В январе 2018 года сотрудниками Центра институционального анализа науки и образования Европейского университета в Санкт-Петербурге был подготовлен отчет с результатами анализа открытых данных о контрольно-надзорной деятельности в высшем образовании1. ТрВ-Наука публикует в сокращенном виде те результаты, которые касались работы экспертов, участвующих в проверках вузов.
Рособрнадзор — это ведомство, в котором отдел по контролю за высшей школой насчитывает не больше пятидесяти человек. Без экспертов из вузовской среды чиновники были бы не в состоянии проводить сотни проверок в год. Согласно реестрам, Рособрнадзор может обратиться к 2647 экспертам.1
Кого мы ожидаем увидеть на месте эксперта? Во-первых, экспертов, представляющих ведущие университеты, а значит, знакомых с «лучшими практиками» российской системы высшего образования. Во-вторых, логично, чтобы эксперт был вовлечен в основную деятельность университета — преподавание и научные исследования — и демонстрировать состоятельность в ней. Наконец, эксперт не должен быть замечен в этически сомнительных практиках. Можно ли экспертов Рособрнадзора назвать экспертами согласно этим критериям?
Мы изучили список из почти 800 экспертов, аккредитованных участвовать в мероприятиях по контролю и надзору. Большая часть этих людей работает в вузах. Нельзя сказать, что в списке заметно представлены сильные вузы: только 11% экспертов работают в сильных вузах. Из 45 ведущих вузов только 21 представлен хотя бы одним экспертом, и всего три вуза берут на себя половину всех экспертов из сильных вузов. Более того, в списке можно встретить преподавателей, которые работают в неэффективных вузах. По данным мониторинга эффективности, 15% экспертов представляют вузы, которые в 2015 году не получили статус эффективных. Сравнивая различные показатели мониторинга, можно сделать вывод, что в своем большинстве эксперты работают в вузах, которые и не самые хорошие, и не самые плохие. Другими словами, вуз эксперта не отличается от среднего российского вуза. Однако показатели вузов экспертов сильно отличаются от показателей ведущих вузов. Особенно низкие показатели у вузов экспертов по публикациям в базе Scopus — аккредитованные эксперты пришли в основном из тех вузов, которые либо не знают, что такое международная наука, либо не умеют или не имеют времени публиковаться.
Считается, что эксперты — это представители университетской среды, которые сами занимаются преподаванием и исследованиями, поэтому смогут оценить обстановку в конкретном вузе. Однако эксперты, чья деятельность связана в первую очередь с преподаванием, а не руководством и подготовкой документации, встречаются нечасто. Мы обнаружили, что 75% занимают руководящую должность, из подразделений вуза заметно представлен учебно-методический отдел — 35% экспертов в своих вузах занимаются учебно-методической деятельностью. Поскольку проверки Рособрнадзора сосредоточены на документарной реальности, вузы наладили ее эффективное производство: где-то работают целые отделы по созданию такой документации. По всей видимости, представители методических отделов приезжают проверять, насколько хорошо выстроена бумажная реальность в других вузах, а не разобраться в сути дела.
Мы не имели ресурсов проверить на добросовестность всех экспертов Рособрнадзора, но нашли достаточно примеров, чтобы начать серьезно сомневаться в способности ведомства проводить качественный отбор. Эксперты встречаются в базе «Диссернета»: 13% экспертов (от числа защищенных экспертов) в роли диссертанта, руководителя или оппонента. Эта цифра — результат относительно случайного попадания эксперта в поле зрения «Диссернета», поскольку «Диссернет» никогда не ставил своей специальной задачей проверку экспертов2. У 31% экспертов в диссертациях были найдены заимствования. Осознавая значимость морального облика, Рособрнадзор призывает экспертов следовать этическому кодексу. Однако служба никак не ограждает от участия в экспертизе тех, кто уже замечен в нарушении норм, имеющих прямое отношение к научной и образовательной деятельности. За их подписью можно встретить отрицательные заключения, способные парализовать деятельность таких университетов, как Шанинка (эксперт Никонова Светлана Александровна3).
Более того, эксперты, замеченные в нарушении академической этики, не только продолжают проверять вузы, но еще и являются ударниками, задействованными в десятках проверок за год. Среди самых активных экспертов числятся М. Заостровцева и Л. Соломина. Ранее они работали в частном вузе — Столичной финансово-гуманитарной академии. В 2016 году академия была признана неэффективной, в 2017 году вуз не принимал участия в мониторинге — ожидались проверки из Рособрнадзора. Об этих экспертах практически отсутствует информация как о преподавателях и ученых, за исключением руководящих должностей по учебной работе и защищенных диссертаций. При этом диссертации полны массовыми заимствованиями текста. Данные «Диссернета» показывают, что диссертация Л. А. Соломиной на соискание степени кандидата педагогических наук содержит массу некорректных заимствований, прежде всего из кандидатской диссертации М. Заостровцевой. Однако в диссертации самой Заостровцевой, судя по данным того же «Диссернета», процент некорректных заимствований тоже очень высок.
