Сто лет назад, 1 июля 1916 года, родился Иосиф Самуилович Шкловский — выдающийся астрофизик, замечательный человек.
Ему повезло работать в героический период становления современной астрофизики, когда благодаря развитию техники одно за другим открывались новые окна для наблюдений. И он был одним из первых, кто понимал, что увидели в очередном окне. Иосиф Самуилович пришел в науку в то время, когда открылся радиодиапазон. Первым для него объектом радионаблюдений стало Солнце. Шкловский первым прояснил картину радиоизлучения Солнца, выделив в нем две независимые компоненты: тепловую, которая медленно меняется со временем, и быстроменяющуюся нетепловую. Он выдвинул идею, что вторая связана с плазменными эффектами в солнечной короне. Так и оказалось.
Еще в начале 1950-х он догадался, что оптическое и радиоизлучение Крабовидной туманности — единый синхротронный спектр, излучаемый электронами высоких энергий. Он вообще первым осознал огромную роль синхротронного излучения в астрофизических объектах. Показал, что знаменитый оптический «выброс» (джет) галактики М87 тоже светится синхротронным излучением, как, впрочем, и джеты остальных галактик и квазаров. Когда открылся инфракрасный диапазон (электронно-оптические преобразователи), Шкловский объяснил инфракрасное излучение галактики излучением пыли. Когда открылся жесткий ультрафиолетовый (аэростаты) — объяснил ультрафиолетовое излучение солнечной фотосферы; когда рентгеновский (спутники) — объяснил рентгеновское излучение некоторых источников аккрецией вещества на нейтронные звезды. Список его научных достижений слишком длинен для юбилейной заметки. Перечислим лишь некоторые темы: роль линии водорода 21 см, сверхновые и их оболочки, унификация разных классов галактических ядер и квазаров, космические мазеры, реликтовое излучение и даже поиск внеземных цивилизаций.
Иосиф Самуилович бесподобно выступал — что лекции, что доклады, что телеэфир. Абсолютно коротко и ясно, эмоционально и метафорично. Да и писал он замечательно. В свое время, когда я «завис» в своей деятельности между физикой высоких энергий и астрофизикой, на меня большое влияние оказала его книга «Звезды: их рождение, жизнь и смерть», подтолкнув меня в сторону астрофизики. Эта книга с формулами, там много физики, но читается она как детектив: зоопарк звезд, туманностей, белых карликов, сверхновых, нейтронных звезд — всё объединяется в ясную, логичную и захватывающую картину. Более знаменита другая его книга — «Вселенная, жизнь, разум». Она популярна, но весьма серьезна. Речь идет о месте жизни и разума во Вселенной. Книга совсем не устарела — оценки распространенности планет земного типа, из которых исходил Шкловский в этой книге, совпадают с оценками, сделанными на основе данных «Кеплера». Вывод, который делает Иосиф Самуилович в последних изданиях этой книги, не слишком оптимистичен: расстояние до ближайших развитых цивилизаций огромно. Вывод грустный, но честный. Главное — чтение этой книги развивает наш разум, что тем более ценно, чем более он одинок в пространстве.
Он писал не только про науку. В свое время в самиздате ходили его рассказы — разные истории из жизни. Они были написаны великолепным литературным языком, с юмором, иногда немного грустным, — мы зачитывались этими рассказами. В советское время опубликовать их было невозможно — слишком много правдивых деталей, характеризующих время. Уже после смерти Иосифа Самуиловича они были изданы в виде сборника под названием «Эшелон».
И еще: Шкловский был исключительно порядочным и бесстрашным человеком. Поддерживал Сахарова, когда его травили, поддерживал других людей, попавших в немилость. Из-за этого имел проблемы с выездом за границу, но оставался абсолютно свободным человеком.
Умер Иосиф Самуилович 3 марта 1985 года совершенно неожиданно — сорвался тромб.
Прошло больше 30 лет, но его школа живет. Например, в виде «Радиоастрона» и его команды. Только что прошла юбилейная конференция «Шкловский — 100», куда съехались его ученики, соавторы и коллеги со всего мира. Главное, что было на этой конференции, — та самая атмосфера, которая возникла вокруг Шкловского в те героические времена.
Борис Штерн