Уже вторые выборы президента Российской Академии наук происходят на фоне затяжного конфликта Академии с правительством. Мы представляем точку зрения «снизу, из середины», выражаемую двумя сопредседателями Общества научных работников – Андреем Цатуряном и Александром Фрадковым и бывшим сопредседателем Борисом Штерном.
Б.Ш. Противостояние Академии наук и министра Ливанова – одна из серьезнейших проблем, которые получит в наследство новый президент РАН. Напомню: Ливанов считает, что РАН — малоэффективная структура и следует постепенно передать институты РАН в университеты. По крайней мере, именно так он выступал еще до назначения на пост министра. Не знаю, может быть его точка зрения эволюционировала, но недавно он повторил свой тезис о неэффективности РАН, чем вызвал гневный демарш академиков. В чем не прав и в чем прав Ливанов? Правильную ли стратегию защиты избрали академики?
А.Ц. Я не работаю в РАН, поэтому сужу со стороны. Мне кажется, что в споре Ливанова и ПРАН лукавят обе стороны.
Конечно, Президиум РАН стремится говорить не только от имени членов Академии, что с натяжкой можно было бы понять — они этот ПРАН и избрали, — но и от имени десятков тысяч научных сотрудников Академии, которые их на это не уполномочили. Конечно, говоря о защите автономии РАН, академики в значительной степени защищают и закрепляют свою безответственность и исключительность. Конечно, дух затхлости и в Академии процветает, а каждые выборы и распределение финансирования многих (хотя совсем не всех) ПРАНовских программ дают нам новые примеры коррупции, непотизма и беспринципности. Тут Ливанов в своей критике во многом прав.
С другой стороны, стремление перенести науку в университеты, как это имеет место во многих развитых и догоняющих странах, требует прежде всего, чтобы в этих университетах был сколько-нибудь высокий уровень академической свободы; чтобы в университетах, названных исследовательскими, кроме массовых бесконтрольных и откатных закупок оборудования, были созданы инфраструктура и обстановка, хотя бы отдаленно напоминающая обстановку даже не в американских, но хотя бы в китайских или бразильских университетах. Сюда, безусловно, входит достойная оплата труда профессоров, преподавателей и исследователей, хотя этого совсем не достаточно.
Главная беда всей российской науки, хоть РАНовской, хоть университетской, — чудовищный феодализм, почти кастовая вертикаль, отсутствие конкуренции. В желании самостоятельно и бесконтрольно распределять средства и проводить кадровые назначения, минуя систему независимого рецензирования peer-review, сходятся многие руководители Академии, ректоры, деканы и чиновники МОН, тут они едины и готовы стоять насмерть. При этом оказывается, что в некоторых институтах РАН атмосфера куда более здоровая, чем в ведущих вузах страны. Профессор Константин Северинов, вернувшись из США в Россию, не пошел работать в свою alma mater, МГУ, потому что там хуже, чем в Академии, которую он столь ярко, и во многом справедливо, обличает изнутри.
Б.Ш. Я бы добавил, что по степени феодализма РАН, по крайней мере в лице ее сильных институтов, существенно уступает не только большинству университетов, но и в особенности Курчатовскому институту, который выстраивается как некая альтернатива Академии наук. Чтобы убедиться в этом, достаточно поговорить с сотрудниками ИТЭФ, да и самого центрального «Курчатника». Если в РАН феодализм смягчен научными традициями, имеющими большую историю, то в «Курчатнике» он принимает махровые азиатские формы. Наверное, Ливанов и другие отчасти правы, говоря об архаичности и неэффективности РАН. Правы, если иметь в виду мировой уровень. Но добавлю к сказанному Андреем: в России РАН выглядит лучше других форм организации науки— академики тоже правы, когда указывают на то, что 55 тысяч научных сотрудников РАН выдают больше половины российских статей и больше 60% их цитирований. Боюсь, что осуществи Ливанов свои идеи административными мерами, мы бы лишились и того, что имеем. Понятно, что он хочет сделать как в цивилизованном мире, но, по-моему, уделяет недостаточное внимание сложившимся «начальным условиям» и специфике места и времени.
