания «оружия массового поражения» оказался распечатанный текст доклада. На то, чтобы здравый смысл восторжествовал и дело против ученого прекратили, ушло больше года, не говоря уже о репутационных издержках.
Физику Валентину Данилову повезло куда меньше: он провел в тюрьме восемь лет по обвинению в шпионаже в пользу КНР, после того как сделал стенд для китайской компании, моделировавший воздействие космического пространства на искусственные спутники. Причем Данилова поддерживал его вуз, а он сам заранее утвердил всё в ФСБ. Его сперва даже оправдали, но потом назначили новый процесс с «правильным» судом присяжных и осудили на 12 лет лишения свободы: в 2012 году он вышел по УДО. И таких примеров немало.
Ученые всё чаще говорят об усилении контроля со стороны властей. Государство оправдывается защитой национальных интересов. В свете этого попробуем разобраться, есть ли границы такого контроля и какую информацию действительно нужно защищать для безопасности страны.
Три ступени гостайны
Вопросы государственной тайны регулируются принятым еще в 1993 году законом, согласно которому, гостайна — это «защищаемые государством сведения в области его военной, внешнеполитической, экономической, разведывательной, контрразведывательной и оперативно–розыскной деятельности, распространение которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации». Это достаточно размытая формулировка, требующая пояснения другими законами.
У гостайны в России трехступенчатая система. Первая ступень — это статья 5 вышеупомянутого закона. В ней указан Перечень сведений, составляющих государственную тайну. Категории такой информации в документе сформулированы общими словами. К примеру, там есть «сведения о достижениях науки и техники, о научно–исследовательских, об опытно–конструкторских, о проектных работах и технологиях, имеющих важное оборонное или экономическое значение, влияющих на безопасность государства».
Вторая ступень системы гостайны в России — это Указ Президента РФ от 31.11.1995 N 1203. Он утверждает вышеозначенный перечень и распределяет сведения, являющиеся гостайной, — с более конкретными формулировками — между ответственными за их засекречивание ведомствами. Тут конкретики гораздо больше, но и ее не хватает, чтобы точно определить круг конкретных сведений, относящихся к гостайне.
Например, за секретность «сведений о достижениях науки и техники, определяющих качественно новый уровень возможностей вооружения, военной техники, повышения их боевой готовности», отвечают разом МВД, МЧС, Минобороны, Минздрав, Минобрнауки, Минпромторг и еще несколько ведомств.
Наконец, третьей ступенью засекречивания данных занимаются обладающие ими ведомства, перечисленные в президентском указе. Они разрабатывают развернутые перечни сведений, подлежащих засекречиванию, с конкретной информацией. Также они присваивают информации степень секретности и значимости: «секретно», «совершенно секретно», «особой важности». Таким образом, именно ведомства решают, какие конкретно сведения являются гостайной. При этом им запрещено выходить за рамки, обозначенные президентским указом и законом «О гостайне». Они не могут создавать свои категории подлежащих засекречиванию сведений — только уточнять существующие.
Такая система, увы, имеет немало изъянов. Были случаи, когда в ведомственных перечнях оказывались сведения, которые не входили ни в одну из указанных в законе «О государственной тайне» категорий. Отдельные формулировки таких перечней страдают пороком неконкретности. Из-за этого нельзя определить, какие именно сведения подлежат засекречиванию.
Самая главная проблема — то, что закон разрешает ведомствам засекречивать сами перечни, если они посчитают это целесообразным. В итоге большинство таких списков имеют грифы секретности и недоступны гражданам без допуска к гостайне. Определить секретность сведений и предвидеть последствия своих действий могут только лица с доступом к таким перечням. Это, впрочем, не мешает государству преследовать и других лиц, которые, сами того не зная, получили и распространили гостайну. Самый яркий пример — дело Светланы Давыдовой. Многодетная мать, живущая в Вязьме, она якобы сообщила в украинское посольство о том, что соседняя воинская часть опустела, а сидевший рядом с ней в маршрутке военный рассказал о некоей командировке в Донбасс в штатском. В итоге ее арестовали и поместили в СИЗО «Лефортово». К счастью, дело спустя пару месяцев развалилось.
