Человечеству угрожает страшная опасность: близится к завершению «построение мирового господства иудейской олигархии. Уже существует и теневое мировое правительство». Народы, по неразумию уклонившиеся от реализации «нравственного идеала социализма», оказались совершенно беззащитны перед лицом «финансово-иудейских и масонских объединений, имеющих государственный (законный) и официальный религиозный статус».
Но спасение грядет. Даже, можно сказать, уже нагрянуло. Рецепт его содержится в той же книге «Крах или возрождение: Россия и мир глазами науки» (М.: Алгоритм, 2011), из которой позаимствована вышеприведенная формулировка угрозы. Авторы ее — Вера Мысина и Леонид Малиновский — прозревают корень бедственного состояния мира в том, что «разграничение науки и религии, исключение ее фантастических элементов привело к исключению ее этических нравственных норм. Как говорится, “с водой выплеснули и ребенка”. Одновременно с этим произошло исключение из общественной науки государств с нравственной идеологической структурой, исключение возможного цивилизационного пути России-СССР».
Авторы претендуют ни много, ни мало на новое триумфально-победительное слияние знания и веры, алгебры и нравственности, и развивают «православно-социалистические идеи мировой организации, позволяющие продолжить поступательное развитие России и преодолеть мировую нравственную деградацию. В том числе системный кризис либерализма-капитализма».
Практически предлагается синтез «модельно-конструктивного мышления» (МКМ) и «арийских ценностей» (их же реинкарнацией почитается православие). Уже с первым слагаемым дело обстоит не самым благополучным образом. Существо новой гносеологии уразуметь из рецензируемой книги не представляется возможным, поскольку она там всячески расхваливается, но толком не объясняется. И хотя, как утверждают авторы, «система познания МКМ является общепринятой рабочей схемой для специалистов в индустрии искусственного интеллекта», ничто об этой общепринятости не свидетельствует, а все доступные ссылки ведут прямиком к немногочисленным опусам одинокого господина Малиновского, которые также дела нисколько не проясняют. А понять, в чем суть МКМ, очень хотелось бы, зане сулит оно золотые горы, например позволяет «исключить из науки элементы трансцендентного знания, по степени сложности или вычурности субъективных конструкций определить степень адекватности знаний реалиям бытия, исключить из науки неадекватные или ложные теории».
Последняя претензия, впрочем, очевидно оказывается совершенно безосновательной, поскольку все исторические сведения и концепции, которые кладут в основание своей теории соискатели всемирного спасения, несомненно, ложны и современной наукой давно отвергнуты.
Авторы на полном серьезе предлагают нам вернуться к богословским фантазиям Алексея Хомякова, сводившего в 1840-е годы все многообразие мирового религиозного опыта к борьбе иранского и кушитского «начал». По мысли Хомякова иранские религии, к которым он относил верования древнего Ирана, иудаизм и христианство, основываются на «нравственной свободе», тогда как в кушитских (от Куш — древнее название Нубии) царит дух необходимости, неволи (шиваизм, буддизм, зороастризм, ваализм, эллинско-римское язычество и т. д.).
Еще в 1904 году сочувственник Хомякова — Николай Бердяев был вынужден признать, что в этой части его наследие «не выдержало исторической критики». Но наши проектанты мирового спасения нисколько этим не стесняются и продолжают увлеченно играть с терминологией Хомякова, произвольно назначая одни и те же культуры то арийскими, то кушитскими, а свойства оных — то благодетельными, то губительными. Так на странице 55 читателю сообщают, что «арийско-кушитская организация общества и буйные религиозно-мировоззренческие фантазии и раздробленность Эллады не удовлетворяла мыслящую часть древнегреческого общества. Вследствие этого возникла масса философских направлений, которые не могли составить основу идеологической доктрины античного мира».
