Сколько денег нужно, чтобы обеспечить нормальную работу научной группы в молекулярной биологии? И совпадают ли эти расчеты с представлениями высших чиновников Минобрнауки? Над этим размышляет канд. биол.наук, заведующий лабораторией вирусов микроорганизмов Института микробиологии им. С.Н. Виноградского РАН Андрей Летаров.
Несколько дней назад зам. Минобрнауки Игорь Федюкин дал интервью журналу «Сноб» [1], посвященное главным образом проблеме качества российских диссертаций и, шире, проблеме разрушения здорового научного сообщества. По мнению Игоря Игоревича, определенные стандарты качества и честности должны задаваться не инструкциями министерства, а репутационными механизмами саморегуляции в среде ученых.
Взгляды Игоря Федюкина на то, что есть хорошо, а что есть плохо, я практически полностью разделяю. Однако за кадром его весьма обширного интервью остались причины, приведшие к деградации нравов. Детальный разбор всего множества этих причин может быть темой для весьма качественной диссертации по новейшей истории. Мне же хотелось бы остановиться на одной из них, а именно атмосфере вынужденного вранья, ставшего доминантой взаимоотношений ученого и общества, или точнее — ученого и государства, вранья возводимого уже в ранг некоторой доблести. Умение складно врать даже становится предметом зависти по отношению к более одаренным коллегам. От данного навыка напрямую зависит успешность добывания денег, а также и других ресурсов, необходимых для продолжения научного поиска, а, следовательно, для получения возможности наработать результат на хорошую публикацию, недостаток которых также огорчает зам. министра.
Вот еще один фрагмент из упомянутого интервью: «Еще один важный проект— «1000 лабораторий«. Нам необходимы гранты, находящиеся где—то посередине между «мегагрантами» (30 млн руб. в год) и относительно небольшими грантами, которые дают научные фонды. Некоторый промежуточный уровень, порядка 15 млн в год; эти деньги позволяли бы исследователю сформировать свою исследовательскую группу и начать новый проект. В научном сообществе есть представление, что в силу своего размера—несколько сотен тысяч рублей—нынешние гранты научных фондов могут служить для поддержки уже запущенных проектов, но для создания новых лабораторий этого мало» (выделение мое. — А.Л.).
Игорь считает, что «очень важно наладить механизм создания тех самых «точек роста», дать возможность перспективным, в том числе молодым исследователям формировать свои группы, запускать новые проекты. Условно говоря, открывать собственный научный стартап, отпочковываясь от больших коллективов, в которых они не имеют возможности развернуться».
То есть, по мнению зам. министра, курирующего научно-техническую политику в РФ, механизмы обеспечения деятельности уже существующих «проектов» (видимо, имеются в виду лаборатории и научные группы) неплохо функционирует. Но загвоздка, видите ли в том, что «механизм создания точек роста» не работает, что, надо полагать, и препятствует повышению уровня публикационной активности и восстановлению здорового научного сообщества.
Вызывает сомнение, что г-н Федюкин в полной мере отдает себе отчет, что такое адекватная поддержка текущей исследовательской работы. Давайте попробуем подсчитать уровень дополнительного финансирования, необходимый для работы небольшой лаборатории или группы, базирующейся в институте РАН, в Москве, которая занимается, например молекулярной биологией или близкой областью науки.
Бухгалтерия науки
Пусть в группе 5 постоянных сотрудников: руководитель, один старший научный сотрудник, (с.н.с), один научный сотрудник (н.с), двое младших научных сотрудников (м.н.с.), а также двое аспирантов и двое студентов. Давайте исходить из того, что в режиме оптимального функционирования доходы рядовых ученых (также, как и учителей, в соответствии с новым законом об образовании) должны приближаться к средним по экономике региона. В Москве это около 46 тыс. руб. Тогда примерные затраты на оплату труда этого коллектива выглядят следующим образом (см. таблицу).
