В первой половине I тысячелетия до н. э. началась многовековая эпоха господства кочевников в степях Евразии. Кочевники воспринимались окружающими народами в лучшем случае как недобрые и опасные соседи, в худшем — как жестокие завоеватели. Кочевник пугал земледельца своей воинственностью, к тому же он носитель иного образа жизни, в нем нет постоянства (а это для оседлого жителя, несомненно, несет в себе угрозу). Между тем постоянные передвижения по степу. на сезонные пастбища и стоянки — всего лишь результат занятия скотоводством, ведь большим стадам при оседлом образе жизни просто не хватит корма. Кочевое скотоводство — первое в истории специализированное хозяйство. При этом кочевники достигли значительных успехов в самых разных ремеслах: в обработке шерсти, ковке металлов, резьбе по дереву и другом, что не требовало длительной оседлости и строительства стационарных сооружений (как, например, при выплавке металлов из руды или профессиональном обжиге керамики). Кочевники не могли заниматься и земледелием, циклы которого не совпадают с циклами перекочевок. По этой причине они нуждались в постоянном контакте с оседлыми народами, которые, в свою очередь, также были заинтересованы в торговых связях со скотоводами. Кочевой образ жизни объединил племена и народы, разные по языку и происхождению, и придал их культуре общую окраску, поскольку его подвижный характер позволял быстро обмениваться культурными достижениями. Археологически ранние кочевники прослеживаются в общих формах оружия, конского снаряжения и особом искусстве так называемого звериного стиля, распространенном на обширной территории всей степной полосы Евразии.
«Скифское золото»
С самым известным из этих народов — скифами, обитавшими в степях Северного Причерноморья, — античный мир познакомился в VII веке до н. э., когда на берегах Черного моря начали появляться первые греческие колонии. Описание нравов и обычаев скифов, мест их обитания, фрагменты скифских мифов и эпоса, а также некоторые сведения об истории этого народа содержатся в «Истории» древнегреческого историка Геродота (V век до н. э.). Так по имени скифов все кочевнические культуры этого круга получили название «культур скифского облика», а созданное ими искусство стало называться «скифским звериным стилем». Образцы этого искусства поражают и нынешних зрителей своей лаконичной красотой, за которой стоят определенные правила изображения животных. Для древних же они были не просто предметами роскоши, но несли в себе глубокий смысл, понятный разным степным народам, говорившим на разных языках.
К югу от степного пояса располагалась зона древних земледельческих цивилизаций — от Закавказья и Передней Азии на западе до Китая на востоке. Степь была связана и с древней Грецией — через греческие города на берегах Черного моря. Греки в основном мирно уживались с хозяевами степей, торговали с ними; греческие мастера изготавливали престижные вещи по заказу скифов. С находок таких вещей в больших скифских курганах и началась в XIX веке скифская археология, и под названием «скифское золото» в научный обиход вошли золотые предметы, выполненные именно греческими мастерами. Обкладки ножен мечей, футляры для луков, сосуды и украшения специфически скифских форм — все эти вещи не могли относиться к греческой культуре и были сделаны специально для скифов. Изображены были на них сцены как из скифской мифологии, так и из греческой, видимо, в какой-то мере известной скифам. В изображениях зверей, исполненных греческими мастерами, отчетливо проявляются черты античного искусства.
Эта давно известная ситуация существовала в степях Северного Причерноморья в V-IV веках до н. э., но коль скоро в то время кочевники обитали по всей евразийской степи, то нечто подобное должно было происходить и в других частях степного пояса.
Так, на страницах древнекитайских хроник встречаются упоминания о «северных варварах», тревоживших границы китайских государств.
Набеги кочевников временами были весьма разрушительными и представляли собой серьезную угрозу мирной жизни, подобно тому, как это было в Передней Азии, где скифы своими вторжениями в значительной мере способствовали гибели Ассирии и Урарту. Однако в V-IV веках до н. э., в период Сражающихся Царств (Чжаньго) в Древнем Китае, в быту китайцев появляются предметы, заимствованные у кочевников, а в китайском искусстве наблюдается некоторое влияние искусства «северных варваров». При этом иногда встречаются находки золотых предметов в «варварском» стиле с китайскими надписями, то есть китайского производства. К концу XX века подобные находки составили уже небольшую серию, и в стиле этих вещей нет явных следов китайской традиции.
