Фелония¹ Льва Животовского: апологетика Лысенко

Фелонии¹ перед истиной в науке трудно распознать, ибо носят они скрытый характер и дьявол кроется в деталях, особенно когда лженаучные опусы выходят из-под пера маститых ученых, ранее не замеченных во лжи и подлоге, и потому доверчивые пользователи принимают их за истину в последней инстанции…

Метаморфозы не по Овидию

Удивительные метаморфозы происходят на наших глазах с некоторыми учеными. Так, подвизающийся на ниве околонаучной публицистики генетик Лев Анатольевич Животовский внезапно «мутировал» и, кажется, не способен «ревертировать». Он выпустил (уже двумя изданиями) возмутительно и непростительно скандальную брошюру «Неизвестный Лысенко» (Животовский, 2014, 2016).

Наукометрические показатели автора впечатляют: 205 статей, 8302 цитирования, индекс Хирша h = 35. Его деятельность отмечена почетными званиями и государственными и научными наградами: заслуженный деятель науки РФ, лауреат премии ЛГУ, грамоты Министерства высшего образования РСФСР за учебник «Биометрия», лауреат Государственной премии РФ, лауреат премии им. И. И. Шмальгаузена в области эволюционной биологии РАН, лауреат журнала Lancet за лучшую статью года среди биологических и медико-биологических журналов мира за 2003 год, профессор кафедры генетики и селекции животных МСХА им. К. А. Тимирязева, профессор кафедры биологии Сахалинского государственного университета, приглашенный профессор Стэнфордского университета (США), приглашенный профессор Университета Тарту (Эстония), почетный профессор Университета штата Аляска, почетный профессор Университета им. Э. Кован (Австралия).

Несмотря на то, что брошюра Животовского вызвала вал разоблачительно-критических публикаций со стороны ведущих генетиков и историков науки (Боринская, 2015), (Ястребов, 2016), («Новые знания», 2016) и общественные слушания (Демина, 2015), (Институт океанологии, 2015), издательство КМК выпустило второе издание (Животовский, 2016). Так что точка в этом вопросе не поставлена.

Всемирная безвестность Лысенко

Вот основополагающие тезисы-заклинания Животовского: «Т. Д. Лысенко был в свое время крупным, известнейшим советским ученым» (с. 7), «Научные труды Т. Д. Лысенко знали тогда все биологи мира» (с. 47), «Трофим Денисович Лысенко — из плеяды крупных, всемирно известных советских ученых» (с. 99).

На самом деле, согласно указателю научных цитат WoS (Web of Science), за период с 1900 по 2017 год индекс цитирования научных работ Лысенко равен нулю, и ни одной его работы нет в этой базе данных.

Для сравнения: за тот же период индекс цитирования у Иосифа Абрамовича Рапопорта (1912–1990) составляет 465 (без самоцитирований; число публикаций — 85). И это при том, что он был отлучен от работы в генетике на 10 лет — с 1949 по 1959 год — и его публикации возобновились лишь в 1960 году. Рапопорта вместe с Шарлоттой Ауэрбах (1899–1994) выдвигали на Нобелевскую премию за открытие химического мутагенеза.

Дело в том, что Лысенко не защищал диссертаций; у него 350 публикаций, но большинство из них — это статьи и заметки в газетах, как центральных, так и периферийных (общим числом 249). Многие свои работы он публиковал сразу в нескольких газетах и журналах, переиздавал их и перепечатывал в сборниках своих работ. Подробности можно найти, например, у Сойфера (1993). В центральных газетах «Правда» (50 публикаций), «Известия» (15), «Труд» (10) печатались на полных разворотах многословные стенографические отчеты о его выступлениях наравне с докладами руководителей партии и правительства. У него практически нет публикаций в академических журналах. Кажется, единственным исключением является его невразумительный ответ в «Докладах АН СССР» (Лысенко, 1940) на разоблачительную статью А. Н. Колмогорова (1903–1983) «Об одном новом подтверждении законов Менделя» (Колмогоров, 1940). Все остальные (99 статей) — бесконтрольно в его собственном журнале «Яровизация» (впоследствии переименованном в «Агробиологию», 31 статья) и 17 статей в «Докладах ВАСХНИЛ» и в 32 неизвестных мировой научной общественности нерецензируемых отраслевых и общественно-политических журналах. Названия этих журналов красноречиво говорят сами за себя — см. библиографический список основных работ Т. Д. Лысенко (Шрайбер и др., 1952). Как справедливо подметил Сойфер (1993), подавляющее большинство этих якобы научных трудов не содержат обязательных в науке разделов: цель и задачи исследования, материалы и методы, результаты, какие-либо табличные или графические их представления и их обсуждение и выводы. Вместо этого они перегружены ссылками на «доказательства» никому неведомых крестьян, работников хат-лабораторий, чаще всего объединяемых автором одним словом «опытники», и мало-мальски научная аргументация заменяется бранью и неприкрытыми угрозами в адрес тех, кто осмеливался его критиковать, славословием Сталина, сталинского плана преобразования природы, партии и правительства, марксистско-ленинского материалистического учения, диалектического материализма (с обязательными ссылками на классиков марксизма, которые в списке литературы должны были занимать первые строчки), мичуринского передового биологического учения, колхозного строя и пр. и пр. и бичевание классовых врагов и менделистов-морганистов-вейсманистов. Чаще всего это были лозунги, призывы, производственные инструкции и рекомендации, не подкрепленные ссылками на научные исследования (практические советы крестьянам о том, как использовать термометры, охлаждать семена и проводить орошение и более ничего). См. также Lecourt (1977, 2003).

