Пароль — «наука», отзыв — «верность»

4 февраля в здании Минобрнауки РФ состоялась церемония награждения лауреатов V Всероссийской премии «За верность науке». Победителями стали 11 научно-просветительских проектов из 287, подавших заявку на участие в конкурсе.

В составе экспертного совета премии в этом году — физик Лев Зелёный, антрополог Станислав Дробышевский, историк Аскольд Иванчик, астрофизик Юрий Ковалёв, биолог Константин Северинов, физик Алексей Хохлов и другие ученые, а также научные журналисты, сотрудники вузовских пресс-служб и представители исполнительной власти.

Учредитель премии — Министерство науки и высшего образования РФ, партнеры — Министерство просвещения РФ, МГУ имени М. В. Ломоносова и Российская академия наук, генеральный партнер — благотворительный фонд Алишера Усманова «Искусство, наука и спорт».

Специальный корреспондент ТрВ-Наука Алексей Огнёв провел небольшой опрос среди лауреатов. Публикуем ответы, поступившие в редакцию.

1. Какие перспективы популяризации науки в России вы видите?
2. С чем, на ваш взгляд, связан бум популяризации науки в России в последнее время?
3. Почему вы решили посвятить себя делу научной популяризации?
4. О чем вы говорили на вручении премии?
5. Как вы относитесь к тому, что получили премию из рук чиновников? Многие представители научного сообщества придерживаются мнения, что государственную политику, в том числе в области науки и образования, нельзя назвать конструктивной…

Ольга Орлова, ведущая телепрограммы «Гамбургский счет»:

1. Перспективы популяризации науки в России я связываю с повышением среднего уровня образования взрослых людей — родителей, руководителей разных ведомств и бизнесменов, тех, кто принимает решения, как и на что тратить деньги дома, в министерстве, в корпорациях или в компаниях и в фондах. Именно от интеллектуального уровня и системы ценностей обладателей бюджета в стране или в семье зависит рост разных целевых групп и разных проектов для этих самых целевых групп. И в этом смысле у меня ощущения смешанные. С одной стороны, мне кажется, что таких взрослых людей, которые понимают ценность и важность науки, становится всё больше. Но у меня «оптика искажена» Москвой и профессиональной средой. Поэтому оценить реальность мне трудно.

2. Кажется, есть две причины. Объективная «внероссийская» причина заключается в том, что всё больше проблем, вызовов и задач становятся наукоемкими, всё больше информации о жизни, в том числе жизни частного человека, связано с наукой. И это подталкивает самых разных людей разбираться, как устроен мозг, природа, техника и т. д. Мы живем в слишком наукозависимом мире, чтобы это игнорировать.

А вторая, сугубо российская причина такова, что в силу очевидных политических изменений в стране потихоньку формируется интеллектуальное гетто из тех, кто рассказывает и кому рассказывают. Просто ради того, чтобы побыть на острове искреннего, живого и настоящего, потому что вокруг стало слишком много фальши и безумия, как во времена позднего социализма. Современные лектории и фестивали науки отчасти напоминают реинкарнацию НИИ, куда приезжали с концертами Жванецкий и ­Высоцкий. При этом, как мы знаем, это могли быть «почтовые ящики», т. е. оборонные предприятия, как это ни парадоксально. Сейчас тоже можно много таких парадоксов заметить.

3. Я человек энергичный и нетерпеливый, люблю динамику. В 2005 году, когда я ушла из литературоведения, всё двигалось медленно, сборник после конференции выпускали через три-четыре года, рабочих мест было мало, молодежи мало. Денег не было совсем. А в медиа была движуха. Было интересно. Сейчас, по моим наблюдениям, в литературоведении дела пошли лучше. А в медиа?.. В области медиа стало как в стране. Тяжело дышать. По разным поводам теперь всё чаще вспоминаю Гайто Газданова, чье творчество я изучала. Сюжеты, эпизоды, цитаты, образы.

4. Я говорила о том, что нахожусь в смущении на этой сцене, потому что первые три года входила в оргкомитет этой премии и по традиции с тех пор никогда не номинирую проекты, со мною аффилированные, и не голосую в тех номинациях, где они есть. Но тем не менее я очень признательна тем, кто выдвигал программу «Гамбургский счет», и тем, кто за нее голосовал, потому что телевидение — дело коллективное и мои коллеги заслуживают признания. Они пять лет вкладывают в передачу все силы. И я рада за всю группу — от администратора и гримера до руководителя программы Андрея ­Чикириса.