Должность |
Примерная бюджетная з.п. в РАН («чистая»), тыс. руб. |
Заданная «чистая» з.п., тыс. руб. |
Требуемая ежемесячная надбавка, тыс. руб. |
Надбавка с учетом налога и начислений (фонд оплаты труда) |
Руководитель |
20 |
70 |
50 |
75 |
с.н.с. |
16 |
56 |
40 |
60 |
н.с. |
14 |
48 |
34 |
51 |
м.н.с. |
11 |
41 |
30 |
45 (х2) |
асп. |
5 |
25 |
20 |
30 (х2) |
студ. |
0 |
10 |
10 |
15 (х2) |
Итого: |
|
366 |
|
|
Итого в год |
|
4 392 |
|
|
Кстати, в других, не-РАНовских институтах бюджетные зарплаты заметно ниже, так что надбавки там придется увеличить по сравнению с этими цифрами.
Очевидно, что помимо зарплаты, необходимо купить расходные материалы. Для нормального обеспечения основными реактивами, посудой, обычными наборами и т.д., по моему опыту, нужно около 800 тыс. руб. в год. При этом специальные материалы (например, моноклональные антитела, специфические ферменты, специальные наборы) в эту сумму не входят. Затраты на них очень сильно зависят от проекта. При активной работе, требующей больших затрат материалов (например, количественные эксперименты с большим числом повторностей для статистической достоверности измерений) на базовые расходники может уйти 1 млн руб. и более.
Кроме того, для текущего обновления оборудования рабочих мест нужно примерно 300–500 тыс. в год. Для поддержания современного уровня оснащения лаборатории оборудованием (опять-таки, без учета больших дорогостоящих приборов типа секвенаторов, масс-спектрометров, больших центрифуг), затраты на оборудование должны быть около 1 млн в год.
Поездки на конференции — 100– 200 тыс. (3-4 сотрудника съездили на 1 международную конференцию за год). Экспедиция (если в ней есть необходимость) — 100–200 тыс. Мелкие хозяйственные расходы, включая мелкий текущий ремонт — 100– 200 тыс. в год.
Услуги сторонних организаций, как правило, инструментальные исследования, базу для которых держать в своем институте дорого и не нужно, например, секвенирование ДНК, исследования состава белков (так называемая протеомика) и пр. — 200–500 тыс. руб. (и более, в зависимости от сути проекта).
Таким образом, прочих расходов, не включающих затраты на масштабные эксперименты и крупное оборудование, составят 1,6–3 млн руб. в год. Вместе с зарплатой это даст 6–7,5 млн руб. Добавим еще 15% (минимум!) накладных расходов, идущих на обеспечение деятельности института по сопровождению нашего проекта. Будет 7–9 млн.
Разумеется, в нашем подсчете мы исходили из того, что ученые этой группы получают финансирование на честном конкурсе, за что им не приходится платить никакие (упаси Боже!) коррупционные откаты, и, поскольку этот гипотетический конкурс организован удобно и с минимумом бюрократических процедур (как в РФФИ, например), группа не привлекает сторонних организаций для оформления безумной документации заявок и отчетов.
В то же время, наши ученые честно платят налоги и получают исключительно белую зарплату. Если базовый уровень обеспечения достигнут, то небольшие гранты в несколько сотен тысяч рублей действительно могут оказаться эффективной поддержкой новых проектов (исследовательских задач), особенно затеваемых молодыми учеными в рамках существующей группы. На эти деньги, например, можно купить те самые специальные реактивы или заказать необходимые инструментальные измерения.
Однако на деле часто оказывается, что экономика исследовательской группы строится по принципу «свиньи-копилки». Необходимый базовый уровень обеспечения достигается путем надергивания мелких грантов разного происхождения. При этом неизбежно ученые вынуждены пытаться продать один и тот же товар (результат) под разным названием несколько раз, поскольку получение даже небольшого гранта обычно требует более масштабных обещаний, чем реально достижимый на эти деньги результат. РФФИ прямо пишет на своем сайте, что его гранты предназначены для поддержки, а не для обеспечения исследований (видимо, ход мысли руководителей фонда совпадает с вышеприведенными рассуждениями).
Конечно, в «минимальном», а не в «оптимальном» режиме обеспечения можно ужаться миллионов до 4 (зав. лаб. при этом получит около 45 тыс. в месяц, а студент будет работать исключительно за знания). При этом ученые уже будут пытаться подрабатывать на стороне, предпочтут читать лекции не там, где интереснее, а где больше платят. Оборудование начнет понемногу изнашиваться и устаревать, а расходники исследователи станут экономить, в том числе и за счет упомянутых повторностей, что осложнит принятие статьи в хороший журнал (даже, если по большому счету эти повторности были не так уж нужны). Тем не менее, выжить можно.