А уже на странице 71 он с удивлением обнаруживает, что «в настоящее время, в отличие от государств Древней Греции, мировая олигархия культивирует отсутствие единой идеологической доктрины, софистику и эклектику в науке, затрудняя переход из мирового извращения в мировое традиционное общество».
«Извращение» тут не ругательство, а термин, поскольку в части учения о социуме и его государственных формах авторы предлагают нам вернуться к теории греческого историка Полибия (II век до н.э.), полагавшего, что все многообразие этих форм исчерпывается тремя «истинными» (монархия, аристократия, демократия), которые при отсутствии «объединяющей нравственной идеологической доктрины» вырождаются в «извращенные» — тиранию, олигархию и охлократию. Теория эта помимо почтенной давности иными достоинствами не обладает и вообще никак не сопрягается с представлениями общественных наук — социологии, политологии и истории в их современном виде.
Вообще при продолжительном чтении у внимательного читателя возникает стойкое подозрение, что авторы с наукой вовсе не знакомы и монтируют свои мозаичные построения из осколков самых разных, часто никак не сопрягаемых между собой фантазийных схем, лишь бы они были позанимательнее. Скажем, фантастическое представление, будто «арии — проторусские или, более широко, протославянские племена, которые, по-видимому, в силу изменившегося климата вынуждены были откочевать на юг, где и заложили основу индийской, буддийской, иранской (зоро-астрийской) цивилизаций», явно почерпнуто из писаний Павла Глобы. Можно, разумеется, веровать откровениям почтенного астролога, черпающего свои сведения из высших астральных сфер, но с данными современной археологии эти видения не имеют ничего общего.
Авторы вообще демонстрируют удивительную вольность в обращении с фактами. Саморазоблачительна в этом опусе, строго говоря, любая фраза. Вот навскидку «геополитический» приговор России. Она будто бы никогда не сможет выйти из традиционной православно-самодержавной «колеи», поскольку этого не позволяют сами свойства почвы. В доказательство указывается, что «другие цивилизации, например исламская цивилизация татаро-монголов, на российском пространстве исчезли. Как это описано в истории Соловьева…». Не говорим уже о достоинствах геополитики, которая давно утратила статус ученой гипотезы и сдана в утиль, т.е. в исключительное пользование разных интеллектуальных мошенников, рекомендующихся обычно «социальными мыслителями». Но факт: Сергей Соловьев писал подробную историю России и гибель монгольской державы специально не анализировал, термином «цивилизация» в этом значении не пользовался и уж, разумеется, знал, что в пору расцвета империя, созданная Чингисханом, держалась язычества, а ислам приняла только накануне окончательной гибели в XIV столетии.
Только такая истинно арийская вольность позволяет сочинителям трактовать крушение Российской империи в примитивно-конспирологических терминах, а создание СССР — как реализацию «альтернативного варианта иудейского мирового господства» на основании «корпоративной и идеологической компоненты, связанной с богоизбранным руководством остальным человечеством, которое, при определенных условиях, переходит и в финансово-материальное господство». Условия авторы описывают со свойственной им определенностью: «Мировая фабрика и тотальное управление “мировой фабрикой” номенклатурой Коминтерна, а в России номенклатурой Компартии». Через десяток страниц, впрочем, обнаруживается, что и СССР пал жертвой «иудо-марксистов», изначально строивших «извращенную структуру» и не способных ее модернизировать. Но не следует ожидать от авторов соблюдения правил формальной логики: аристотелеву логику они, по крайней мере прямо, отметают как «псевдоматериалистическую».
Коротко говоря, этот удивительный опус — плод союза глубокого невежества с откровенным мракобесием — не заслуживал бы вовсе внимания, когда бы один из ее авторов, кандидат биологических наук Вера Александровна Мысина, неким чудесным образом не угнездилась в весьма перспективном кресле председателя Совета молодых ученых Российской академии наук и не выказывала претензий представлять перед верховной властью интересы российской науки в целом.
Никита Соколов