Недавно прозвучала очередная новость: с 1 сентября в школах вводятся уроки финансовой грамотности. Конечно, в порядке эксперимента и так далее, но многолетняя практика показывает, что любой эксперимент в области школьного образования, во-первых, объявляется успешным с момента его начала и, во-вторых, распространяется на всю страну в течение ближайшего финансового года. Интересно, что объявил об этом Сбербанк, а какой-либо реакции со стороны Министерства просвещения так и не последовало. Видимо, сотрудники Минпроса, в отличие от специалистов Сбербанка, поголовно находятся в отпусках и реагировать просто некому.
Общественный отклик на эту новость последовал ожидаемо слабый, поскольку лето и откликаться было особо некому. Да и повод не слишком серьезный — ежегодно звучат заявления о внедрении в школьную программу новых предметов, и, как правило, их инициаторы весьма далеки и от образовательной сферы в целом, и от школы в частности. Потому они и не учитывают некоторые детали, а именно — отсутствие разработанных программ, пособий, места в учебном плане, подготовленных учителей и тому подобные «мелочи». Даже дефицит учителей, составляющий, по вполне официальным данным РАНХиГС, уже четверть миллиона по стране, препятствием для этих инициатив не является.
Кстати, об учителях. Не могу сказать, что дефицит кадров в школе начальством игнорируется. Национальный проект «Образование» существует, и не первый год. Немалое место в нем занимают именно меры обеспечения системы кадрами. Главным образом это выражается в том, что декларируются многочисленные программы повышения квалификации, а также непрерывного образования и переподготовки учителей на предмет соответствия их требованиям сегодняшней и завтрашней школы.
Правда, кого именно предполагается образовывать и переподготавливать, учитывая нарастающий дефицит и старение учительского корпуса, остается неясным. «Земский учитель», «Учитель для России» и прочие составные элементы Национального проекта заметного эффекта не дают и, видимо, не дадут. Несмотря на льготы и обещания, молодежь в учителя идет крайне неохотно и в школе, как правило, надолго не задерживается. Ну а старые кадры не вечны, и исчерпание возможностей их использования — вопрос нескольких ближайших лет.
Итак, учителей мало и больше, по всей вероятности, не будет, будет меньше. Если предположить, что проблема эта большое начальство действительно беспокоит, а дополнительных денег на ее решение выделять не планируется, напрашивается вывод: поставлена задача уменьшить потребность системы в учительских кадрах, например, используя воспетую в старинной песне технологию «Нам электричество сделать всё сумеет». И кое-какие шаги в этом направлении уже предприняты, причем не без успеха.
Информационно-образовательные среды — Московская электронная школа (МЭШ), Российская электронная школа (РЭШ) и прочие современные инструменты — позволяют, причем относительно недорого и быстро, облегчить последствия кадрового дефицита. В идеале вообще можно оставить на город или район один ресурсный центр, из которого квалифицированные педагоги-предметники будут вести уроки. В онлайне или офлайне — уже неважно, поскольку уроки записываются. Можно их в любой момент вытащить из электронной библиотеки и запустить. Если запустится, конечно, но это уже проблема школы и конкретного учителя.
Ну, а для того чтобы эти уроки записать, пару-тройку учителей пока еще найти можно. Можно даже прилично (по учительским меркам) им заплатить — всё равно экономия в масштабах города или даже региона будет на порядок выше. Остается открытым вопрос качества, конечно. Но с точки зрения бухгалтерии это вообще не вопрос, поскольку инструментов для измерения качества преподавания в реальном времени нет и в бухгалтерских документах педагогическая эффективность никак не отражается — только экономическая.
Поскольку для тотальной цифровизации школьного образования необходимо всё же какое-то время, требуется, чтобы пока что реальные (аналоговые, а не цифровые) учителя в школе были. Ну или разбегались не слишком быстро. При отсутствии денег материальные стимулы не работают, следовательно, можно попробовать сократить их непосильную нагрузку. Речь, конечно, идет не о том, чтобы прекратить практику работы учителей на 2–3 ставки, а об уменьшении количества их бумажной работы: планов, отчетов, справок и тому подобного. Разговоры об этом ведутся постоянно, на самых высоких уровнях. Не так давно о необходимости сокращения бумажной нагрузки на учителя высказался даже лично президент России. Практического результата от этих разговоров, правда, нет и не предвидится, поскольку отсутствие входящих бумаг из школ лишает объекта работы управляющие и надзорные структуры, а их аппаратный вес в системе куда больше, чем школьный. Стало быть, разгрузить учителя следует как-то по-другому, без снижения потока входящих-исходящих документов.