А.Ц. Что касается Дмитрия Ливанова, то он, как и многие руководители и рядовые члены РАН, в том числе и кандидаты в президенты Владимир Фортов и Жорес Алферов, вообще-то понимает, как устроена наука в остальном мире (нам пора перестать говорить о развитых странах; Китай, и не только, уже сильно нас обогнал). Поэтому с Ливановым можно разговаривать на одном языке, чего нельзя сказать о многих (хотя и не обо всех) критиках Ливанова и многих из тех, кто может завтра оказаться на его месте. Надо отдавать себе отчет, что очень скоро всё может стать намного хуже и мы увидим такие чудеса мракобесия, которых не только в ХХ, но и в ХIХ веке надо поискать. Другое дело, что Ливанов пока почти ничего не сделал, чтобы завоевать доверие хотя бы немногих оставшихся активно и продуктивно работающих профессоров, преподавателей и научных сотрудников высшей школы, которые, в отличие от сотрудников РАН, находятся в его косвенном подчинении. Если бы он сумел защитить их от произвола, бюрократических бессмысленностей и алчности руководства, если бы он хотя бы попытался обязать руководство вузов установить честные и принятые в мире «правила игры», то, глядишь, нашел бы сторонников не только в университетах, но и среди многих членов РАН и сотрудников академических институтов, которые начали бы переходить в университеты и заставили «чесаться» руководство Академии. Но, к сожалению, такой сценарий не более реалистичен, чем помощь инопланетян. Куда вероятнее продолжение борьбы «панов», от которой у «холопьев» будут трещать чубы, вплоть до полного вымирания облысевших и давно постаревших холопьев. Впрочем, сегодня Фортов в своем интервью заявил о готовности сотрудничать с Ливановым, что можно только приветствовать.
Б.Ш. Это замечательно, поскольку до сих пор РАН в этом конфликте была в состоянии глухой обороны, осажденной крепости. У академиков есть своя правда: действительно, ликвидация РАН как ведомства или даже ее топорная трансформация извне может окончательно угробить нашу науку. Но, что, РАН не нуждается в реформах? Любая критика РАН — это стремление уничтожить Академию, чтобы разграбить ее недвижимость? А именно это обычно слышится в ответ на конкретные претензии к руководству РАН. «Руки прочь и дайте денег», — это что, убедительная позиция?! Менять эту позицию надо было еще лет десять назад. В этом плане перспектива смены руководства РАН (а реальная смена — это всё-таки избрание Фортова) дает надежду, что пациент будет жить. Если бы Фортов победил на прошлых выборах, нынешнее состояние пациента могло бы быть куда лучше.
А.Ф. Академия приблизилась к точке бифуркации. Эпоха президента Осипова уже в прошлом. После долгих колебаний он сделал свой выбор и ушел непобежденным. Кто бы ни стал новым президентом РАН, важно, что это будет новое лицо на этом посту. А, значит, можно начать всё заново, обнулив начальные условия. Особенно это важно в отношениях с правительством, и в первую очередь с Минобрнауки. Многие помнят, сколько обидных слов было сказано с обеих сторон, и, казалось бы, после этого нельзя и руки подать друг другу.
Однако сейчас судьба дает исторический шанс забыть все старые обиды и начать с чистого листа. Я верю, что это возможно, хотя это будет, пожалуй, главный вызов для нового президента. Почти десяток лет мы с опаской и настороженностью следили за фехтовальным поединком МОН и ПРАН. Но теперь пришло другое время. Теперь надо идти на компромиссы и договариваться, потому что это, очевидно, будет служить интересам сотрудников РАН, интересам всех научных работников России, для которых президент РАН всегда — главный ученый страны. Я верю, что это возможно еще и потому, что Жорес Алферов, Дмитрий Ливанов и Владимир Фортов — физики. Они знают, что такое настоящая мировая наука и могут говорить на одном языке. Я надеюсь, что и министр Ливанов учтет невозможность резких шагов, ведущих к ломке работающих механизмов, и пройдет свою часть пути навстречу Академии.
Б.Ш. А кто из вышеперечисленных, по-вашему, лучше проведет партию со стороны Академии?
А.Ф. На мой взгляд, лучшим выбором для Академии был бы Фортов: он не делал резких заявлений о непримиримости своей позиции, а, наоборот, выражал готовность договариваться с МОН. В опубликованной программе Фортова для меня важнее всего признание того, что важные решения в Академии не могут приниматься без учета мнения научных сотрудников, и в первую очередь корпуса докторов наук РАН. Для запуска механизма такого принятия решений предлагается введение новой позиции — «профессор РАН». Это давно обсуждавшееся предложение, и хочется надеяться на его скорейшую реализацию.