Но прошу обратить внимание: мы с вами подсчитали затраты на базовое функционирование, причем довольно небольшой по российским меркам группы. При таком уровне обеспечения наша группа, если ее составляют компетентные и работоспособные люди, сможет выдавать вполне качественный научный продукт, но это вовсе не означает, что она будет работать на мировом уровне в смысле производительности и научной новизны.
В современной западной науке (во всяком случае, в биологии) все в большей степени кропотливый труд заменяется дорогостоящими технологиями. В результате тамошние ученые работают совсем не меньше наших, но результат получается гораздо быстрее. Именно за счет скорости работы удается реализовать научные идеи и вовремя опубликовать на их основе высокорейтинговые статьи.
«Написать по дружбе, по товариществу, по соседству положительный отзыв на диссертацию не считается недопустимым, да и завалить аспиранта своего коллеги — обычное дело. Допустивший такое человек не становится нерукопожатным, не изгоняется из профессии»
Игорь Федюкин в интервью «Снобу»
В то же время российские исследователи, если даже они не уступают западным коллегам в интеллектуальной компетентности и начали работу по той же идеологии в тот же срок, успевают набрать результаты на статью уже тогда, когда подобные подходы становятся не новшеством, а стандартом. Своевременный доступ к технологическим новинкам также способствует хорошим публикациям: например, появление несколько лет назад высокопроизводительных методов секвенирования геномов позволило в 2005–2009 годах решить целый ряд важных и интересных задач.
Года примерно с 2010 эти методы входят в стандартный арсенал исследователей, и впечатляющих задач, которые решаются с их помощью в лоб, практически не осталось. Поэтому уровень финансового обеспечения больше базового, как обсуждаемые 15 млн руб. в год — это как раз то, что может позволить уже развитым небольшим лабораториям и группам работать эффективно (я сознательно пока закрываю глаза на многочисленные нефинансовые факторы, действующие в России, которые все равно будут мешать их работе).
Министерство увлечено конструированием механизмов создания точек роста, предполагая, очевидно, что когда пора молодости очередного перспективного исследователя пройдет, он изрядно поднатореет в искусстве вранья, чтобы обеспечивать дальнейший рост на своей «точке» за счет механизмов «обратной коррупции», когда путем обмана, подлога, подкупа, угроз (ну или просто с помощью связей) ученые мужи стараются украсть государственные деньги, чтобы … потратить их по целевому назначению.
1. «Многие российские диссертации не выдерживают критики» интервью Илье Файбисовичу, 22 января 2013 года. www.snob.ru/selected/entry/56786
Перестройка — легкий подзатыльник по сравнению с настоящей трагедией, которая разворачивается сегодня, когда просто нет квалифицированных людей, способных руководить наукой..
Любой слесарь точит на ЧПУ болванку с точностью 0.1 мкм = 100 нм и не орет после этого с экрана телевизора, что он нанотехнолог..
Но поскольку ни инженеров, ни слесарей больше нет…, то есть Петрики и псевдоакадемики..Есть зеки в должности председателей ВАКа. Есть ректоры — дети ректоров..
Те самые «точки роста» — клубные любители науки. Любые цитируемые статьи выполняются ими только ЗА ГРАНИЦЕЙ! Даже при справедливом разделении лотов и грантов, и при очень хорошей работе, все статьи в нормальных журналах будут сделаны за границей. Нет профессионального научного сообщества.
Кричать СПАСИТЕ ПОМОГИТЕ можно было в перестройку. А сейчас…у кого больше денег — тот и ученый. И делать уже ничего не надо.
Просто нужно прекратить поддерживать своей фамилией участие в этой феерической вакханалии. Я БОЛЬШЕ НЕ УЧЕНЫЙ! В ТОМ ПОНИМАНИИ, КОТОРОЕ СЕГОДНЯ В ЭТО ВКЛАДЫВАЮТ.
СПРОСИТЕ В ПОДВОРОТНЕ У НАРОДА, КАК ОНИ ОТНОСЯТСЯ К «УЧЕНЫМ». Я ОТНОШУСЬ ТАКЖЕ!
А меня,признаться, очень мало волнует мнение народа в подворотне.