Передать искусственному интеллекту бумажно-бюрократическую часть работы учителя нельзя, да и бессмысленно, поскольку его, по причине искусственности, нельзя никоим образом наказать за ее несвоевременное выполнение. А вот та часть учительской нагрузки, которая является собственно педагогической, предоставляет в этом отношении некоторые возможности.
Так, при переходе на работу в МЭШ для учителя отпадает необходимость самостоятельной подготовки к урокам. Уроки в электронной библиотеке имеются в готовом виде, запускай и отдыхай. Следующий шаг — освобождение учителя от проверки домашних заданий. Отныне эту работу будет выполнять искусственный интеллект. Он же займется выставлением оценок, в том числе и рубежных, а также итоговых. У учителя появляется масса времени для оформления необходимой документации как в бумажном, так и в электронном виде — и даже, не исключено, для личной жизни и отдыха. Тем более что претензии родителей насчет оценок можно будет спокойно переадресовать к тому же ИИ.
Таким образом, искусственный интеллект в школьном деле должен решить сразу целый ряд проблем, в том числе и важнейшую — проблему кадрового дефицита, по крайней мере в количественном отношении. Что же касается качества, оно, как сказано выше, с точки зрения бухгалтерии интереса не представляет и, следовательно, может не учитываться. Впрочем, и у бухгалтерии может возникнуть обоснованное желание прекратить оплачивать учителям проверку тетрадей, поскольку они этим больше заниматься не должны.
Полагаю, все в курсе, где именно обычно скрывается дьявол. И в данном случае детали — учительская профессиональная квалификация. Не та, которую устанавливают по результатам аттестации, в соответствии с отношением к конкретному учителю школьной администрации, а та, которая позволяет ему работать. Работать лучше или хуже, с большей или меньшей педагогической эффективностью. Той самой эффективностью, которую никак не удается отразить в бухгалтерских документах. Так вот, моя собственная сорокалетняя школьная практика дает основание утверждать: профессиональная квалификация учителя тем выше, чем больше этот учитель работает самостоятельно. Очень не хочется повторять прописные истины, однако придется, поскольку авторам идеи замены естественного учительского интеллекта искусственным эти истины, видимо, неизвестны.
Подготовка урока, каждого урока — это творческий процесс. Да и не только подготовка урока. Придумать и составить толковое задание — тоже творчество. А творчество, помимо времени, требует знаний, волевых усилий, критичности мышления, вдохновения наконец. В процессе подготовки к уроку, внеурочному занятию, к любой работе с детьми учитель постоянно обновляет свои знания, находит и исправляет собственные ошибки, создает или ищет новые для него методы и формы.
Детские работы, которые он проверяет, — опять-таки незаменимый источник информации о его, учителя, работе. Ошибки и неточности, которые в них обнаруживаются, позволяют скорректировать темп и способы подачи материала, обнаружить и ликвидировать пробелы. И никакой искусственный интеллект это сделать не в состоянии — на то он и искусственный. «Освобождение» учителя от этой работы неизбежно приведет к его профессиональной деградации.
Ну а имея в обозримой перспективе массовую профессиональную деградацию учительского корпуса, разговоры о повышении или хотя бы о сохранении общего уровня школьного образования можно прекратить. Ни то ни другое «учитель-автомат» обеспечить не в состоянии. А он неизбежно превратится в автомат, поскольку именно в этом качестве учитель требуется в «цифровой образовательной среде». Простой пример: даже тему урока он теперь не записывает сам, а вносит в электронный журнал, выбрав из предлагаемых вариантов. И это не темы уроков даже, а некие «дидактические единицы».