Важно для меня и то, что выбор Фортова поддержит большинство научного сообщества. В проводящемся на сайте Общества научных работников опросе Фортова поддерживает более 80% голосующих. Такие же результаты были зафиксированы и в 2008 году, когда за Фортова проголосовало около 85% из 160 проголосовавших на сайте Scientific.ru.
Таким образом, впервые за много лет в Академии может сложиться уникальная ситуация, когда мнения «верхов» и «низов» совпадают. В такой ситуации выбранный президент получит реальный шанс сплотить Академию и сделать ее существенно сильнее. Я надеюсь, что члены РАН проникнутся чувством ответственности и не упустят этого исторического шанса 29 мая.
Б.Ш. Вернемся к другой стороне конфликта, к Ливанову. У него есть очевидные недостатки: школярская прямолинейность в попытках реализовать мировой опыт в нашей среде и отсутствие дипломатического чутья. Не надо без нужды злить оппонентов, тем более таких, чей авторитет и общественный статус выше твоего. Но у него же есть и достоинства, одно из которых — возможность общаться с ним на одном языке — Андрей уже назвал. Я бы еще добавил адекватную мотивацию: видно, что человек пытается сделать дело, а не урвать себе побольше. И видно, что рискует при этом. Даже если он понимает дело не так, как ты, это заслуживает уважения, особенно на нынешнем фоне. Итак, давайте ответим на вопрос: присоединяем ли мы свои голоса к обширному разношерстному хору, требующему отставки Ливанова?
А.Ф. Да, сейчас про отставку Ливанова кто только ни говорит…. Ученые относятся к этому по-разному. Цитирую форум ОНР: «Если Бурматов за отставку Ливанова, то я — против!». Лично я (как и В.В. Путин) считаю, что Ливанову надо дать еще поработать, чтобы реализовать задуманные проекты, некоторые из которых, как например, «1000 лабораторий», могут оказаться весьма успешными. На него обижены многие преподаватели и научные сотрудники. Но посмотрите: когда он говорит, что лишь меньшинство российских научных работников конкурентоспособно на мировом уровне, разве он не прав? То же и с другими его обидными максимами. Давайте введем мораторий на критику МОН и РАН хотя бы на полгода. А новому президенту РАН эти полгода будет совсем не до того: надо думать о выполнении своей программы и предвыборных обещаний.
А.Ц. На сайте ОНР сейчас идет голосование о необходимости перехода ОНР в оппозицию к Ливанову. Голоса «за» и «против» разделились примерно поровну. При этом даже наиболее жесткие критики Ливанова из числа членов и посетителей сайта ОНР не призывают к его немедленной отставке и не требуют, чтобы члены ОНР, входящие в структуры, созданные при МОН, ушли из них, хлопнув дверью, как вышли из Общественного совета кандидаты в президенты РАН Ж.И. Алферов и В.Е. Фортов. Хотя многие ученые и преподаватели очень злы на Ливанова, далеко не все они готовы присоединиться к толпе, требующей его увольнения, не желая оказаться в одной компании со слишком одиозными персонажами.
Б.Ш. Я определенно готов выступать в защиту Ливанова и уже выступил в интервью «Дождю». Перефразируя высказывание Андрея, я вижу в нем человека своей цивилизации и той же мотивации. Многие из тех, кто требует его отставки, — это явно другая цивилизация — гунны или скифы, условно говоря. Поэтому, рискуя навлечь на себя гнев многих знакомых, повторяю: по крайней мере до тех пор, пока не станет очевидно, что он упорствует в своих ошибках, я готов его поддерживать в силу своих скромных возможностей. После того, как он поддержал волонтеров, начавших массово выявлять плагиат в диссертациях чиновников, моя готовность окрепла.
P.S. В заключение участники с сожалением констатировали, что в дискуссии отсутствовала острота. Видимо, это неизбежно, когда дискутируют единомышленники. Однако есть ощущение, что на нас обрушится гнев многих коллег и остроты будет хоть отбавляй.
Общество научных работников образовано в феврале 2012 года, сейчас в ОНР (http://onr-russia.ru) около 360 членов, среди которых около 170 докторов наук и 150 кандидатов наук, представляющих исследовательские организации из разных областей естественных, технических и общественных наук, а также вузы.
Александр Фрадков, докт. техн. наук, зав. лаб. Института проблем машиноведения РАН
Андрей Цатурян, докт. физ-мат. наук, ведущий научный сотрудник НИИ механики при МГУ
Борис Штерн, докт. физ.-мат. наук, ведущий научный сотрудник Института ядерных исследований РАН, главный редактор ТрВ-Наука