Казалось бы, какое отношение может иметь откровенная мифология к естествознанию? На взгляд нашего современника, эти две сферы не то что не пресекаются, а прямо антагоничны друг другу. Но то сегодня, а ведь так было не всегда. И для того, чтобы отделить зерна от плевел, истинное от вымышленного, ученым на заре становления науки Нового времени приходилось порой изрядно потрудиться…
Здесь уместно начать с предыстории и объяснить, отчего столь популярным в Европе XV– XVII веков было это волшебное снадобье — рог таинственного единорога.
Первые упоминания о диковинном животном относятся ко временам античности. Часто они носят весьма поэтичный характер. Упоминается единорог и в ветхозаветном тексте (см. напр. Чис. 23:22, Иов 39:9–12, Пс. 21:22, 28:6, 91:11). Что же касается медицинского применения рога единорога, то оно восходит как минимум к VI веку [3]. Складывающаяся вокруг таинственного зверя мифология наделяла его рог чудодейственными свойствами, среди которых особо выделялись способность обнаруживать и противодействовать ядам (любого характера), а также лечить всевозможные заболевания от чумы до проказы и от лихорадки до последствий змеиных укусов. Так, предполагалось, что чаша, вырезанная из рога единорога, от любого соприкосновения с ядом должна закипать, сам же рог мог указать владельцу на близость опасной субстанции. Эти особенности активно демонстрируют нам средневековая иконография и легенды.
Как отмечают историки, миф о единороге возник из-за того, что на европейском рынке стали появляться неопознанные рогоподобные объекты. Эскулапы быстро приписали им целебные свойства [2]. Подобных рогов водилось много. Ими торговали на вес, украшали скипетры, троны, прочие атрибуты знати и королевских особ. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что под видом рога единорога продавался нарвалий зуб, о происхождении которого в Европе имели тогда весьма смутное представление. Лишь в 1638 году один датский зоолог заключил: так называемый рог единорога — не что иное, как зуб нарвала. Однако эта точка зрения не снискала популярности на протяжении еще по крайней мере столетия [2].
Стоит отметить, что единорог, вопреки распространенному мнению, отнюдь не ассоциировался у европейцев с носорогом. К примеру, в книге знаменитого Амбруаза Парé (Ambroise Paré, 1510–1590) приводится описание носорога одновременно с рассуждением о единороге (и да, знаменитый королевский хирург, о жизни которого мы, вероятно, еще расскажем как-нибудь в другой раз, активно занимался этим вопросом). Соответствующая книга Паре («Discourse de la Licorne», 1582 [6]) во многом положила начало концу продажам и применению рога единорога. Но, быть может, не только она стала началом конца легенды о чудодейственном снадобье… Паре с присущей ему дотошностью занимался свойствами рога единорога и… признал последнего всего лишь сказочным существом. Столь же критично Паре высказался о перспективах применения рога в медицине. Впрочем, — вот парадокс! — перечислив все причины, по которым верить в единорога не стоит, Паре всё же в итоге признается, что сам в него верит… ибо единорог упоминается в Библии, и вера в его реальность поддерживалась церковью [1, 2].
Главной заслугой Паре в этой истории можно считать то, что, отрицая особые свойства рога единорога, свою позицию он подкреплял не только обращением к древним и современным авторитетам, но и апеллируя к разуму и эксперименту. И столь робкие поиски можно даже назвать предвестием зарождения новой науки, основой которой станет практика. Впрочем, Паре как личность вообще отличали изрядная независимость, наблюдательность и практические навыки, ставшие лучшим учителем великого хирурга и врачевателя.
Увы, аргументы Паре не смогли убедить Лорена Кателана (Laurent Catelan, 1568–1647) — знаменитого аптекаря и владельца кабинета редкостей. В своем труде «Histoire de la nature, chasse, vertus, proprietez et usage de la lycorne», увидевшем свет в 1624 году, Кателан резко выступает против доводов Паре, защищает идею существования зверя и целебных свойств его рога, указывает на обеззараживающие и антитоксические свойства рога, а также на иные весьма деликатные моменты его возможного применения. В своих убеждениях Кателан придерживался так называемой спагирической медицины, основанной на идеях неоплатонизма и поддерживаемой Фичино и Парацельсом [4].
Таким образом, на рубеже XVI– XVII веков назрел вопрос о реальности приписываемых рогу единорога чудодейственный свойств. Между тем цена за унцию рога единорога доходила до 128 флоринов [5], стоимость же исключительных артефактов (обретаемых разве что при королевских дворах) взлетала до облаков.
Столь высокие цены неудивительны, если вспомнить, какие именно свойства приписывались рогу, сколь распространены были в те времена яды и практика отравлений (приводящих порой к долгим мучениям), особенно в высшем свете. Это отчасти и порождало спрос. К тому же снадобье, не сильно отличавшееся по описанию своего действия от панацеи, могло стать в глазах больного последним шансом.
Закономерен тот факт, что с ростом знаний как у фармакологов, так и у зоологов популярность этого средства неуклонно снижалась. Вслед за этим падала и цена. На рис. 1 приведен график изменения цены полунции рога единорога в XVII–XVIII веках. С начала XVI века стоимость падала с 64 флоринов за половину унции до жалких 10 крон в 1743 году, что всего лишь в пять раз превосходило стоимость слоновой кости, используемой в обычных поделках. В действительности к тому времени общество уже успело разочароваться в роге единорога как в волшебном снадобье и смогло убедиться в его истинном происхождении. Промысел нарвала привел к тому, что бывшая диковинка стала вполне обычным явлением, спрос на нее упал, как падает потребность в переставшей быть модной игрушке. Одно хорошо еще, что до этого не успели перебить всех нарвалов, ведь современность демонстрирует нам, что и такое возможно…
![Рис. 1. Изменение стоимости половины унции (около 15 г) рога единорога (синим), безоарового камня (желудочные конкременты млекопитающих) (красным) и слоновой кости (серым) в период 1612–1743 годов (цена в флоринах) (источник – [5])](http://trv-science.ru/uploads/unicorn_graph_1.jpg)
Святослав Горбунов
Авторская версия статьи: http://trv-science.ru/uploads/unicornis.docx
1. Мандру Р. Франция Раннего нового времени 1500–1640. Эссе по исторической психологии. М.: Территория будущего, 2010.
2. Christen A. G., Christen J. A. 2011. The unicorn and the narwhal: a tale of the tooth // J. Hist. Den. Vol. 59. № 3. 135–142.
3. Fischer L. P., Cossu Ferra Fischer V. La licorne et la corne de licorne chez les apothicaires et les médecins // Histoire des sciences médicales (http://onlinemedicaljournals.blogspot.com/2014/03/histoire-des-sciences-medicales.html). Vol. 45. № 3. P. 265–274.
4. Gerritsen W. P. 2007. De Eenhoorn en de Apothekers // Gewina. Vol. 30. № 1. P. 1–10. https://gewina-tggnwt.library.uu.nl/index.php/gewina-tggnwt/article/viewFile/854/867
5. Schönberger G. Narwal-Einhorn, Stüden über einer seltenen Werkstoff. Vol. IX. Städel Jahrbuch. Frankfurt a. М.: 1935–1936.
6. Paré Discours d’Ambroise Paré: à savoir, De la mumie, De la licorne, Des venins, De la peste. Avec une table des plus notables matières contenues esdits discours (1582). Цифровая копия книги в собрании BNF: http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k54386b