«Эпигенетик» Лысенко

Животовский явно передергивает, наивно полагая, что «Т. Д. Лысенко, как и Ж. Ламарк, философски предугадал (выделено мной. — Н. Х.-Б.) то, что откроют только через много лет». «Гипотеза Ж. Ламарка о наследовании приобретенных признаков, которую отстаивал и Т. Д. Лысенко, молекулярной биологией признается возможной и даже важной». Животовский имеет в виду эпигенетику. На это достаточно парировать двумя фразами. Считать Лысенко предтечей эпигенетики — всё равно, что провозглашать алхимиков провозвестниками трансмутации химических элементов, ядерной физики и радиохимии. Эпигенетика невозможна без генетики, а Лысенко отрицал существование генов. Ср.: Захаров (2016).

Завязка — вся сказка. Развязка — страданье

В 1990-х годах в библиотеке Стэнфордского университета Животовский наткнулся на сборник трудов Международного симпозиума по яровизации и фотопериодизму, состоявшегося в 1948 году в США (Whyte, Murneek, 1948). Авторами числятся 15 ведущих мировых специалистов по физиологии растений. Животовского, очевидно, буквально околдовал тот факт, что книга открывается копиями фронтисписа с портретом Т. Д. Лысенко и титульного листа его «основного научного труда» «Теоретические основы яровизации», опубликованного в 1935 году. Портрет сопровожден якобы хвалебным панегириком Эрика Эшби (Eric Ashby). Далее в книге приведены портреты восьми ведущих физиологов растений (среди них — три российских): Harry Ardell Allard (1880-1963) [22, 40-44], Anton Hendrik Blaauw (1882-1942) [3, 145-150], Wightman Wells Garner (1875-1955) [18, 40-43, 46-49], Николай Григорьевич Холодный (1882-1953) [13, 9-11, 23-25, 68-70], Johan Gustav Gassner (1881-1955) [4, 2-5], Georg Albrercht Klebs (1875-1918) [13], Трофим Денисович Лысенко (1898-1976) [11, 37-40], Николай Александрович Максимов (1880-1956) [6]. Здесь в квадратных скобках первые цифры — число упоминаний этих исследователей в книге, а вторые — номера страниц, им посвященных.

В этой книге работы Лысенко фактически обсуждает только Уайт (R. O. Whyte) в своем вводном обширном и всестороннем обзоре истории исследований по яровизации, причем довольно критически и скептически (вопреки мнению Животовскаого). В частности, Уайт приводит недвусмысленное мнение Максимова, присланное в ответ на свой запрос: Максимов (1934) заявил, что возникших сомнений и противоречий достаточно, чтобы показать, что теория Лысенко далека от окончательной формулировки: «Один исследователь или группа исследователей вокруг него [Лысенко], конечно, не в состоянии решить все самые сложные проблемы физиологии развития» (с. 9). Несколько следующих цитат из этого обзора не оставляют сомнений в истинной критической оценке зарубежными авторами работ Лысенко: «Следует отметить, что Лысенко предположил, что низкая температура, используемая в методе яровизации, является обязательным требованием для определенной фазы развития; только когда это требование выполнено, семена, рассада или растение могут перейти к следующему этапу. Эта строгая последовательность резко критиковалась физиологами в других странах» (стр. 8).