Я поблагодарила руководство Министерства науки и высшего образования и руководство РАН, которые, в отличие от других своих коллег из других государственных ведомств, не избегают разговоров «по гамбургскому счету», не боятся приходить к нам в студию. По нынешним временам это можно назвать ведомственной аномалией, так как сейчас чиновники на федеральных каналах предпочитают разговоры с сервильными журналистами. Или, как говорят экспериментаторы, любят заметать мусор под ковер.

Я также выразила признательность руководству Общественного телевидения России, благодаря которому программа столько лет выходит в эфир. Нашему гендиректору Анатолию Григорьевичу Лысенко в детстве жали руки Сталин и Мао Цзэдун, когда Лысенко, будучи пионером, вручал им цветы. Анатолий Григорьевич проработал на телевидении всю свою длинную жизнь, видел, как «проходит слава мира», и его опыт позволяет не участвовать в пропагандистских кампаниях, а ставить в эфир длинные умные разговоры там, где это почти невозможно, — на федеральном общественно-политическом, а не нишевом канале (поверьте, это большая разница). Я очень благодарна моему непосредственному руководителю, главному продюсеру Общественного телевидения России Станиславу ­Олеговичу Архипову, который может мне сказать: «Остынь, возьми библиотечный день». Уверяю вас, нет сейчас на федеральных каналах главного продюсера, который знает, что такое «библиотечный день» и зачем он нужен. И я поблагодарила всех ученых, которые приходят к нам в студию, за то, что нам очень интересно их снимать.

5. На церемонии я получала премию из рук президента Российской академии наук Александра Михайловича Сергеева и директора Дарвиновского музея Анны Иосифовны Клюкиной. К этим людям я отношусь с глубоким уважением, понимая, что на своих постах они верны науке и делают всё от них зависящее. Что касается учредителя премии, Министерства науки и высшего образования, то замечу, что премия эта пережила уже трех министров. И одним из первых лауреатов ее была газета «Троицкий вариант — Наука», на вопросы которой я сейчас отвечаю. Не могу сказать, что после того, как Борис Штерн получил награду лично из рук Дмитрия Ливанова, с газетой случился приступ сервильности. Надеюсь, со мной этого тоже не случится.

И самое главное — премию присуждают по итогам голосования не учредителей, а экспертного совета. С первых дней основания премии в экспертный совет входили очень достойные люди. Состав их менялся, но они есть там и сейчас. Поэтому для меня премия — это голос достойных людей. И я им признательна.

Вера Грибанова, одна из ведущих радиопередачи «Ученый свет»:

1. Еще три года назад меня мучила мысль, что популяризация — дело не всегда благодарное и, возможно, утопичное. Сейчас могу сказать, что ситуация заметно изменилась. Во многом это связано с усилением российского научного движения, заметной поддержкой со стороны государства, а также с появлением новых интересных направлений в химии, кибернетике, физике, медицине. Мне кажется, в будущем перспективы развития популяризации высоки, в том числе за счет новых форм и технологий. К примеру, лет через пять формат офлайн-лекций может себя «изжить», зато слушатели смогут видеть объемные лекции через очки виртуальной и дополненной реальности (VR/AR) и интернет-соединение. А это может привлекать еще большие аудитории. Еще в России серьезно растет количество российских технологичных и наукоемких стартапов, многие из них пробуют себя не только в российских акселераторах, но и в европейских, что дает еще один повод об этом говорить и освещать эту тему в СМИ. Сама профессия научного обозревателя становится популярной.

2. Однозначно с тем, что есть возможность увидеть «плоды» науки в реальных продуктах и услугах посредством СМИ. Людям дают понять, что наука не лежит в пыльном ящике стола, а выходит «в свет».

3. Однозначно потому, что я решила не посвящать себя самой науке, имея за спиной значительный исследовательский опыт. Для ­серьезного занятия наукой необходимо иметь, на мой взгляд, не только исследовательский склад ума и аналитические способности, но и гармоничный и усидчивый характер, личные качества. Я больше склонна к прикладным областям и работе с людьми, а просветительская деятельность является той сферой, которая помогает мне держать тесную связь с миром науки, где у меня много знакомых и дорогих мне людей. Я хочу иметь возможность рассказать об этих людях и их успехах.

