17 июня в Москве скончалась филолог и мемуарист Людмила Георгиевна Сергеева. Она была филологом в высшем смысле, она жила литературой.
В журнале «Знамя» на протяжении десятилетий печатались1 ее воспоминания о встречах с Анной Ахматовой, Иосифом Бродским, Андреем Синявским, Марией Розановой, Надеждой Мандельштам; исследователи цитируют Сергееву в монографиях об оттепели как документ, в этом признание ее филологического мастерства.
Казалось, что встречи с ней будут еще и еще. И счастье сближения с человеком, который открыл новый мир, новые тексты, оборвалось, и принять это пока не получается. Доехать до станции «Молодежная», домчаться туда, где можно говорить о литературе, а больше слушать, как Людмила Георгиевна читает стихи Анны Андреевны Ахматовой, приговаривая в конце: «Это слезы от счастья». Ее книга «Жизнь оказалась длинной» была главным текстом электива по женским мемуарам. С первого дня нашего знакомства с Людмилой Георгиевной чувствовала, что моим студентам такие встречи тоже помогут разобраться, их ли путь — филология, и постепенно в квартире Людмилы Георгиевны собирались юные слушатели. Она знала всех по именам, их вкусы, не подозревая, что это был наш университет на «Молодежной», а она — наш просветитель.
У Людмилы Георгиевны было любимое выражение: «Мы радуемся друг другу бесконечно», — и я училась у нее этому удивительному умению общаться; рядом с ней мир становился чуть лучше, а существование — не таким безнадежным, и я летела на встречу каждый раз, чтобы научиться говорить о литературе так, как умела дорогая Людмила Георгиевна. Она проживала тексты, размышляла над ними. Она всегда была окружена книгами; не выходя из дома уже несколько лет, была знатоком всех филологических новинок, с интересом слушала студентов, интересовалась их читательским предпочтениями. Рядом с ними она любила вспоминать свою студенческую жизнь, увлечение Маяковским; как она написала в мемуарах, «всё началось с Маяковского». И, конечно, всегда вспоминала своего преподавателя Виктора Дмитриевича Дувакина, всегда повторяя, что учиться у него было счастьем. А для меня и моих студентов было счастьем учиться у Людмилы Георгиевны.
Каждый день после похорон Людмилы Георгиевны Сергеевой перечитываю ее мемуары, езжу на «Молодежную», прохожу путь от станции до ее дома, чтобы снова попасть в то пространство, где мы, казалось, говорили о литературе, а на самом деле — о судьбах людей; в оттепель на московских кухнях появлялись «ахматовки» — очень надеюсь, что моих дорогих студентов, преодолевающих со мной все эти годы московское пространство с целью познания, можно назвать «сергеевками».
Там город, и ты посмотри,
Как ночью горит он багрово.
Он былью одной изнутри,
Как плошкою, иллюминован.
Он каменным чудом облек
Рожденья стучащий подарок.
В него, как в картонный кремлёк,
Случайности вставлен огарок.
Он с гор разбросал фонари,
Чтоб капать, и теплить, и плавить
Историю, как стеарин
Какой-то свечи без заглавья.
Студенты снимали фильм «Жизнь оказалась поэтичной» сразу в четырех местах: Москва — Санкт-Петербург — Норинская — Касимов. Всё время с нами мысленно была рядом Людмила Георгиевна. Ее советы и комментарии были ценны. Именно она познакомила нас с Виктором Петровичем Голышевым, переводчиком и своим другом; в Петербурге мы записывали интервью с Михаилом Исаевичем Мильчиком, искусствоведом и создателем музея Иосифа Бродского; монтировали фильм, консультируясь с Людмилой Георгиевной. С этим фильмом студенты были приглашены на международную конференцию «От Норинской до Нобелевской» в Архангельский край.
Наша каждая касимовская экспедиция в город, где могли бы жить родители Пастернака, в город, который спас Бориса Леонидовича в 1920 году, не обходилась без благословения Людмилы Георгиевны, она не только знала о проекте, но и поддерживала его. На книжной полке перед ее глазами стояла коробочка с видами этого волшебного города, который располагает к творчеству.
Мы обменивались книгами и обсуждали их, это для меня всегда важно; мои преподаватели были читателями, я усвоила: это первое качество истинного филолога, а Людмила Георгиевна — думающий Читатель. Последняя книга, о которой мы говорили, — «Записки без комментариев» Вадима Перельмутера; Людмила Георгиевна оставляла для нас закладки, таким образом помогая нашему общему делу: открытию для себя и для других пастернаковских текстов. У нас список книг от Сергеевой, которые не успевали прочесть, фильмов, которые должны посмотреть. Из ее любимого Мандельштама она читала в последние дни наизусть:
Ты, Мария, — гибнущим подмога,
Надо смерть предупредить — уснуть.
Я стою у твердого порога.
Уходи, уйди, еще побудь.
И ушла во сне…
Ольга Ладохина
1 magazines.gorky.media/authors/s/lyudmila-sergeeva.html
Загрузка...