«Хотя мы согласны с тем, что условия обработки, изложенные Лысенко, практически правильны, считается, что подобные эффекты могут быть достигнуты при других температурах и что при подходящей корректировке условий роста и развития яровизация может быть полностью исключена».

«Установлено, что условия окружающей среды после посева регулируют ход и темпы развития больше, чем предшествующая яровизация, поэтому считается, что трудно провести надежное сравнение результатов яровизации различных сортов. Сокращение времени, затрачиваемого на цветок, можно легче получить с помощью фотопериодического последействия, хотя, как говорят, это приводит к снижению выхода. Розенбаум не рекомендует ни яровизацию, ни фотопериодическую индукцию соевых бобов для использования практического фермера или селекционера в Германии» (с. 17).

Уайт подробно излагает результаты зарубежных авторов по проверке результатов и выводов Лысенко. F. G. Gregory и O. N. Purvis (их портреты также представлены в сборнике) в 1930-е и 1940-е годы провели тщательные полевые испытания по яровизации с зерновой пшеницей, ячменем и овсом (по два сорта каждого), следуя инструкции Лысенко и Долгушина для агрономов. На площади 0,6 акра (= 2428 м² = 0,24 га) был проведен полный факторный эксперимент, в котором каждая обработка повторялась восемь раз, давая все 960 (6 × 10 × 2 × 8) делянок. Такой план эксперимента обеспечивает простоту и надежность статистической оценки параметров и уменьшает влияние погрешностей отдельных измерений на эти оценки. В этом эксперименте был достигнут высокий уровень точности статистических оценок (стандартная ошибка SE среднего урожая на акр составила менее 2% от среднего).

Было показано, что эффект яровизации на урожай зерен не превышал 10% для сортов ячменя, 5% для овса, но не было никакого влияния на яровую пшеницу, и статистически значимыми были только результаты с двумя сортами ярового ячменя (с. 28).

Вот выводы, к которым приходит Уайт в этом своем обзоре: «Исследования биологических процессов, связанных с яровизацией, почти достигли своего предела, особенно после очень тщательных исследований Gregory и Purvis. До тех пор, пока их гипотетический источник не будет обнаружен и его природа не будет определена, не следует ожидать успехов в этом направлении. Также не представляется вероятным, что метод яровизации сам по себе станет широко использоваться, за исключением, возможно, некоторых районов в таких странах, как СССР или Индия, где условия засухи или наводнений делают разницу в созревании на несколько дней раньше желательной целью. В странах, которые не испытывают экстремальных условий, низкотемпературная обработка не будет использоваться, а будут найдены лучшие генотипы, и поэтому она будет ограничена генетическими или аналогичными исследованиями; или в производстве садовых культур, где немного более раннее созревание может повысить экономическую отдачу».

Таким образом, в сборнике трудов Конференции по яровизации и фотопериодизму, который так заворожил Животовского, нет и намека на восхваление Лысенко.

Сам же Животовский признает: Лысенко «игнорировал методические приемы, развивавшиеся в рамках генетики и ставшие затем основой в экспериментальных исследованиях других дисциплин, — такие, как искусственная индукция мутаций, построение генетических карт, применение статистических методов анализа данных и др.» (с. 73).

Еще более парадоксально высказался другой защитник Лысенко, скрывающийся за псевдонимами С. С. Миронин и А. Миров: «Достижения Лысенко в науке огромны. Они просто ненаучно оформлены» (Миронин, 2002–2004, 2007).

Лысенко и разгром отечественной прикладной статистики

F. G. Gregory и O. N. Purvis раньше многих других оценили биологическую значимость работ Роналда Эйлмера Фишера (1890–1962), «гения, едва не в одиночку заложившего основы современной статистики» (A. Hald), и активно применяли его статистические методы в своих исследованиях.

Общеизвестно, что Лысенко в своих работах фактически не использовал статистику. Единственной работой была статья «Влияние термического фактора на продолжительность развития растений» (1928), в которой он попытался использовать метод наименьших квадратов для описания обсуждаемой закономерности в виде несложной формулы, однако применял этот метод некорректно и был раскритикован коллегами. Во всех дальнейших работах Т. Д. Лысенко нет даже намека на попытку применения статистики в анализе результатов исследований. «После 1948 года… всякая попытка применить эти наиболее совершенные методы была полностью подавлена, и на само имя Фишера было наложено табу». «Всё, связанное с именем Р. Фишера, подверглось резкому осуждению и изгнанию» (Любищев, 2006).

