Ася Казанцева как популяризатор науки в книжном формате, если мне не изменяет память, отчасти сложилась как ответ на победу в очередном «Просветителе» Дмитрия Жукова (см.: Жуков Д. А. Стой, кто ведет? Биология поведения человека и других зверей. М.: Альпина нон-фикшн, 2013), каковая победа представляется мне едва ли не единственной позорной страницей в истории премии на сегодняшний день. И, в общем, за неимением других, это был удачный ответ.
На место махрового сексизма в исполнении Жукова пришли куда более симметричные истории, хотя и страдающие, я подозреваю, несколько наивным биологизаторством. Мне казалось, что автор-женщина, перехватившая пальму первенства в области популяризации биологизаторских трактовок человеческой природы у «домостроевцев», вроде геодакяновцев, Жукова, Савельева, Протопопова или ныне покойного Дольника, несколько облагородившая поп-биологизаторский дискурс и успешно конкурирующая с «домостроевцами» в медийном поле, могла бы рассматриваться как локальный успех феминизма. Во многом за это, полагаю, Асю и ненавидят люто консервативные научные работники и религиозные фанатики.
Недавно, впрочем, сама того не желая, Ася своим высказыванием о «проституции» наступила на больную мозоль довольно значительной фракции феминистского сообщества. Полагаю, Ася вряд ли была в курсе того, что помимо всех сложностей антропологического и социального анализа проституция в последнее время попала в фокус какого-то особого активистского внимания. В течение последнего года-двух (я не слежу внимательно, потому могу сбиться в датах) темы, связанные с проституцией, стали всплывать чаще, возможно, в связи с обсуждением вопроса о криминализации покупки сексуальных услуг. На волне этой гиперчувствительности Асина нечуткость особенно резала слух.
Я совершенно согласен с критиками относительно того, что проституция sensu stricto далеко не универсальное явление и она не продержится на кросс-культурной выборке и пары минут. Вместе с тем секс, бесспорно, один из величайших медиаторов отношений между людьми и прочими животными. О его роли (ролях) в жизни обществ, возможно, надо говорить как-то иначе, но сбросить его со счетов не выйдет. Полагаю, примерно это и имела в виду Ася, когда говорила об универсальности «проституции», но у нее не было нужного языка, чтобы сказать что-то более аккуратное.
В заключение могу только повторить, что вместо нелепой конфронтации (обитатели тепличного академического мира вряд ли могут серьезно «прижать» журналиста, сталкивавшегося с угрозами физического насилия) имело бы смысл сделать две вещи. Во-первых, попытаться как-то мягко объяснить Асе, какие преимущества мог бы дать ей более академический взгляд на некоторые социальные феномены, и попытаться заинтересовать ее как популяризатора историями, которые она могла бы транслировать (и оттолкнувшись от которых — войти в новый виток самообразования). Во-вторых, задуматься о том, не пора ли написать что-нибудь стоящее, убедительное и популярное по современной социальной теории, чтобы составить конкуренцию биологизаторским трактовкам.
Первоначально опубликовано в http://kouprianov.livejournal.com/333694.html