Кто первым предположил, что в атомах заключена огромная энергия и, если ее «освободить», произойдет взрыв немыслимой мощности? Ожидаемый ответ: о возможности использования атомной энергии физики заговорили, когда в 1942 году Энрико Ферми построил первый атомный реактор.
Однако еще в 1908 году русский писатель Александр Богданов опубликовал роман «Красная звезда», где описал космический корабль марсиан «этеронеф», двигатели которого использовали энергию атомов. А Герберт Уэллс в 1913 году опубликовал роман «Освобожденный мир», где впервые описал будущую атомную войну.
Но это — художественная литература, фантастика. Вовсе не Богданов и Уэллс считаются открывателями атомной энергии, а ученые, которые с этой энергией начали работать.
Наверно, это правильно. И, наверно, правильно считают, что на вопрос «Почему ночью небо темное?» ученые ответили только в начале ХХ века. Хотя на самом деле точный ответ дал поэт и писатель Эдгар Аллан По, опубликовавший в 1848 году поэму в прозе «Эврика».
* * *
Идея бесконечности Вселенной породила «парадокс ночного неба». Его еще называют «фотометрическим парадоксом» и парадоксом Ольберса — в честь астронома Генриха Вильгельма Ольберса (1758–1840), который привлек к этому парадоксу всеобщее внимание.
Если Вселенная беспредельна, то в какую часть неба вы бы не посмотрели, обязательно увидите звезды. Темноты не может быть в принципе — днем и ночью небесная сфера должна светиться, по крайней мере, так же ярко, как Солнце!
Однако ночью все-таки темно. Почему?
Ольберс считал, что очень далекие звезды не видны, потому что их свет поглощается облаками космической пыли. Английский астроном и математик Джон Гершель (1792–1871) в 1848 году (именно в год выхода поэмы Эдгара По!) написал, что объяснение Ольберса неправильно. Ведь пыль, поглощающая свет звезды, должна нагреваться и сама будет светиться так же ярко, как расположенные за пылевым облаком звезды.
Считается, что парадокс Ольберса правильно объяснил в 1861 году немецкий астроном Иоганн Генрих фон Медлер (1794–1874). Правда, Медлер дал лишь качественное объяснение, а математически парадокс Ольберса был разрешен 40 лет спустя, и сделал это знаменитый физик Уильям Томсон (лорд Кельвин, 1824–1907).
* * *
Авторитет Эдгара По сомнений не вызывает. При иных обстоятельствах он мог стать выдающимся изобретателем или ученым.
В 1848 году Эдгар По опубликовал философскую поэму в прозе «Эврика»1. По был человеком своего времени и не сомневался в божественном происхождении бесконечной Вселенной. Он понимал, что бесконечность Вселенной непредставима для ограниченного человеческого ума. Бесконечность — лишь стремление, возможная попытка осознать невозможное.
«Употребляя слова „Бесконечность Пространства“, — писал Эдгар По, — я не призываю читателя принять невозможное представление о какой-нибудь абсолютной Бесконечности. Я просто говорю о предельно постижимом протяжении „пространства“, о теневой и колеблющейся области, то сжимающейся, то возрастающей в соответствии с колеблющейся энергией воображения».
Что же такое для Эдгара По Вселенная? Это максимально представимое пространство, о котором он пишет как о сфере, центр которой везде, а окружность нигде.
Возможно, непредставимость бесконечности и навела Эдгара По на мысль о расположении «туманностей»: «Тогда в поддержание того, что упомянутые видения суть действительные туманности, мы утверждаем их сравнительную близость для нашей точки зрения».
Туманности, наблюдаемые на небе, в свою очередь, навели Эдгара По на следующую мысль, шаг к ответу на вопрос «Почему ночью темно?»: «Мы достигли теперь той точки, откуда мы созерцаем Вселенную как сферическое пространство, усеянное, неравно, гроздьями».
И вот идея вполне современная, а для 1848 года — безумная. Эдгар По утверждает, что и Млечный Путь — такая же «звездная туманность», как множество других туманных пятен. В этом утверждении содержится даже не одна, а две новые идеи. Первая: видимые туманности на самом деле содержат звезды, которые неразличимы из-за огромного расстояния. Вторая идея: «из этих звездотуманностей одна есть верховнейшей завлекательности для человечества. Я разумею Светомлечность, или Млечный Путь».
