Между майскими праздниками нас настигла начальственная директива. Требовали по темам, где участвует лаборатория, сообщить о результатах, которые будут получены в… 2019 году. Происхождение подобных указаний — вопрос важный и интересный, но всё же теоретический. А вот как на это реагировать, — практический и насущный.
На мой взгляд, подобные вводные неправильно называть абсурдом, поскольку абсурд — продукт прихотливой творческой фантазии, ассоциирующийся с именами Камю, обэриутов, Ионеско и Беккета. Нет, здесь скорее уместно говорить о коррупции в исходном смысле искажения, порчи, разрушения естественных основ жизни. Разрушения, рано или поздно становящегося с жизнью несовместимым.
Сведущие ученые с готовностью разъяснят, что наука нынче финансируется субсидиями и потому не может не планироваться. Нет уж, господа, применивший субсидии к науке пусть сам сгоняет на машине времени в 2020 год. Либо поймет, что науку нужно финансировать каким-то другим способом.
Не надо услужливо тащить веревку и обвязывать ее вокруг своей шеи. Не стоит придумывать, как обвязать ее, чтобы, когда потянут, она не удавила, а развязалась. Эти унизительные уловки — порча по отношению к науке, к прямой исследовательской мотивации. Примерно такие мысли пронеслись в моей голове, и я быстро написал и отправил наверх следующее.
«Отвечая на этот вопрос, считаю важным не отделываться обтекаемыми формулировками в духе „мы же с вами понимаем“, а терпеливо излагать позицию, которую считаю единственно осмысленной. Она состоит в том, что опрос о результатах 2019 года аналогичен вопросам к путешественнику XV–XVI веков, сколько материков, островов, проливов и заливов он намеревается открыть. Более того, какого размера и формы будут острова, какая будет на них флора и фауна, какие запасы полезных ископаемых, население и общественное устройство. Причем вопросы эти задаются не о ближайшем путешествии, а о том, которое мореплаватель только начнет готовить, когда вернется из плаванья, планируемого сейчас. „Помилуйте, ваше превосходительство! — ответит тот. — Сейчас я собираюсь отплыть точно на запад. Поплыву ли в следующий раз на северо-запад, снова на запад с подобающей коррекцией курса или же на юго-запад, зависит от пока неизвестных результатов нынешнего плаванья, равно как и путешествий моих коллег. А уж про форму островов и прочее я никогда заранее ничего сказать не смогу — даже за минуту до того, как впервые увижу их на горизонте!“ В принципе, мудрый министр и монарх должны удовольствоваться таким ответом.
Не могу говорить за другие области науки, но в наших областях дело обстоит так же, хотя век уже не шестнадцатый. Исследование заканчивается положительным или отрицательным результатом, форму и содержание которого предсказать, вообще говоря, невозможно. Но именно от них, от характера найденных закономерностей и взаимосвязей, часто неожиданных, зависит направление дальнейшего движения. Значит, это направление не поддается планированию, пока не получены предшествующие результаты. Не говоря уж о невозможности описания того, чем движение в указанном направлении закончится.
Можно говорить лишь о том, чем собираешься заняться на ближайшем этапе. (Тут я попытался описать это применительно к нашей лаборатории. — П. Ч.) А результаты будут такими, какими получатся.
Афоризм „Если бы я знал результат, мне не нужно было бы проводить исследование“, хотя и приписывается то одному, то другому выдающемуся ученому, но сомневаюсь, что кто-то из них его действительно произнес. Эта мысль настолько тривиальна, что высказывать ее без повода странно, повод же, похоже, примета именно нашего времени и нашей ситуации».
Потом я понял, что насчет «приметы времени» отчасти дал маху. Вспомнив пару примеров из прошлого. Во-первых, историю из сборника «Химики еще шутят» [1].
«Однажды профессору МГУ Андрею Владимировичу Фросту предложили составить поквартальный план работы его лаборатории на будущий год. Фрост представил на рассмотрение начальства такой план.
Первый квартал — закрыть первое начало термодинамики.
Второй квартал — закрыть второе начало термодинамики.
Третий квартал — закрыть третье начало термодинамики.
Четвертый квартал — открыть четвертое начало термодинамики.
Больше к нему с подобными глупостями не приставали».
А. В. Фрост умер в 1952 году в возрасте 45 лет. Так что времена, когда он, согласно легенде, так обращался с начальством, были посуровее нынешних.
Во-вторых, я вспомнил слова Юрия Ивановича Манина [2]: «В Москве, в Математическом институте, была четкая система: в план я писал теоремы, которые были доказаны в прошлом году. И весь год можно было работать дальше». И оттуда же: «Один из учеников Канторовича рассказывал, что тот в полугодовых отчетах писал с каменным лицом: „Теорема доказана на 50%“».
Ясное дело, оставшиеся 50% могли стать как завершением доказательства, так и опровержением утверждения. А могли, застопорившись, превратиться в 99,9%.
Поэтому ответы Фроста и Канторовича — абсурд в высоком смысле слова. Родственный приему, который Виктор Шкловский назвал остраннением (прижился термин «остранение»). А то, что спровоцировало их на это, — постыдная дикость, издержки плановой системы. Перекочевавшие и в наши дни.
Но я дал маху лишь отчасти. Потому что все три примера из советского прошлого касались годовых планов. ФАНО же сегодня требует описания результатов, которые будут получены через 3,5 года!
Реакции на этот мой «отчет» пока не последовало. Возможно, ошибаюсь, но мне кажется, что, если бы ФАНО получило не один, не два, а хоть пару десятков ответов подобного рода, понимание, что наука отличается от лесоповала, начало бы пробиваться к сознанию наших руководителей, как правило вовсе не желающих ученым зла.
В заключение — пара слов о том, как возникла эта директива. Очень просто. Действительно, субсидии предполагают госзадания на определенный срок, в данном случае трехлетний. Чтобы написать госзадания, нужны планы исследований. Поскольку про 2016–2018 годы нас уже спрашивали, осталось доспросить только про 2019-й, что ФАНО ничтоже сумняшеся и сделало. Из самых лучших побуждений.
Каков же вывод? Всё же надо постараться организовать дело иначе. По уму. Спрашивать не про результаты, а максимум про направления поиска. И там, где это не требует больших капиталовложений, — на меньший горизонт. Или вообще не спрашивать. Везде, где возможно, допускать свободу исследований. На результатах это скажется только положительно.
1. Химики еще шутят. Написано, записано и списано Ю. А. Золотовым. http://chemistry-chemists.com/N2_2012/H2/ChemistryAndChemists_2_2012-H2.html
2. Ю. И. Манин: «Не мы выбираем математику своей профессией, а она нас выбирает» // ТрВ-Наука, №13 от 30 сентября 2008 года.