Дорогие читатели колонки! Два года назад меня впечатлила бурная реакция на статью «Пани авторка» — лингвистический разбор всего лишь одного «кейса» из жизни феминитивов [1]. Так впечатлила, что вот сейчас в издательстве Corpus в серии Primus (совместной инициативы «Книжных проектов Дмитрия Зимина» и фонда «Эволюция». — Ред.) вышла моя книга «Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция» в трех вариантах: бумажном, электронном и аудио [2]. За что спасибо и вам.
Книга стала для меня большим путешествием в мир женских обозначений примерно пяти последних столетий. В ней тысячи (как я осознала, закончив писать) русских «дериватов женскости». О существовании многих из них вы, скорее всего, не подозревали — они уже забыты, как, например, женские варианты слов золотарь (который «позолотчик», а не «ассенизатор» [3]), казначей, философ, живописец, импровизатор, скульптор, или совершенно самостоятельные названия, например, мастерицы браного ткачества или воспитательницы по Фрёбелю [4]. Другие сохранились, но об их почтенном возрасте порой в полтысячелетия — как у слова начальница — мало кто догадывается.
У каждого из тысяч — своя история. У многочисленных названий пишущих женщин. У не менее многочисленных названий обучающих и учащихся. У названий летающих женщин — только их одних за последний век сменилось три (!), не считая мимолетных окказионализмов. Женщин, которые лечат, рисуют, играют на театральных подмостках или занимаются профессиональной борьбой.
Книга Ирины Фуфаевой «Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция» — та самая ложка, которая дорога к обеду. Она должна была появиться именно сейчас, когда Интернет сотрясают споры о редакторках и режиссерках, доходящие чуть ли не до разрыва отношений; когда одни люди демонстративно отказываются читать важную новость из зала суда, потому что в ней использовано невыносимое слово экспертка, а другие люди женского пола, напротив, не желают отзываться на слово эксперт, травмирующее их гендерную идентичность; когда само слово феминитив, недавно еще знакомое даже не всем филологам, стало известно и многим людям, от филологии далеким. Эта книга вряд ли заставит кого-то полюбить или разлюбить феминитивы, но, по крайней мере, вооружит читателя аргументами для новых жарких споров о них.
Максим Кронгауз:
Книга о феминитивах не могла не появиться. И как же хорошо, что ее написала лингвистка! Во-первых, профессиональный взгляд, любовь к языковому материалу, описание проблемы, а не строгий окрик: «Свободу/смерть феминитивам!». Во-вторых, ну, хватит уже мужчинам рассуждать о женском, нет им больше веры. И еще хорошо, что Ирина Фуфаева ставит не точку в этом разговоре, а скорее многоточие, удивительным образом напоминающее вопросительный знак.
Но главное, ради чего я писала — ради опять-таки лингвистического взгляда, но уже на весь словообразовательный класс «дериватов женскости». В русском языке он невероятно богат: упомянутые тысячи слов образованы с помощью не менее 30 разных суффиксов, большинство из которых живы и продолжают хотя бы изредка рождать новые слова.
Среди них есть и древние, и совсем новые, и исконные, и заимствованные. Есть и такой суффикс, чье появление в русском языке почти ровно триста лет назад — загадка, почти лингвистический детектив, который разгадывали несколько поколений языковедов, и, мне кажется, так подробно его таинственное возникновение еще не описывалось.
Все эти десятки суффиксов взаимодействуют и «делят поляну». Поляна — это основы, к которым присоединяется суффикс. И делят между собой ее не просто так, а по понятиям — часто тонким, трудно обнаружимым, да еще и меняющимся внутренним законам, не все из которых даже обнаружены и описаны.
Одни суффиксы присоединяются к одушевленным существительным мужского грамматического рода: учитель, кассир и пр. Такие существительные когда-то обозначали исключительно мужчин, но сейчас многие из них утратили семантику мужского пола и обозначают людей без различия пола, другие же ее сохранили: пассажир-ка, парикмахер-ша, учитель-ница, монах — монах-иня, фельдшер — фельдшер-ица, повар-иха, географ-ичка, стенограф-истка. Присоединяются, опять же, не абы как, а в зависимости от формы, то есть звучания, а порой и содержания, то есть значения. Кстати, подсчитайте, сколько разных суффиксов содержит этот ряд примеров — и это не полный список!