4. На вручении премии речь произносил автор передачи и мой коллега Андрей Бычков, она была очень лаконична. Мы не ожидали, что получим премию, поэтому речь не готовили. Андрей поблагодарил организаторов премии, слушателей и экспертов за признание нас в номинации лучшими.

5. Я не считаю себя компетентной в области оценки эффективности научной и образовательной политики, поэтому не могу ответить на этот вопрос. Мне больше по душе просветительское дело, чем я и занимаюсь.

Георгий Васильев, продюсер мультсериала «Фиксики», член коорд. совета проекта «Всенаука»:

1. В России, да и в мире, сейчас из-за бурного развития новых медиа возникло очень много новых возможностей для популяризации науки. Важно не упустить этот шанс. Взять ту же «Википедию». Это прекрасный вариант распространения знаний, которым готовы пользоваться миллионы людей, и детей и взрослых. Мы проанализировали статистику запросов и обнаружили огромный интерес широкой аудитории к сложным понятиям и теориям из самых разных областей — «темная энергия», «блокчейн», «валовой внутренний продукт», «сознание» и т. д. Проблема в том, что даже статьи в «Википедии» чаще всего написаны специалистами, которые пользуются «птичьим языком» своей науки. Этот язык бывает малопонятным даже для ученых с другой специализацией, что уж говорить о «простых смертных». Получается, что даже такое мощное и современное средство популяризации науки, как «Википедия», нуждается в дополнительной настройке, в переводе с научного языка на понятный. Этим, собственно, и призваны заниматься популяризаторы.

2. Публика устала от однотипной информации. СМИ постоянно обсуждают либо истории из жизни, которые не отличаются разнообразием (любовь, страсть, измены, предательства), либо бесконечно производят новости. Из них можно узнать о новом, но нельзя узнать о главном, существенном. В новостях вы не узнаете, что такое ДНК или сколько лет Вселенной. Кто сейчас с ходу вспомнит все по порядку планеты Солнечной системы? Ну, наверное, только дети, которые смотрели «Фиксиков». А подобные знания реально важны для людей. Они составляют каркас наших представлений о мире. Вот люди и ищут способы достроить этот каркас самых существенных знаний, обращаясь к популярной науке. Отсюда и бум.

3. У меня есть большой опыт в развитии новых технологий и создании новых отраслей — от внедрения сотовой связи до производства мультфильмов. Сейчас у меня появилось несколько плодотворных идей, которые можно реализовать в просветительской сфере. Мой проект очень сложный и долгий. Но тем интереснее!

4. Для нас было очень важно, что сериал «Фиксики» получил премию «За верность науке». Мы действительно видим миссию «Фиксиков» в том, чтобы знакомить наших детей с научными достижениями и новыми технологиями, помогая им интегрироваться в современный мир. И «Фиксики» здесь преуспели. На вручении премии я сказал, что мечтаю создать что-то подобное «Фиксикам» по популярности, но уже для взрослых, а не только для детей. Речь идет о научно-просветительской программе «Всенаука», которую мы начали развивать в фонде «Русский глобус». Эта программа нацелена на пропаганду современного научного мировоззрения.

5. Меня очень порадовал состав лауреатов премии. Я чувствовал себя среди единомышленников, очень увлеченных и неформальных людей с общими целями. Просветительское сообщество стало настолько сильным, что даже бюрократии трудно его игнорировать. Кстати, среди чиновников немало умных, интересующихся наукой людей. А значит, у нас есть «свои люди» в правительстве.

Илья Ферапонтов, главный редактор портала «N+1»:

1. Сейчас мы знаем, что на научно-популярные книги, лекции, статьи есть неудовлетворенный спрос. Значит, будет расти и предложение — в том числе за счет вовлечения в эту сферу новых людей, не всегда квалифицированных, поэтому в среднем качество начнет падать. Мы это отчасти видим уже сейчас. В какой-то момент мы достигнем точки насыщения. Возможно, что уже очень скоро резервы роста будут исчерпаны: узкая прослойка, которая сейчас готова тратить на это деньги и время, «насытится», и начнется стагнация.