Не волнует и политика властей, направленная на уничтожение русской науки.
Прорвёмся.
Пример: кто поставил Шамхалова во главе ВАК?
Власть.
Кто снял?
Тоже власть.
Власть в России просто недостаточно компетентна в вопросах науки.
Впрочем, во всех других вопросах тоже.
Результат?
Самая богатая страна мира-банкрот.
Посидит-посидит власть на банкротстве, да и сообразит придти к науке за советом.
А к кому ещё?
Когда наша власть придёт к банкротству, будет поздно. Оставшиеся на Родине учёные вымрут :(
Ну да.
Не верю.
Скажите спасибо, что власть пока ещё со штернов деньги не берёт за то, что работают.:)
Вот мой шеф на пенсии. Его взяли еще раз на контракт, поскольку работать некому. И нарисовали з/п 98 рублей в месяц с мотивировкой: «а зачем-же ему деньги платить, он же пенсию получает!» Вот так-то. Значит следующий шаг будет такой, что за то что ходит на работу, пользуется там кондиционером, компьютером и отоплением, а также водой и светом, то должен платить. Я не удивлюсь, что так будет.
А ещё большинство иностранных журналов стало требовать за публикацию каждой статьи по 2 тысячи долларов :(
Помешались мы на этих публикациях…
Ну что с них толку?
Какая публикация за рубежом принесла доход в казну России?
Деньги делать надо.
Тогда и фундаментальная наука воскреснет.
А вот ежели власть не в состоянии обеспечить грамотную экспертизу дельных научных разработок-гнать такую власть надо.
Что и сделаем.
Ежели барин был не в состоянии обеспечит рентабельность поместья, он, рано или поздно, изгонялся с земли как паразит.
Помните «Драму на охоте» Чехова?
А «Чайка» о чём?
Перестройка, в конце концов, что показала?
Человек глупый, даже обладающий практически абсолютной властью, был изгнан с трона.
Не умеешь-не берись.
Я думаю, прорвёмся.
Hmelnikov забавный чел)) его «мало волнует мнение народа в подворотне»..
Его волнуют лишь деньги этого народа, которые он получает в виде налогов..А мнение -нет)) Ну разве не забавно?
Проф. Преображенский, конечно тоже в чем-то где-то был прав (например, в том, что хором петь не хотел и газеты покупать))))
Но вот все остальное…хм…
Это потому, что он (Хмельников?) не работал за границей, либо не участовал в принудитеьно-добровольных мероприятиях по воскресеньям, когда все мы показывали водителям, поварам и т.п. наши лаборатории в Америке, Японии и т.п….
И делали это регулярно…Наверное …там все Шариковы?))) Они (народ) просыпались в воскресенье и к 9 приходили к нам в институт с детьми..чтобы послушать нашу чушь «вероятно», «мы поисследовали» и т.п. — вы сами про себя все знаете..И добродушно соглашались — за это следует платить!
Не согласен с этим…
Так и не понял-с чем Вы не согласны?
Что деньги надо зарабатывать посредством выдачи на-гора ценных рекомендаций в виде диссертаций-если они прикладные?
Что касается фундаментальных исследований, то знает, какое исследование окажется фундаментальным?
статья интересная и правильная но для Франции, например.
у нас есть нюансы.
1. закупки — все у нас покупают по тендерам (и не то что нужно исследователю), это время, более высокая цена и часто принципиальная невозможность купить чего-нибудь нужное. Отсюда — реактивы и приборы надо покупать с зарплаты, а это налоги т.е. увеличиваем затраты на расходку на треть. Затем, логистика, если везти реактивы до Новосибирска то это плюс 3-5 тыщ за доставку к каждой закупке и хорошо если довезут.
2. оборудование — оборудование у нас индивидуальное, даже если это ЦКП. Там где во Франции нужен один лазерный микродиссектор на страну (а работают на нем еще и специалисты из соседних стран), у нас это прибор личного пользования т.е. дорогих приборов в расчете на 100 ученых нужно больше.
3. нужно еще учесть остутствие корпоративной науки и низкие затраты бизнеса на НИР. То есть если мы хотим какю либо технологию разработать, то для Русских ученых это будет стоить намного дороже….
3.
Да, тендеры — это ещё одно зло :(