Каким образом современным преподавателям высшего учебного заведения удается сочетать возросшую нагрузку с научно-исследовательской работой? Какое время можно потратить на написание качественных научных статей без ущерба для учебного процесса? На эти и другие вопросы отвечает Ольга Ворон, канд. филол. наук, доцент, зав. кафедрой лингвистики и профессиональной коммуникации в области зарубежного регионоведения. Вопросы задает Анна Мурадова, канд. филол. наук, ст. науч. сотр. Института языкознания РАН.
— Я возглавляю кафедру лингвистики и профессиональной коммуникации в области зарубежного регионоведения, это довольно новое подразделение в ИнЯзе, который изначально готовил либо педагогов, либо переводчиков. Позже там появилось направление «прикладная и экспериментальная лингвистика». Именно это отделение я когда-то сама закончила. Факультет, где я работаю, был сформирован в начале нулевых, когда потребности рынка изменились и появилась необходимость подготовки не только педагогов и переводчиков, но и специалистов в различных областях со знанием иностранных языков на уровне ИнЯза.
Кафедра, которой я руковожу, полностью прикладная, мы преподаем иностранный язык в рамках двух направлений — культурологии и зарубежного регионоведения. На нашей кафедре работает около тридцати преподавателей; некоторые языки преподают наши коллеги с переводческого факультета. Это и классический набор европейских, и не менее классический набор восточных языков, а также более редкие языки, например курдский, который будет преподаваться с этого года, или финский. Специалистов по финскому в Москве можно пересчитать по пальцам. Помимо этого преподаются не столь редкие, но всё же мало где представленные языки, такие как китайский и японский, арабский, а также языки стран СНГ — казахский и киргизский. Вот такая у нас палитра. Наша работа заключается в том, чтобы дать сначала основу языка, — мы придерживаемся принципа переводческого факультета: первый язык — с нуля, а второй — на уровне продолжающего.
Если говорить о научной составляющей работы нашей кафедры, то преподаватели высшей школы обязаны не просто читать лекции или проводить практические занятия, но и вести методическую и научную работу, без которой невозможно пройти конкурс на должность. Существуют жесткие рамки, в которые человек либо вписывается, либо нет, и тогда он вынужден всю жизнь оставаться на одной и той же должности.
— Понятно, что каждый преподаватель обязан публиковать научные статьи. Насколько это требование стимулирует реальную научно-исследовательскую деятельность?
— Это вопрос непростой. Нагрузка у преподавателей сегодня очень высокая. Министерство образования не дает нам возможности вздохнуть спокойно, увеличивая количество аудиторных часов, постоянно пересматривая стандарты образования, — то есть мы всё время в движении, в динамике. С одной стороны, это хорошо, а с другой — если говорить о настоящей научной работе, то преподавателю необходимо иметь какое-то время на размышления без помех; научно-исследовательская работа не терпит спешки. К сожалению, в последнее время (это, наверное, общая тенденция) скорость обмена информацией во много раз увеличилась. Поскольку есть стимул карьерного роста, важной частью которого считается научная деятельность, многие преподаватели стремятся получить ученую степень. Пока идет процесс обучения в аспирантуре, мы можем говорить о реальной и весьма продуктивной научно-исследовательской деятельности, особенно если преподаватель попадает в хорошие руки толкового научного руководителя. Но вот настает момент, когда человек защищает хорошо написанную диссертацию… И что дальше? У нас, кстати, сильные диссертационные советы, имеется свой ваковский сборник, где могут публиковаться работники наших кафедр. Все возможности для научной работы есть, вопрос только в самой организации процесса. Это очень сложно — выдавать качественное преподавание в аудитории и при этом расти над собой в качестве исследователя. Есть, конечно, случаи, когда добытая в ходе собственных исследований информация применяется в ходе преподавания, особенно если речь идет о методике. Но если тема исследования касается лингвистики, теоретического, а не прикладного языкознания, это гораздо сложнее состыковать с практикой. Если речь идет о стыке лингвистики и культурологии или страноведения, то этот вариант вполне вписывается в процесс преподавания. Например, одна из наших преподавательниц, специалист по японскому языку Анна Сергеевна Шиманская, недавно защитила диссертацию на тему, связанную с семиотикой цвета в японской культуре. При подготовке диссертации она апробировала в аудитории некоторые свои наработки, к тому же в ее исследованиях много моментов на стыке языкознания и философии, что может быть интересно учащимся.
— Часто ли бывает, что преподаватель настолько же успешно сочетает исследовательскую и преподавательскую деятельность?
— Это удается далеко не всем, потому что исследования наших преподавателей (я говорю сейчас уже о профессуре), как правило, выходят за рамки преподавания иностранных языков. В качестве примера приведу нашего преподавателя финского языка, профессора Надежду Станиславовну Братчикову. Она автор многочисленных трудов по истории языка, у нее весьма обширные научные интересы, некоторые из ее наработок находят себе применение в аудитории. При этом Надежда Станиславовна и активный переводчик, работает, к примеру, на Московском кинофестивале.