2. Я не уверен, что он действительно есть. Так может показаться изнутри нашего социального «пузыря», но это скорее эффект низкой базы. Стало больше научно-популярных лекций и книг, появилось несколько новых онлайн- и офлайн-проектов, но вряд ли это можно назвать бумом. В сфере научно-популярных СМИ, например, никакого взрывного роста нет, наоборот, несколько изданий в последние годы закрылись. Рост, который мы видим, связан с усилием относительно небольшого числа людей и организаций — фонда «Династия» и его наследников, ряда программ Росатома, РВК и Роснано, вузов — участников программы «5-100». Часть из них решали свои задачи, выполняли поставленные государством показатели, а популяризация науки была только побочным продуктом.

3. Я не популяризатор, я журналист, пишущий о науке. Мне это интересно.

4. На вручении премии присутствовал не я, а наш издатель Андрей Коняев. Он посоветовал тем, кто читает «N+1», продолжать читать, а тем, кто не читает, — начать.

5. Это не корпоративная премия Минобрнауки, и лауреатов выбирают не чиновники, а ученые и наши коллеги — журналисты, научные коммуникаторы. Это наша цеховая премия, политика государства к этому прямого отношения не имеет. И мы не политическое издание, мы не участвуем в борьбе с ­государством.

Аркадий Курамшин, автор цикла популярных книг, статей и лекций о химии:

1. Сложно сказать, я не футуролог. Скорее всего, какое-то время количество книг и программ будет расти, увы, не всегда переводя количество в качество. В отдаленной перспективе рынок насытится, и, будем надеяться, интерес будет проявляться уже только к стоящим программам на ТВ и радио, книгам, журналам и интернет-ресурсам. Тот, кто не будет следить за качеством своего контента, так же быстро уйдет в небытие, как и появился из него, поскольку читатели перестанут быть всеядными (да, возможно, у каждого проекта/человека останется свой «фан-клуб», но он не будет определять погоду).

2. Ситуация похожа на конец 1990-х, когда стали популярными жанры фантастики и фэнтези — был дефицит любых произведений на рынке, началась свобода печати, многие даже не знали, чем хорошие образцы этой жанровой литературы отличаются от плохих, и брали всё подряд. Сейчас бум спал просто потому, что в фантастике люди стали разбираться — что такое хорошо и что такое плохо. Ну и, как я говорил выше, те авторы, которые доносят мысли до читателей, владеют языком, терминологией описываемой ими эпохи, просто пишут увлекательно, сохранили и преумножили аудиторию, а о тех, кто особо не старался, сейчас и не упомнишь. Сейчас то же самое происходит в популяризации науки — восполняется дефицит интереса к науке. Ну, и да, в отличие от фантастов прошлого, современные ученые раньше изобретают технологии, которые можно назвать фантастикой, и это интересно. С другой стороны, наука — это определенная стабильность: законы природы в нашей Вселенной не меняются в угоду экономической и другой конъюнктуре.

3. «Шел, упал, очнулся — гипс». Действительно, как-то, сломав ногу и находясь дома, я начал писать в «Живой Журнал» короткие рассказы о веществах, помечая их тегом «жизнь замечательных веществ». Я, конечно, до этого уже писал новости для портала chemport.ru, но это был ресурс, ориентированный на людей, уже неплохо знающих химию, а рассказами в ЖЖ я решил попытаться объяснить химию тем, кто ее не знал или уже забыл. Чуть позже, когда замечательных веществ стало много, со мной связались из издательства «АСТ» и предложили издать эти рассказы под одной обложкой. Ну, а дальше закрутилось… Ну, и мне до сих пор кажется, что я не популяризирую химию, а просто где бы то ни было рассказываю о ней относительно простым языком, стараясь при этом доносить грамотную ­информацию. Если это делает химию популярной — отлично, и, видимо, я иду правильным путем.

Творческие планы есть, конечно, но я знаю, что рассказывать о своих планах — самый легкий способ насмешить богов, ну и вообще стараюсь придерживаться правила: «День хвали вечером, меч — после битвы, лед — если выдержит, пиво — коль выпито».