Но другие русские феминитивные суффиксы, например, -щица, не присоединяются к «мужским словам», а являются женским соответствием конкретного суффикса деятеля: барабанщик — барабанщица [5]. Отсутствовать парное «мужское» или «женское» слово может по уважительной причине — затерялось во времени. Воображаемая цепочка производности продавец → продавщица, приводимая «Википедией» как пример продуктивности суффикса -щица, говорит лишь о сомнительности Вики как источника. На самом деле в старину существовала правильная пара от глагола продавать. Продавец и… «К сеи купчеи записи похвалской попъ Семенище вмѣсто продавицы вдовы Христины Ефремовы дочери… руку приложилъ». Продавец — продавица, как певец — певица или старые заимодавец — заимодавица. Более позднее продавщица соответствует более позднему же и редкому продавщик.
В таких случаях «женское слово» порой образовано не от «мужского», а «само по себе» от глагола или существительного, обозначающего то, чем занята женщина. К примеру, кормилица в старину было частой и важной профессией женщин, от глагола кормить в значении «вскармливать грудью», в то время как кормилец — от другого значения глагола — «содержать», «снабжать едой». Возможность независимого производства русских феминитивов доказывают слова, у которых не может быть пары в принципе, типа старого, но бодрого родильница. Да и современное самооборонщица («женщина, осужденная за превышение самообороны») вполне самостоятельно.
И таких моделей у нас тоже больше десятка! И у них тоже свои правила-предпочтения.
Есть в русском языке и такие модели, которые не предполагают мужского соответствия в принципе! Например, на -лка: сиде-лка. Это вовсе не пара к старинному сиделец (тот, кто торгует, «сидит» в чужой лавке, будь то лавочник-сосед или служащий; если женщина — то сиделица; сейчас оба слова могут обозначать заключенных).
Во всех случаях некоторые суффиксы, типа -ица, выглядят неразложимыми, другие же — -ичка, -льница, -лка — очень похожи на производные, как будто места скрепления деталей еще видны. И это действительно так! Суффиксы женскости рождались и продолжают рождаться. Собственно, как и суффиксы с разными другими значениями. Этот процесс, еще более таинственный, чем рождение нового слова, тоже освещен в книге. И дополнительно каждому суффиксу с рассказиком о нем нашлось место в «Женском суффиксарии».
Вы видите, как сложна и богата русская система обозначений женщин, — и это мы еще не перешли к принципиально другому и более новому способу выражения женского пола: через род глаголов и прилагательных, согласующихся с существительным «унисекс», будь то «моя эндокринолог», «эффектная вице-мэр» или «врач уже подошла». А там тоже бездна нюансов и происходящих на глазах изменений. О них я надеюсь поговорить в следующий раз.
То, что именно обозначения женщин оказались в центре долгоиграющего лингвистическо-идеологического скандала, — можно сказать, случайность. Основная их часть нескандальна и образуется так же легко и незаметно, как и остальные производные слова. Просто, представляя докладчицу или поздравляя счастливицу, мы и не замечаем, что пользуемся пресловутыми феминитивами. Но вот спровоцированный скандалом интерес к этим словам — хороший повод оказаться на более короткой ноге с такими красивыми вещами, как словообразование, грамматика, язык.
Ирина Фуфаева,
науч. сотр. Института лингвистики РГГУ
- Фуфаева И. Пани авторка, или О нечаянном эксперименте с русскими суффиксами // ТрВ-Наука № 259 от 31.07.2018.
- Подробнее о книге: corpus.ru/products/irina-fufaeva-kak-nazyvayutsya-zhenshchiny-feminitivy.htm
- Фуфаева И. О золотарях России: поберегите свои фейспалмы // ТрВ-Наука № 291 от 05.11.2019.
- Создатель дошкольной педагогики.
- Есть и такие, что выполняют обе роли.