— Для специалистов такого масштаба преподавание — лишь часть профессиональной деятельности?
— Да. Но это человек старой школы. Но и многие другие не ограничиваются преподаванием, как наши китаисты. Китайский язык скоро будет одним из языков ЕГЭ. Наши преподаватели участвовали в большом проекте по подготовке стандартов и требований ЕГЭ, что, конечно, нельзя назвать научной работой, но это тоже большой труд, требующий высокой квалификации.
— Раньше, в советское время, было очень четкое разделение научной базы и практического направления, МГУ был центром научных исследований и подготовки исследователей, а ИнЯз и МГИМО — это прикладные направления, где научная деятельность всегда была на втором плане.
— Отчасти так оно и осталось: прикладной аспект в той же весовой категории, что и раньше. Есть более академичные направления подготовки студентов, но они связаны прежде всего с прикладной и экспериментальной лингвистикой, как, например, семиотическое направление у Бориса Юрьевича Городецкого, он действительно пришел к нам из МГУ, и прикладная фонетика и математическая прикладная лингвистика у Родмонги Кондратьевны Потаповой, всю жизнь работающей у нас в МГЛУ.
— Как я понимаю, речь идет о людях старшего поколения?
— Да, они держат нашу научную школу, такие люди как раз и нужны, чтобы сохранять старую школу и воспитывать молодые кадры.
— Как обстоит дело с новыми кадрами? Если молодой преподаватель защитился, какие у него научные перспективы?
— Обычно, защитившись, преподаватели какое-то время берут тайм-аут. А потом… Вы не хуже меня знаете, что наука как наркотик, один раз взявшись за исследования, очень трудно от этого отказаться, и для того, чтобы полностью оставить исследования, нужны веские причины.
— Я обращаюсь к своему опыту работы в МГИМО, где научная работа, с одной стороны, очень приветствовалась, а с другой стороны, большое количество аудиторных часов, методических семинаров и собраний не оставляло времени на исследовательскую работу. Как с точки зрения администрирования снимается это противоречие у вас?
— У нас очный аспирант имеет право работать только на половину ставки, и я не имею права загружать его сверх этого. Существует так называемый аспирантский день, согласованный с руководством кафедры, когда преподаватель освобожден от занятий, а также методический день. Если человеку нужно сдавать кандидатские экзамены, это согласовывается с руководством, потому что мы всегда заинтересованы в том, чтобы человек защитился.
— А если человек, получив ученую степень, хочет продолжать научную деятельность?
— Если преподавателю необходимо поехать на конференцию, мы заменяем его на занятиях. Не только преподаватели ездят на конференции, мы поощряем и поездки студентов. На мой взгляд, лучший вариант — это когда преподаватель ездит на конференции вместе со своими студентами. Мы не препятствуем этому, но необходимо, чтобы это не препятствовало и учебному процессу. Если идут государственные экзамены, то члены государственной комиссии в это самое время не могут отсутствовать из-за поездки на конференцию.
— От коллег-преподавателей я слышала, что, поскольку от них требуется некое число публикаций в год, а времени на научную работу не хватает, некоторые халтурят, отправляя в разные издания одну и ту же статью с разными заглавиями и переставленными абзацами. Контролируете ли Вы качество публикаций Ваших сотрудников?
— Я думаю, что это частные случаи, а не тенденция. Люди по-своему находят решения своих жизненных ситуаций, и, конечно, такое бывает.
— А что, если Вы как администратор видите, что человек откровенно халтурит в плане научных публикаций, принимаете какие-то меры?
— Качество публикаций — это личная ответственность их автора. Для того чтобы его публикации вошли в отчет, он должен отчитаться лишь о самом наличии публикации. Их качество контролируется изданием, которое приняло текст. Мы осуществляем контроль качества публикаций только в наших ваковских сборниках. Не можем же мы отвечать за других! Я член редакционного совета нашего ваковского сборника. Если статья не соответствует требованиям нашего сборника, мы отправляем ее на доработку.
— Какие у вас перспективы? Тенденция такова, что во многих вузах идет сокращение штатов и увеличивается нагрузка на каждого отдельно взятого преподавателя.
— В МГЛУ происходит то же самое, что и повсюду. Мы, как и все, зависим от более высоких инстанций. Не будем гадать на кофейной гуще, тем более что Министерство образования предписывает нам переход на эффективный контракт. Что даст этот контракт и как это будет выглядеть на практике, предугадать сложно. Эффективный контракт предполагает повышение научной и методической составляющей, но я не могу точно сказать, как это будет реализовываться. Официальное решение по этому вопросу пока не принято.