Неясность и ненаказуемость
Еще одна распространенная категория данных с ограниченным к ним доступом — так называемая информация для служебного пользования (ДСП). Так часто помечают документы не только госорганов, но и подведомственных учреждений, например вузов. Работу с информацией под грифом ДСП регулирует Постановление Правительства РФ от 03.11.1994 N 1233 «Об утверждении Положения о порядке обращения со служебной информацией ограниченного распространения в федеральных органах исполнительной власти». Действие этого закона распространяется только на федеральные органы исполнительной власти, госкорпорацию Росатом и подведомственные им учреждения и организации. Следовательно, гриф «ДСП» могут использовать только федеральные вузы.
Постановление N 1233 относит к данным с отметкой ДСП несекретную информацию о деятельности ведомств и организаций, «ограничения на распространение которой диктуются служебной необходимостью». Что такое «служебная необходимость», в документе не уточняется. И получается, что с таким мотивом можно ограничить распространение практически любой информации.
Есть, впрочем, несколько исключений. Например, госорганы не могут наложить гриф ДСП на информацию о порядке рассмотрения заявлений и обращений граждан и решения по ним, акты законодательства, устанавливающие права, свободы и обязанности граждан — полный перечень есть в пункте 1.3 Постановления N 1233.
Курьез в том, что само Постановление десять лет после выхода имело гриф «ДСП». Какой «служебной необходимостью» это было вызвано, до сих пор неясно.
Юристы сомневаются в правомерности существования ограничительного грифа «ДСП». Так, статья 55 Конституции РФ разрешает ограничивать права граждан только федеральным законом. Однако Постановление N 1233 — это подзаконный акт. Налицо противоречие основному закону. Попытки как-то оспорить документ успеха не принесли: суд встал на сторону правительства.
Еще один курьез: за разглашение информации под грифом «ДСП» вам ничего не будет. Статья 13.14 Кодекса РФ об административных правонарушениях разрешает штрафовать только тех, кто обнародовал информацию, доступ к которой ограничен федеральным законом.
Вузы под ударом
Вот так выглядит современное законодательство о гостайне и служебной информации ограниченного распространения, которое всё чаще используется в сфере высшей школы. Одним из последних обсуждаемых вопросов стало появление в некоторых учебных заведениях требований об обязательной проверке на предмет наличия гостайны результатов научных исследований перед их публикацией. Для этого в вузах организуют специальные комиссии. Они будут искать в текстах сведения ограниченного доступа: найдут — не допустят материалы к распространению в открытой печати.
В скором времени обязательную экспертизу могут ввести во всех подразделениях МГУ. Некоторые вузы уже стали этим заниматься: например, Казанский национальный исследовательский технологический университет. Согласно утвержденной его руководством инструкции, эксперты ищут в научных публикациях сведения, которые составляют «государственную тайну, служебную или коммерческую тайну, персональные данные, а также иную конфиденциальную информацию».
Такие инструкции ожидаемо возмущают научные круги. Экспертиза увеличивает бюрократическую нагрузку на высшую школу и, главное, ограничивает свободу публикации учеными результатов своих трудов.
С юридической точки зрения неясно, какие нормы стали основой для выпущенных вузами инструкций о проверке научных работ. Упоминаются два документа: Рекомендации Межведомственной комиссии по защите государственной тайны и Перечень сведений Минобрнауки РФ, подлежащих засекречиванию. Однако ни одного из этих документов нет в открытом доступе. Это нарушение законодательства: гражданин должен иметь возможность ознакомиться с документом, который ограничивает его права.
Возможно, к появлению инструкций привело принятие Комиссией по экспортному контролю Российской Федерации Типовой методической инструкции по проведению экспертизы научно-технических материалов, подготовленных к открытому опубликованию и обладающих признаками контролируемых технологий от 03.04.2014. Однако непонятно, являются ли статьи материалами, которые должны пройти «экспортный контроль». Например, есть утвержденный президентом список оборудования, которое проходит такую проверку, и в нем отдельно говорится: эти действия не затрагивают технологии, которые относятся к фундаментальным исследованиям.
Получается следующее. Руководство вузов, основываясь на неопубликованных документах, решило заняться изучением с лупой работ своих научных сотрудников. Это не только замедление научного обмена в России. Фактически это цензура — и отчасти бессмысленная: Данилов, например, получил из ФСБ одобрение своих действий, а потом сел на восемь лет. Для любых своих действий спецслужбы найдут логичное объяснение — тут никакой закон не нужен.