Год назад пандемия унесла человека, сделавшего для российской (постсоветской) науки больше, чем кто-либо другой. Владимир Евгеньевич Фортов за два года работы в качестве министра науки и технологий и вице-премьера вместе с Борисом Георгиевичем Салтыковым, занимавшим этот пост до него, создали Российский фонд фундаментальных исследований. Значение фонда трудно переоценить: грант РФФИ мог получить любой исследователь без санкции руководства — просто написав грамотный проект и подтвердив его приличными публикациями. То есть этот канал финансирования не требовал никакого административного ресурса, никакого лоббирования и обивания порогов: эксперты фонда были действующими учеными, чиновники от науки в процессе практически не участвовали. Благодаря РФФИ многие молодые научные работники смогли остаться в России, впоследствии они стали докторами наук, профессорами РАН, членкорами, далекими от пенсионного возраста. Второй эпохальный эпизод в жизни Фортова — пост президента РАН с 2013 по 2017 год. Это был самый тяжелый и драматический срок за всю историю РАН — начавшийся с так называемой реформы академии наук и закончившийся «силовым» отстранением Владимира Евгеньевича от выборов после того, как он был выдвинут большинством отделений и уверенно шел к победе. Академия, хоть и с большими потерями, но все-таки перенесла попытку разгрома 2013 года и сохранила остатки независимости — в значительной степени благодаря твердой позиции Фортова. Конечно, такие люди не слишком востребованы в вертикали власти, что, видимо, и послужило причиной его «добровольного» снятия с выборов [1]. Публикуем очерк академика Анатолия Бучаченко и предлагаем помянуть Владимира Евгеньевича в годовщину смерти 29 ноября.
Редакция ТрВ-Наука
Фортов был красивым человеком.
Он был красив внешне: высокий, спортивно-фигурный, сдержан в жестах, несуетлив в движениях… Умные глаза, внимательный взгляд, энергичное привлекательное лицо. Он был эстетически безупречен.
Он был красив своей речью: она была всегда содержательной, четко аргументированной. Он умел сказать много без многословия, понимая, что многословие есть признак скудоумия. Избегал в своих публичных выступлениях пустоты, умел говорить и сдержанно, и страстно. И умел шутить без пошлости.
Он был красив в мышлении — логичном, сочетающем глубину понимания с широтой предметности. Изумляла безразмерная емкость его ума, стремительность мышления и восхитительная легкость оперативной связи — умение извлечь из памяти нужное в нужный момент. Поражала интегрирующая способность его ума — находить связи между тем, что для обычных умов казалось несвязанным, автономным.
Он был честолюбив. Это прекрасное качество — генетический мотор творчества. Это стремление быть выше, сделать лучше, поднять себя на уровень тех, кто выше. И это не надо путать с тщеславием — отвратительным свойством людей опускать других, чтобы самому казаться на мнимом возвышении. Фортов брезгливо относился к высокомерию и высокомерным людям, каких много не только во власти. Занимая высокие посты, он не «бронзовел», никогда не забывал: ты значишь только то, что есть на самом деле… Но это и означает быть собой. Даже в общении с властью он никогда не терял достоинства, того, что именуют лицом. Есть умная шутка: он никогда не терял лица, потому что никогда не снимал маску… Это не о Фортове — он никогда не носил маску, он был открытым и абсолютно лишенным лицемерия. Он исповедовал простые правила жизни: держать тело в здоровье, ум — в ясности, душу — в чистоте…
Он был великим человеком. И не только в науке, что абсолютно, бесспорно и признано. Наука была его жизнью, судьбой… Он велик нравственно. Он имел талант вдохновлять, поднимать, воодушевлять… И делал это бескорыстно, легко и щедро. И это линия его великих предшественников — Н. Н. Семёнова, Ф. И. Дубовицкого, Я. Б. Зельдовича; все они относились к молодому Фортову с огромной симпатией, поощряя и вдохновляя его талант.
Сказанное выше ему теперь не нужно. Это нужно нам — держать его образ в памяти и передавать эту память идущим вслед. И быть благодарным слепой и равнодушной судьбе, которая позволила нам иметь подарок — быть его современником и знать его. Кому-то — близко, кому-то — издалека…
Анатолий Бучаченко,
профессор, академик РАН