Известна лысенковская лженаучная максима: «Изживая из нашей науки менделизм-морганизм-вейсманизм, мы тем самым изгоняем случайность из биологической науки. Нам необходимо твердо запомнить, что наука — враг случайностей» («О положении в биологической науке» (1948), см. также Шейнин, 2001). «Нас, биологов… не интересуют математические выкладки, подтверждающие практически бесполезные статистические формулы менделистов». «Мы, биологи, не желаем подчиняться слепой случайности (хотя и математически допускаемой) и утверждаем, что биологические закономерности нельзя подменять математическими формулами и кривыми» (из ответа Лысенко Колмогорову (Лысенко, 1940)).

Еще один эпизод. Лысенко поставил перед своей аспиранткой Н. И. Ермолаевой задачу: доказать, что законы Менделя не подтверждаются экспериментом. Результаты ее опытов вышли под недопустимо вызывающе оскорбительно-язвительным заголовком «Еще pаз о „гороховых законах“» (Ермолаева, 1939). Статью венчала реплика «От Редакции: Публикуемые материалы работы тов. Ермолаевой с классическим объектом менделизма — горохом — еще раз показывают всю несостоятельность учения менделизма об однотипности „расщепления“ в отношении 3:1». Фактический объем работы сопоставим с менделевским — в общей сложности автор подсчитала около 8 тыс. горошин. Она даже оперировала таким статистическим понятием, как «ошибка опыта», но ошибочно полагала, что наблюдаемые соотношения должны укладываться в пределы ±1 ошибка. Говоря современным языком, автор считала, что число успехов m (вероятность которых равна p) в n биномиальных испытаниях всегда должно удовлетворять неравенству | m — np | ≤ npq (где q = 1 – p). На самом деле, вероятность нарушения этого неравенства равна примерно 1/3. Статистическая безграмотность Ермолаевой имела ту положительную сторону, что она всегда могла найти много «нарушений» закона Менделя, так что обстоятельства, в которых она работала, видимо, не вынуждали ее к какой-то систематической фальсификации результатов.

На эту работу выдающийся генетик Александр Сергеевич Серебровский (1892–1948) обратил внимание не менее выдающегося математика Андрея Николаевича Колмогорова (1903–1987), который проанализировал ее результаты. Колмогоров подметил, что «Менделевская концепция не только приводит к… простейшему заключению о приближенном соблюдении отношения 3:1, но и дает возможность предсказать, каковы должны быть в среднем размеры уклонений от этого отношения» и показал, что варьирование расщеплений, которые получила Ермолаева, удовлетворительно согласуются с теоретически ожидаемым, т. е. ее данные, «вопреки мнению самой Н. И. Ермолаевой, оказываются блестящим новым подтверждением законов Менделя». До Колмогорова никто не проводил такой анализ варьирования генетических расщеплений, и поэтому он с полным правом назвал свою статью «Об одном новом подтверждении законов Менделя» (Колмогоров, 1940, 1986). Спустя 68 лет ученики учеников Колмогорова провели более детальный статистический анализ данных Ермолаевой (Барабашева и др., 2008). См. также Леонов (1999), Гольдфаин (2007).

Забаненный ГОСТ. В целях некоторого упорядочения агрономических исследований в 1946 году был разработан и напечатан в качестве рекомендуемого стандарт по методике сельскохозяйственных полевых опытов (ГОСТ 3478-6). Однако по требованию руководства ВАСХНИЛ, признавшего этот стандарт нарушающим свободу исследования, тираж его был уничтожен. В 1946 году президентом ВАСХНИЛ был академик Т. Д. Лысенко, который за год до этого получил звание Героя социалистического труда. Таким образом, «лысенковщину нельзя сводить только к запрету на генетику. Достигнув своего апогея в середине прошедшего века и став воистину периодом средневековья в отечественной биологии и медицине, лысенковщина изуродовала и методологию этих наук, изгнав из них, в частности, математику и в первую очередь статистику» (Леонов, 1998–2003).