Разумеется, учитель может реализовать свой творческий потенциал, разрабатывая уроки и методику их проведения для того же МЭШ, становясь, таким образом, составной частью упомянутого искусственного интеллекта. Но в том-то и проблема, что настоящая педагогическая работа алгоритмизации не поддается. Один и тот же урок в двух разных классах может получиться и блестящим, и провальным. Дети разные, учителя разные, погода, наконец, в момент его проведения разная. Например, снег за окном повалил огромными хлопьями, в первый раз с начала учебного года, — и все, установленный порядок урока нарушен. Учитель должен немедленно (и правильно) на это среагировать, и отнюдь не нажатием кнопки на клавиатуре. Появление в классе, в середине урока, медсестры с приглашением детей по списку на прививку или для осмотра их лохматых голов на предмет выявления педикулеза сценарием урока из электронной библиотеки также не предусматривается. Таким образом, дидактическая ценность готовых уроков представляется весьма сомнительной, даже если разработаны и записаны они учителями-профессионалами.
Школьный урок, по сути своей, куда ближе к театральной постановке, чем к кинофильму. Предложите артистам в театре день за днем работать без зрителей — навряд ли среди них найдется много желающих. Учителю же, желающему творчески реализоваться, придется делать это именно таким образом, причем не для собственных учеников, а для некоей усредненной массы условных шестиклассников, о которых он не имеет ни малейшего представления.
И, кстати, в книжных магазинах полным-полно изданий под названием «Поурочные разработки», по всем предметам. Не берусь судить обо всех, но по части географии особым спросом они не пользуются именно в силу указанных выше причин. На бумаге, как и на экране, выглядит всё это вполне убедительно, а вот «сыграть» чужую постановку в своем классе, как правило, получается плохо — не для ваших ребят писалось, да и не вами.
Любой инструмент требует, чтобы им пользовались, во-первых, правильно и, во-вторых, в соответствии с его назначением. Те же цифровые технологии — отличная вещь, если использовать их умеючи, не превращая в абсолют. В том, что касается школы, это особенно важно. Искусственный интеллект, при всех своих возможностях, создается совокупным естественным интеллектом множества людей. Чем выше естественный интеллектуальный уровень поколения, тем бо́льшими возможностями будет обладать созданный им искусственный интеллект — инструмент и помощник, но не учитель и руководитель.
Ну а чтобы представить себе социальные последствия передачи ИИ функций всеобщего контролера, учителя и начальника, достаточно перечитать Айзека Азимова и узнать, что такое Мультивак. Так может, все-таки не стоит спешить с заменой естественного учительского интеллекта искусственным? А то упомянутый в статье палеонтолога Александра Маркова [1] «обратный эффект Флинна» — уменьшение среднего IQ в странах с высоким уровнем экономического и социального развития во второй половине ХХ века — может и подтвердиться.
Способность принимать нестандартные решения, пробовать, творить — главное отличие и единственное конкурентное преимущество мозга перед компьютером. Стандарт, любой стандарт, в том числе и Федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС), не терпит отклонений, и для учителя-робота это единственно возможный формат работы. Для живого учителя, творческого и инициативного, это нередко серьезный тормоз. Передача ИИ учительских функций означает в конечном счете ликвидацию творческого начала в работе учителя — с представимо печальными последствиями для общества.
Леонид Перлов, учитель,
почетный работник общего образования РФ (Москва)
1. Марков А. Глупеет ли человечество? // ТрВ-Наука № 337 от 7 сентября 2021 года.
“Чем выше естественный интеллектуальный уровень поколения, тем бо́льшими возможностями будет обладать созданный им искусственный интеллект”
Инноваторы от образования мыслят гораздо проще и эффективней. Не нужно ничего создавать – искусственный учитель будет развивать искусственный интеллект непосредственно в головах учеников, и мы по валовому производству ИИ на душу населения догоним и перегоним всех, кого нам так надо догнать и перегнать!
Экс-замглавы Минпросвещения Марину Ракову объявили в розыск
В марте 2020 года премьер-министр Михаил Мишустин подписал указ об освобождении Раковой с этого поста по ее просьбе. Тогда же глава Сбербанка Герман Греф на пресс-конференции сообщил о ее назначении вице-президентом кредитной организации, где она курирует работу дивизиона «Цифровые образовательные платформы».
Всего-то каких-то типа 50 лямофф. Пощадили бы девушку, право (кстати, избирательное, нет? — Л.К.).
Л.К.
Лямофф там немерено. Для финансовых махинаторов цифровизация — Клондайк.