Тут-то Эдгар По и приходит к идее о ночном светящемся небе: «Если бы непрерывность звезд была бесконечна, тогда бы заднее поле неба являло нам единообразную светящесть, подобную исходящей от Млечного Пути, — ибо безусловно не было бы точки, на всем этом заднем поле, где не существовало бы звезды».
По заявил, что Вселенная вовсе не бесконечна! Вселенная — множество «островов», подобных нашему Млечному Пути. Таких островов много, но не бесконечно много. И потому вовсе не в каждой точке неба можно увидеть звезды или, тем более, звездный остров. Потому-то и небо ночью темное.
Вот что пишет По: «Мы понимаем тогда обостровление нашей Вселенной. Мы постигаем отъединение этого — всего того, что ухватываем мы нашими чувствами. Мы знаем, что существует некая гроздь гроздей — сборище, вокруг которого, со всех сторон, простираются безызмерные дебри Пространства, всякому человеческому восприятию недостижимые. Но, так как на пределах этой Вселенной Звезд мы вынуждены приостановиться, за отсутствием дальнейшего свидетельства наших чувств, справедливо ли заключать, что, в действительности, нет вещественной точки за той, которой доселе дозволено нам было досягнуть? Имеем ли мы или не имеем сходное право заключить, что эта ощутимая Вселенная — что эта гроздь гроздей — есть лишь одна из некоторого ряда гроздьев гроздей, остальные из которых незримы за расстоянием — незримы, ибо рассеяние их света столь чрезмерно, раньше чем он нас достигнет, что уже более не производит он на нашу сетчатку световпечатления, или же оттуда нет вовсе такого истечения как свет в этих несказанно дальних мирах, или, наконец, наименьшее промежуточное расстояние столь обширно, что электрические вести их присутствия в Пространстве еще не смогли — через истекающие мириады лет — пройти это расстояние?»
Это ли не точное описание нашей Вселенной, состоящей из множества (но не бесконечного множества!) звездных островов («гроздей»)? Это ли не точное описание нашей Вселенной, которая, по современным представлениям, расширилась в ходе инфляции до расстояния 46 млрд световых лет, и свет от дальних границ просто еще не дошел до Земли?
«Всякое наблюдение небосвода, — пишет По, — опровергает понятие абсолютной бесконечности звездной Вселенной».
Уже одно только утверждение о конечности Звездной Вселенной и объяснение давнего парадокса могло обессмертить имя Эдгара По. Но автор «Эврики» не останавливается в своих рассуждениях.
Итак, существует КОНЕЧНАЯ Вселенная, состоящая из множества звездных островов. Но, если Вселенная конечна, значит, за ее пределами могут существовать другие вселенные? Вселенные, свет которых мы не видим, потому что этот свет распространяется с КОНЕЧНОЙ скоростью и до нас просто еще не дошел.
Слово Эдгару По: «Да позволено мне будет заявить лишь то, что, как отдельная личность, я чувствую себя побужденным воображать — не осмеливаясь назвать это иначе, — что действительно существует некая беспредельная последовательность Вселенных (жирный шрифт мой. — П.А.), более или менее подобных той, о которой мы имеем осведомленность… Если такие гроздья гроздей существуют, однако, — а они существуют — слишком явно, что, не имея доли в нашем происхождении, они не имеют доли в наших законах. Ни они не притягивают нас, ни мы их».
Прекрасное поэтическое описание того, что физики сегодня называют лоскутной вселенной. Лоскутная вселенная — один из типов многомирия. Его существование следует из предположения о том, что мироздание бесконечно в пространстве-времени. Однако то, что мы называем Вселенной, — ограниченная область мироздания, доступная нашим наблюдениям. По различным оценкам, число элементарных частиц в доступной нам части мироздания (Вселенной) достигает от 1080 до 10120. Точное число оценить трудно, но оно и не имеет принципиального значения. Важно, что число это, хотя и чрезвычайно велико, но конечно. Следовательно, в бесконечном мироздании должно существовать бесконечное же число различных вселенных, отделенных друг от друга конечным или бесконечным пространством-временем. Бесконечное четырехмерное мироздание можно свести к двумерному описанию, и тогда оно станет похоже на бесконечных размеров ковер, состоящий из бесконечного же числа лоскутов конечного размера.
Все эти вселенные отдельны и независимы. Они не притягивают нас, а мы — их. Там другое вещество, другие законы природы, другой дух…
Всё так, как пишет своим возвышенным стилем Эдгар По.