Две большие разницы

Вторым по важности источником информации о якобы позитивном мнении зарубежных ученых о Лысенко для Животовского явилась книга “Scientist in Russia” («Ученый в России») сэра Эрика Эшби (Eric Ashby, 1904–1992). Небольшой фрагмент из этой книги помещен под портретом Лысенко на фронтисписе указанного сборника. Животовский выдирает из этой книги цитаты, и в результате формируется вот такой образ Лысенко: «Он крестьянин и понимает крестьян… Он лидер деревни. Что он говорит им — то претворяется в жизнь. И он олицетворяет диалектический материализм в действии; он дает колхозам практическую философию… Миссионеры этой веры должны быть менее утонченны, чем средний интеллигентный и хорошо образованный ученый» (с. 23).

«Он очень проницательный и умный практик-агроном. Когда в эту войну была нехватка картофеля, он организовал кампанию по выращиванию его из кусочков клубней. Она оказалась успешной. Когда на Украине упали урожаи картофеля, он предложил высаживать клубни не весной, а летом — прием, практикуемый в других частях света; и это работало. Когда он увидел, как тонкий покров снега сносится ветром с полей Сибири, он потряс всех своим предложением сеять по стерне. И снова — это работало» (с. 46).

В 1944 году австралийское правительство по инициативе министра иностранных дел послало Эшби на год в Москву в качестве научного советника (консультанта) в составе австралийской дипломатической миссии. Помимо официальных технических отчетов, которые Эшби отправлял своему правительству, он собрал много другой информации, представляющей интерес для ученых. Книга «Ученый в России» явилась неофициальным обзором, в котором, как он писал, «содержится материал, который я не обязан бальзамировать в мимеографированных отчетах». Благодаря своей настойчивости, он сумел посетить многие научные учреждения и познакомился со многими советскими биологами, в том числе ведущими генетиками А. С. Серебровским, Н. П. Дубининым и А. Р. Жебраком. Эшби несколько раз встречался с Лысенко, посещал его лаборатории, наблюдал за экспериментами, разговаривал с сотрудниками и прослушал его лекцию. Книга Эшби — непреходящей ценности документальное свидетельство искреннего и доброжелательного наблюдателя за состоянием науки в Советской России (Кременцов, 1996).

И вот что на самом деле писал Эшби, без купюр: «Когда предварительная обработка зерна низкими температурами… оказалась большой неудачей, Лысенко ловко заменил ее другой предварительной обработкой, которая явилась фактически испытанием на всхожесть, но которая появилась под его именем в декретах весеннего сева в 1945 году и 1946. Он крестьянский демагог (выделено мной. — Н. Х.-Б.). Всё, что он говорит им, принимается.

И он олицетворяет диалектический материализм в действии; он обеспечивает практическую философию колхоза. Если бы большевики не верили, что человек может переделать свои урожаи, свой скот и даже самого себя, они не были бы там, где они находятся сегодня. Миссионеры этой веры должны быть менее изощренными, чем средний лощеный и хорошо образованный академик. Это, на мой взгляд, одна из причин, по которой Лысенко и его школу спокойно терпят» (Ashby, 1947).

Чтобы окончательно развеять заблуждения относительно якобы позитивного мнения Эшби о Лысенко, следует привести несколько выдержек из его книги (к которой апеллирует Животовский): «Политика играет очень незначительную роль в выборах академиков. Лишь изредка человек избирался в Академию по политическим мотивам, а не за интеллектуальные заслуги, в частности, пресловутый академик Лысенко; но эти редкие и вопиющие исключения не серьезно ослабляют внушительную интеллектуальную силу Академии». «Только одна наука, генетика, была подвергнута пагубному влиянию политики; но тело науки в России здорóво, и даже это язвенное обострение лысенковщины постепенно выскабливается из российской биологии».

«Под вдохновенным руководством Н. И. Вавилова Ленинская академия (ВАСХНИЛ) стала огромным стимулом для сельскохозяйственных исследований в России; но под председательством Т. Д. Лысенко для нее, похоже, наступили черные дни».

«Все сочинения Лысенко написаны на русском языке, но при этом на очень неясном русском». Характерным для стиля письма Лысенко «является не отсутствие логики, а смешение логических и алогичных приемов». «Поэтому иностранцам невозможно получить точные сведения о доказательствах, на которых основываются его утверждения. Он основывает свои аргументы, ссылаясь на авторитеты, осуждая ересь и обращаясь к полезности как к критерию истины».