4. Я говорил о том, что химии повезло меньше других естественных наук. Никто не говорит: «У, ты, физик», или «Опять биологи нас травят», а вот химиков обижают уже не одно столетие. Крестьяне, даже уважавшие Дмитрия Менделеева, говорили про его полет на воздушном шаре: «Митрий Иванович на пузыре летал и эту самую небу проломил, за это вот его химиком и сделали». Увы, многие заголовки о работе химиков в наши дни выглядят похоже, и это надо менять.

5. Я не буду фрондерски спорить с чиновником, если он скажет, что дважды два — это четыре, поэтому к вручению награды отношусь спокойно. Более того, в экспертном совете, который определял победителей, представлены очень достойные люди, специалисты в своих областях, независимо от аффилиации. Опять же — по опыту проведения предметных олимпиад школьников я знаю, что взаимно конструктивные и деловые отношения с работниками органов образования приносят пользу делу куда больше попытки перетянуть одеяло на себя.

Что касается в целом госполитики в области образования, как практикующий преподаватель не могу не отметить прожектерство в планах перевода на онлайн-обучение и сильно возросшую бюрократическую нагрузку на работников образования всех уровней.

Роман Переборщиков, руководитель проекта «Курилка Гутенберга»:

1–2. Честно говоря, четыре года назад отвечать на этот вопрос было проще. Если тогда можно было гарантированно утверждать, что нас ждет расцвет популяризации, что и случилось, то сейчас я бы охарактеризовал ситуацию как выход на плато с признаками стагнации. В 2015–2017 годах популяризация находилась на пике своей популярности и формировала модный тренд. В 2018 году стало очевидно, что это время подходит к концу. Множество проектов столкнулось с различного рода проблемами. Одни потеряли интерес к науке, другие разочаровались в коммерческих перспективах, третьи не видят плодов своих трудов. В работе «Курилки Гутенберга» это тоже отразилось: закрылась часть региональных филиалов проекта. Очень серьезные коррективы вносит затянувшийся экономический кризис. Многим всё чаще приходится думать о текущем заработке, и популяризация науки в этом плане проигрывает более традиционным сегментам бизнеса. Я думаю, что в ближайшие годы нас будет ждать примерно такая же картина. Золотая эпоха просвещения закончилась, и через два-три года останутся только самые стойкие и сумевшие приспособиться коллективы и проекты.

3. Я решил посвятить себя делу научной популяризации по стечению обстоятельств. Во-первых, потому что в тот момент (2014 год) в мои руки попал маленький проект, руководство которого уже не хотело им заниматься. Во-вторых, к этому моменту информационное поле было настолько переполнено «горячей политической повесткой», что я испытывал сильную потребность, с одной стороны, уйти во внутреннюю эмиграцию, а с другой, погрузиться в ту повестку, в которой «истина» устанавливается не политиками, а научным сообществом. Потребность в правдивой картине мира была очень сильным мотиватором, так же как и желание доносить ее до широких масс. И третья причина была в любви к науке и познанию, которые воспитывались во мне родителями с малых лет. К 2014 году я пересмотрел, наверное, почти все научно-документальные фильмы, существовавшие на тот момент, и прочитал достаточно много научно-популярной литературы. Благодаря этому я достаточно легко определял, где заканчивается наука и начинается обман.

4. Прежде всего я благодарил своих коллег. Как тех, с кем я работаю внутри проекта, так и тех, с кем мы сотрудничаем при организации мероприятий. Для нашего проекта огромное значение имеют коллаборации с площадками, СМИ, соцсетями, вузами, парками, музеями, YouTube-каналами и многими другими организациями и коллективами, и я считаю эту награду в том числе и их заслугой. Именно благодаря их участию «Курилка» представляет собой столь мощную, устойчивую и эффективную организацию.

5. Я никак не отношусь к тому, из чьих рук я получил награду, так как награда была присуждена жюри, а не министрами. На их месте мог быть любой другой человек, который выполнял возложенную на него функцию.

Если говорить о моем отношении непосредственно к министру высшего образования и науки и министру просвещения, то, если бы я относился к ним негативно, я бы из принципа не стал участвовать в этом конкурсе. Я считаю, что в деле научного просвещения поддержка государства исключительно важна, и я буду сотрудничать с тем правительством, которое этим занимается. Для остальной политики я предпочитаю дни голосования.

Фото с церемонии — Стаса Любаускаса (пресс-служба РНФ)
и пресс-службы Министерства просвещения РФ