Изучив публикации экспертов, мы можем увидеть среди них отчетливое стремление нарастить количество публикаций относительно легким и простым способом, минуя стандартные процедуры в научных журналах высокого качества. Среди экспертов в два раза больше тех, у кого появилось пять и более публикаций в не индексируемых РИНЦем изданиях, — 20% экспертов против 10% преподавателей-неэкспертов. Мы встречаем и «мусорный» Scopus, и статьи с соавторством, вызывающие подозрения, и цитатные картели. Достаточно уделить пять минут изучению профиля4 эксперта Никоновой, прославившейся заключением по Шанинке: из ее 22 статей только три опубликованы в ядре РИНЦ; половина ее ссылок — это ссылки от соавторов; встречаются публикации в сомнительных журналах, в том числе в Mediterranean Journal of Social Sciences. Среди экспертов больше людей, которые в среднем публикуются много, но мало в лучших журналах, тогда как среди неэкспертов больше людей с меньшим количеством публикаций, но в более качественных журналах. Вполне вероятно, что такой паттерн публикаций — наращивание количества в ущерб качеству — свойственен управленцам российских вузов, которые, делая административную карьеру, тем не менее считают необходимым создавать видимость научной работы (75% экспертов занимают руководящую должность в университете).
Экспертов выдают за лучших представителей университетской среды, хотя по своим характеристикам они гораздо хуже среднего российского преподавателя. Среди экспертов мы обнаруживаем значительную долю профессиональных имитаторов академической деятельности, которые и в отношении собственных научных достижений проявляют крайнюю нещепетильность. Именно эти люди энергичнее других вовлекаются в работу по созданию видимости соответствия вуза пожеланиям министерства. Ведомству приходится выбирать среди тех, кто сам вызвался стать экспертом Рособрнадзора — для этого нужно самому написать заявление и затем пройти экзамен на знание законодательства. Обычно нет никакого жесткого отбора — по данным службы, в 2016 году проведено 11 квалификационных экзаменов, по результатам которых в качестве экспертов аттестовано 138 человек, отказано в аттестации всего 20 претендентам. Отсутствие жесткого отбора во многом приводит к тем результатам, которые мы увидели. Если бы он был, то среди экспертов не значилась бы в прошлом Ульянова Марина Владимировна, автор периодической системы Общих законов управления и биоадекватной методики преподавания, сопредседатель регионального отделения «Ноосферного образования» РАЕН, ректор Института холодинамики («холодинамика» — от английского whole, т. е. «цельный»).
Если Рособрнадзор почти никому не отказывает, это означает, что существует отрицательный самоотбор — в эксперты просятся специалисты по документации, представляющие не самые сильные вузы, большие профессионалы в том, как имитировать науку. У них может быть и собственный интерес, но важнее, что для этого есть и серьезные институциональные причины. Наши интервью показывают, что вузы заводят собственные команды экспертов, которые должны стать внутренним Рособрнадзором, тренирующим университет проходить настоящие проверки. В первую очередь в этом видят выход вузы, которые сами попадают под прицел Рособрнадзора. В списке экспертов «перепредставлены» небольшие частные вузы — в них работает 132 эксперта (19%), тогда как только 6,7% всех преподавателей, по данным 2014 года, работало в частных вузах. Из всех частных вузов больше остальных заметен Евразийский открытый институт, в котором работают сразу шесть экспертов Рособрнадзора (причем количество штатных преподавателей в Евразийском открытом институте составляет всего 39 человек).
Деятельность Рособрнадзора способствовала формированию устойчивой профессиональной группы, готовой к сотрудничеству в контроле и надзоре. Преподаватели, которые не питают сильного желания вместо преподавания и исследований заниматься бессмысленной бумажной работой, не рвутся попасть в список экспертов. Из этого следует, что требуется не просто изменить способ отбора экспертов, а поменять всю систему контроля, если не полностью отменить ее.
Катерина Губа, Александра Макеева,
Михаил Соколов, Анжелика Цивинская
2 rosvuz.dissernet.org/vuz/131136
3 rosvuz.dissernet.org/person/133576
4 elibrary.ru/author_profle.asp?authorid=804207