«Лысенко и его ученики могут осудить работу не из-за ее [научной] слабости, а только потому, что она подпадает под одну из нескольких ересей. Главные ереси: любой идеализм, основанный на работе Беркли или Канта; любой формализм, основанный на работе Менделя или Вейсмана; любая работа, выполненная под влиянием капитализма (помощник Лысенко, Презент, говорит о „огромном социально-классовом значении нашего спора“); любая работа, испорченная теизмом (того, что Мендель был священником, достаточно, чтобы дискредитировать его эксперименты); фашизм (любая теория, которая поддерживает врожденную гетерогенность людей или растений, является фашистской); и, наконец, „абиологизм“, который заключается в применении к биологии несоответствующих методов, таких, как математика. Когда было продемонстрировано, что работа одной из учениц Лысенко была статистически неубедительна, Лысенко ответил, что „мы, биологи, не хотим подчиняться слепой случайности… мы утверждаем, что биологические закономерности не похожи на математические законы“».

«Высказывания Лысенко получили качество ex cathedra (непререкаемых), что обычно присуще диктаторам или святым. Те, кто его хорошо знал, описывали его как Савонаролу. Он добился признания не трудоемкими экспериментами и строгой логикой, но с оружием средневекового схоласта, обращаясь к авторитету официальной философии и фанатично борясь с еретиками. И он утверждает, что его успех в применении науки к сельскому хозяйству доказывает, что его теории верны». «Работы Лысенко — это использование диалектики в науке для политических целей… Лысенко мог бы отлично поработать для России. Но основная часть его представлений о генетике должна быть отвергнута как порождение средневекового разума с использованием почти средневековой техники». «Это привело Лысенко к самой ядовитой вспышке обскурантизма в науке со времен Средневековья».

Кратко свое недвусмысленно отрицательное мнение о Лысенко Эшби повторил в 1982-м (Ashby, 1982). В других статьях и письмах Эшби можно найти дополнительные резко критические высказывания о Лысенко и лысенковщине (см., например, Кременцов, 1996).

«Инкарнация Лысенко» (Голубовский, 2015), «эксгумация лысенковщины» и ее «реабилитация» (Захаров, 2011) — всё суть фелонии против науки, исторической истины, интеллекта и человека.

 

В помощь начинающему борцу с лженаукой

Основными симптомами синдрома пересечения учеными невидимой черты, отделяющей науку от лженауки, являются навязчивые иллюзии, маниакальность, фанатичность, заблуждения, забывчивость, некомпетентность, изощренность, извращенность, предвзятость, упрямство, упертость, передергивания, искажения, неряшливость, небрежность, сумбур, замалчивание, некритичность, нетребовательность, неколебимость, непререкаемость, сведения из вторых рук, выдергивание, переиначивание, пренебрежение, недобросовестность, невежество, безграмотность, подлог, подтасовки, наукообразие, самообман, слепота, сделки с совестью, скудость, попустительство, ограниченность, самогипноз, себялюбие, внушаемость, зыбкость, зыбучесть, нескромность, недобросовестность, мания величия, мимикрия, казуистика, схоластика, произвол, самоцитирование, безответственность, безнаказанность, субъективизм, псевдообъективность, агрессивность, озлобленность, злонамеренность, зашоренность, узость, ограниченность, одномыслие, недосказанность, избирательность, противоречивость, путаница, изворотливость, самоуверенность, тщеславие, беспринципность, лукавство, переходящие в коварство…