Кто и когда открыл многомировую природу мироздания? Это достаточно очевидно: Эдгар По в 1848 году. За полтора столетия до того, как современные физики приняли идею многомирия.
* * *
Но если Вселенная конечна в пространстве, то и во времени она может быть также конечна! Сейчас, зная уравнения Эйнштейна, решения Фридмана, зная, что Вселенная может пульсировать, расширяться и сжиматься, физики принимают такую возможность, обсуждают варианты конечной во времени Вселенной.
Эдгар По более чем полтора века назад так описал расширение и последующее сжатие Вселенной: «Чтобы Вселенная могла длиться в течение летосчисления, вообще соразмерного с величием составных ее вещественных частей и с высоким величеством духовных ее замыслов, было необходимо, чтобы изначальное рассеяние атомов было сделано на такую непостижимую распространенность, только бы не быть бесконечным. Требовалось, чтобы звезды могли собраться в зримость из незримой туманности, перейти от туманности к скреплению — и потом поседеть, давая рождение и смерть несказанно многочисленным и сложным различностям жизненного развития; требовалось, чтобы звезды… имели время целиком выполнить все эти Божественные замыслы — в течение круга времен, в каковой всё свершает свой возврат в Единство с быстротой собирательной в обратном отношении к квадратам расстояний, на грани которых лежит неизбежный Конец».
Естественно, Эдгар По писал о Божественном замысле. Вера в Создателя ни в коей мере не умаляет и не меняет ни единого слова, написанного Эдгаром По о происхождении и эволюции мироздания. В Единого Бога По верил и писал: «Я уверен в невозвратимо прошлом Событии, что Все и Всё, и Все Мысли о Всем и Всех, с их несказанной Множественностью Отношения, возникли сразу в бытие из первоначального и безотносительного Единого».
Замените «Единого» на два слова: «ложный вакуум», и вы получите описание Большого взрыва.
А вот что писал По о цикличной Вселенной. Сказав «А» (об ограниченности Вселенной) и сказав «Б» (о множественности вселенных), Эдгар По сказал и о том, что мироздание ограничено во времени. Он не остановился в своих размышлениях, он пошел дальше. К этой фантастической идее никто из современников По и близко не подошел!
«Но должны ли мы здесь остановиться? Нет. Во Всемирном сцеплении и растворении могут возникнуть, как это легко нам понять, некие новые и, быть может, совершенно отличествующие ряды условий — другое мироздание и излучение… Ведя наше воображение этим всепревозмогающим законом законов, законом периодичности, не оправданы ли мы…, допуская верование, что поступательные развития, которые мы здесь дерзали созерцать, будут возобновляться и впредь, и впредь, и впредь; что новая Вселенная возрастет в бытие и потом погрузится в ничто?..»
Заканчивается поэтический гимн научному познанию мира таким выводом: «Поэзия и Истина суть одно… Совершенное согласование не может быть ничем иным, как абсолютной истиной… Человек не может долго или сильно заблуждаться, если он позволяет себе руководиться своим поэтическим чутьем…»
Поэтическое чутье — суть то, что ученые называют интуицией.
И — завершающий аккорд: «Божеское Сердце — что есть оно? Оно наше собственное».
* * *
Приоритет научных открытий (можно назвать их интуитивным поэтическим прозрением), сделанных на самом деле Эдгаром По, принадлежит, разумеется, ученым. Объяснение фотометрического парадокса — Иоганну Медлеру. Идея расширения Вселенной — Александру Фридману и Жоржу Леметру. Идея многомирия — Хью Эверетту, Андрею Линде и творцам струнных теорий.
Идея использования энергии атома — вовсе не Александру Богданову (1908), а Энрико Ферми и Лизе Мейтнер. И виртуальную реальность придумали в 1980-х годах, а не в 1963-м (Станислав Лем, «Сумма технологий»). Наверно, это правильно. Науку делают ученые, а фантасты только фантазируют, иногда (таково общее мнение) случайно попадая в яблочко.
А «Эврика» Эдгара Аллана По? Всего лишь поэтическая фантазия? А может, продуманная мощным аналитическим умом научная концепция?
Павел Амнуэль, астрофизик,
писатель-фантаст, популяризатор науки
1 Цитаты из «Эврики» даны в переводе замечательного русского поэта Константина Бальмонта (1867–1942), сумевшего передать всю романтическую суть поэмы.