Курганы востока степи
Исследователи традиционного искусства и ремесла давно научились обращать внимание на мелкие, незаметные на первый взгляд детали, выдающие «почерк мастера». Подобные детали удалось проследить на золотом декоре кинжала из «скифского» кургана Аржан-2 в Туве, исключительно богатого захоронения, открытого относительно недавно. При этом сама форма предмета и стиль изображения на нем животных не китайские, а скифские.
Подобным способом удалось обнаружить следы китайской традиции на золотых оковках деревянных сосудов из первого Филипповского кургана IV века до н. э. на Южном Урале. Деревянные сосуды — предмет обихода кочевников, а чаши с золотыми обкладками, вероятнее всего, использовались в ритуалах. На ажурных оковках сосудов из Филипповки изображены животные в скифском зверином стиле, однако в весьма оригинальном его варианте. Эти изображения особенно витиеваты и пышны, хотя и построены по законам скифского искусства. Сосредоточившись на мелких деталях в поисках «почерка мастера», мы увидим признаки, характерные для орнаментов в виде переплетенных фигурок змей на бронзовых сосудах Китая в это время. При этом многие оковки литые, и изготовить такие сложные предметы в этой технике было не под силу кочевникам — так же, как и делать стекло, вставками из которого украшены некоторые изделия.
Находки произведений китайских мастеров на Южном Урале хоть и удивительны, но объяснимы: их принесли сюда кочевники с территории Алтая (это следует из особенностей стиля изображений). Иными словами, контакт кочевников с китайскими мастерами происходил не так далеко от границ Китая.
Из курганов Южной Сибири происходит целая серия железных кинжалов традиционных «скифских» форм в скифском зверином стиле. Согласно недавним исследованиям, они, скорее всего, литые, а не кованые. Если так, , то изготовлены они могли быть только китайскими ремесленниками, поскольку в то время только китайцам был известен способ выплавки чугуна.
Made in China
Во всех этих случаях удивительно отсутствие видимых следов китайской изобразительной традиции на предметах китайского производства — для того чтобы их выявить, нужны специальные исследования. Эта ситуация резко отличается от северопричерноморской, где с первого взгляда понятно, что изображения на «скифском золоте» исполнены в канонах греческого искусства.
Столь разные картины, отражающие, по сути, одну и ту же ситуацию — работу мастеров по заказу кочевников, — свидетельствуют прежде всего о разном характере отношений мастера и заказчика и, видимо, о разнице взглядов заказчиков на то, что ему нужно. Если скифы помещали вещи греческой работы в погребения своих царей, где в принципе не могло оказаться чего-либо, не дозволенного традицией, значит, они считали греческую продукцию эстетически и идеологически приемлемой. Кочевники же восточных степей, похоже, предъявляли мастерам требования более жесткие. Возможно, из этой картины можно делать выводы и о различии греческой и китайской культур в ситуации диалога. При этом она дает интересную информацию и о некоторых свойствах скифского звериного стиля.
Этот стиль, объединявший народы, разные по языку и происхождению, содержал общие для них представления об устройстве мира, в которых разные животные обозначали зоны Вселенной. Зооморфный код мироздания предполагает некую классификацию животного мира, отражавшуюся в иерархически организованной системе признаков изображений животных и лежавшей в основе строгих правил, по которым эти изображения должны быть построены. Разумеется, эти каноны предполагали некоторую свободу вариаций. Именно такая свобода очевидна в предметах, созданных мастерами иной культуры. Они не являются простыми копиями образцов скифского звериного стиля, а выглядят вполне полноценными произведениями. Это позволяет предположить, что законы скифского искусства были в какой-то мере постижимы для носителей иной традиции.
Мастер иной культуры, не зная основных принципов звериного стиля, мог их воспринять, изучив сами предметы, в которых эти принципы были материализованы. Концептуальное начало, заложенное в скифском зверином стиле, способствовало такому осмыслению. Косвенным подтверждением этого может служить и высокий уровень подделок произведений скифского звериного стиля в наше время. Современное искусство подделки не может не базироваться на понимании изобразительной системы искусства древних кочевников. Да и мы, современные исследователи, отнюдь не представляющие глубинного смысла скифского звериного стиля во всей его полноте и только пытающиеся его постичь, вполне уверенно рассуждаем о формальных особенностях и принципах построения образов.
Елена Переводчикова,
археолог, канд. ист. наук