Литература

1. Барабашева Ю.М., Девяткова Г.Н., Тутубалин В.Н., Угер Е.Г. Критерий Колмогорова и экспериментальная проверка законов наследственности Менделя. (http://ecology.genebee.msu.ru/3_SOTR/CV_Barabasheva_publ/Kolm-Mend-2008.pdf)
2. Боринская С.А. Вне науки // Сайт ИОГен РАН, 19.12.2015. (http://vigg.ru/news/news-single/article/vne-nauki/)
3. Голубовский М.Д. Генетика и призрак Лысенко. Природа, 2015а; 6: 81‑89. (http://priroda.ras.ru/pdf/2015-06.pdf)
4. Голубовский М.Д. Призрак Лысенко и его современная инкарнация. Историко-биологические исследования, 2015б; 7(2): 115‑130. (https://cyberleninka.ru/article/n/prizrak-lysenko-i-ego-sovremennaya-inkarnatsiya) (http://ihst.nw.ru/images/IBI/2015/2/SHB_2015_2.pdf)
5. Голубовский М.Д. Ландшафт науки и споры о гомеопатии. Чайка. Seagull Magazine, 2 мая 2017. (https://www.chayka.org/node/8054)
6. Гольдфаин И.И. Легендарная работа А.Н. Колмогорова. Химия и жизнь, 2007, № 1, с. 57. (http://discoursedb.org/w/images/6/65/Химия.и.жизнь.2007-01.59-59.pdf)
7. Демина Н. «Неизвестный Лысенко» в Институте океанологии // Полит.ру, 17.12.2015. (http://polit.ru/arricle/2015/12/17/lysenko_book)
8. Ермолаева Н.И. Еще раз о “Гороховых Законах”. Яровизация, 1939г., вып. 2(23), стр. 79‑86. (http://www.biometrica.tomsk.ru/misc/a12.htm)
9. Животовский Л.А. Неизвестный Лысенко. — М.: Т-во научных изданий КМК, 2014, 120 с. ISBN 978-5-9905832-2-1. 2-е изд., 2016, 119 с. ISBN 978-5-9907572-6-4. (http://readli.net/neizvestnyiy-lyisenko/), (http://www.rulit.me/authors/zhivotovskij-lev-anatolevich), (https://yadi.sk/i/aORwRbwdbrYLw).
10. Захаров-Гезехус И.А. Эксгумация лысенковщины (о публикациях П.Ф. Кононкова, Н.В. Овчинникова, В.И. Пыженкова, М.И. Анохина). 31.01.2011 (http://plantgen.com/index.php/ru/genetika/istoriya-genetiki/179-ekzgumacziya-lysenkovshhiny.html)
11. Захаров-Гезехус И.А. Попытки реабилитации лысенковщины (о публикациях П.Ф. Кононкова, Н.В. Овчинникова, В.И. Пыженкова). Историко-биологические исследования. 2011. Том 3. № 2, с. 124-129. (https://cyberleninka.ru/article/n/popytki-reabilitatsii-lysenkovschiny-o-publikatsiyah-p-f-kononkova-n-v-ovchinnikova-v-i-pyzhenkova). 
12. Захаров-Гезехус И.А. В защиту генетики. Научно-популярное издание. М.: 2016, 42 с. ISBN – 978-5-9908166-4-0 (http://lib100.com/book/other/defense_genetics/pdf/) (http://docplayer.ru/40383045-I-a-zaharov-gezehus-v-zashchitu-genetiki.html)
13. Институт океанологии. Заседание Учееного совета Института океанологии РАН, 16 декабря 2015 года. Доклад Л.А. Животовского и его обсуждение. Видеозапись. (https://youtu.be/wnvXY6YcTLA?t=8m30s)
14. Колмогоров А.Н. Об одном новом подтверждении законов Менделя. Докл. АН СССР, 1940; Т 27, № 1, С. 38‑42. Воспроизведено в: Колмогоров А.Н. Теория вероятностей и математическая статистика (сб. статей). М., «Наука», 1986. (http://www.biometrica.tomsk.ru/kolmogorov/kolmogor1.htm)
15. Кременцов Н.Л. «Американская помощь» в советской генетике 1945‑1947 гг. Вопросы истории естествознания и техники. 1996. №3. С. 25‑41. (http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/krem96v.htm#_ftn14)
16. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. – М.: Медиум, 1995. (http://royallib.com/book/lakatos_i/falsifikatsiya_i_metodologiya_nauchno_issledovatelskih_programm.html) (http://gtmarket.ru/laboratory/basis/4369/4373) (http://rumagic.com/ru_zar/sci_philosophy/seredkina/0/j37.html) (http://uchebana5.ru/cont/1760860.html) (sbiblio.com/biblio/download.aspx?id=2870)
17. Леонов В.П. Долгое прощание с лысенковщиной. 1998‑2003. (http://www.biometrica.tomsk.ru/lis.htm) (http://n-t.ru/tp/in/dpl.htm) (http://www.samomudr.ru/d/Vasilij%20Leonov_DOLGOE%20PROShANIE%20S%20LYSENKOVShINOJ.pdf)
18. Леонов В.П. Применение статистики в статьях и диссертациях по медицине и биологии.  Часть 2. История биометрики и ее применения в России.  Международный журнал медицинской практики, 1999, №4. – С. 7–19. (http://www.biometrica.tomsk.ru/history.htm) (https://www.mediasphera.ru/journals/mjmp/99/4/r4-99-1.htm)
19. Лысенко Т.Д. По поводу статьи академика А.Н. Колмогорова. Доклады Академии наук СССР. 1940, т. 28, № 1, с. 834–835. (http://www.biometrica.tomsk.ru/misc/a9.htm)
20. Любищев А.А. О монополии Т.Д. Лысенко в биологии. М.: Памятники исторической мысли, 2006. – 520 с. (http://lib100.com/book/other/monopoly/djvu/)
21. Миронин С.С. Генетика и Сталин, 2002–2004. (http://www.contrtv.ru/common/1831/);
22. Миронин С.С. Сталинский порядок. М.: Алгоритм, 2007. С. 211 (http://publ.lib.ru/ARCHIVES/M/MIRONIN_Sigizmund_Sigizmundovich/_Mironin_S.S..html)
23. «Новые знания». «Неизвестный Лысенко»: послесловие к дискуссии. Подборка мнений (Михаил Голубовский, Семен Кутателадзе, Егор Базыкин, Борис Жуков) // Сайт «Новые знания», 19.01.2016. (http://novznania.ru/archives/7956/)
24. О положении в биологической науке. Стенографический отчет сессии ВАСХНИЛ 31 июля – 7 августа 1948 г. М.: ОГИЗ-Сельхозгиз, 1948. (http://www.rulit.me/download-books-161576.html?t=pdf) (http://lib.ru/DIALEKTIKA/washniil.txt) (http://sceptic-ratio.narod.ru/rep/session10.htm)
25. Сойфер В.Н. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М.: Лазурь, 1993. – 702 с. (http://padabum.com/d.php?id=214354) (http://www.xliby.ru/politika/vlast_i_nauka/index.php7)(http://royallib.com/book/soyfer_valeriy/vlast_i_nauka.html)
26. Шейнин О. Б. Статистика и идеология в СССР. Историко-математич. исследования, 2001; вып. 6 (41), с. 179‑198. (ptlab.mccme.ru/sites/ptlab.mccme.ru/files/sheynin_statistika_i_ideologiya.pdf) (http://www.biometrica.tomsk.ru/kolmogorov/kolmogor23.htm) (http://berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer9/OShejnin1.php)
27. Шрайбер Л.Я., Румянцева Н.А., Гинзбург Ф.С. Библиографический список основных работ Т.Д. Лысенко. 1952. (http://imichurin.narod.ru/lysenko/agrobiology_43.html)
28. Ястребов С.А. Животовский, «Неизвестный Лысенко» // Личный блог, 27.10.2016. (http://caenogenesis.livejournal.com/110253.html)
29. Ashby E. Scientist in Russia. N. Y.: Penguin Books, 1947. (https://archive.org/details/PelicnBooksScientistInRussia)
30. Ashby E. Lysenko and Darwinism. New Scientist, 6 May 1982. (https://books.google.ru/books?id=YWjf6Rir28C&pg=PA364)
31. Lakatos I. 1970. Falsification and the methodology of scientific research programmes. In Criticism and the Growth of Knowledge (ed. Imre Lakatos and Alan Musgrave), Cambridge: Cambridge University Press, 1970; p. 91–196.
32. Lakatos I. The Methodology of Scientific Research Programmes. Philosophical Papers, Volume 1 (Ed. by J. Worrall, G. Currie. – Cambridge, New York, Port Chester, Melbourne, Sydney: Cambridge University Press, 1978, 1980, 1984, 1986, 1989. 250 p. (http://www.csun.edu/~vcsoc00i/classes/s497f09/s690s08/Lakatos.pdf) (http://joelvelasco.net/teaching/3330/lakatos-fromfalsification.pdf) (http://strangebeautiful.com/other-texts/lakatos-meth-sci-research-phil-papers-1.pdf)
33. Lecourt D. Proletarian Science? The Case of Lysenko. London: NLB Atlantic Highlands: Humanities Press. 1977. Digital Reprints, 2003. (https://archive.org/details/ProletarianScienceTheCaseOfLysenko)
34. Whyte R.O., Murneek A.E. Vernalization and Photoperiodism. Waltham, Mass, USA. Chronica Botanica Co., 1948. 196 p. (https://archive.org/details/vernalizationpho00murn) (https://ia600208.us.archive.org/23/items/vernalizationpho00murn/vernalizationpho00murn.pdf)

Никита Хромов-Борисов, канд. биол. наук,
член Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Президиуме РАН

---

¹ Фелония (англ. felony) — понятие в англосаксонской системе права, означающее серьезное преступление. Во времена феодализма термин означал проступок, наносивший необратимый урон чести.