Полторы тысячи рублей и две гвоздики

Довольных состоянием аспирантуры найти непросто

Отслеживая положение, тенденции, перспективы развития российской науки, ТрВ не может не интересоваться ситуацией с аспирантурой. Аспирантура — это мост, связывающий высшее образование и научную деятельность. Два основных вопроса, возникающих при обсуждении аспирантских будней, — коррупция, влияющая на уровень защищаемых диссертаций, и привлекательность аспирантуры для вузовских выпускников. Не будут люди идти в аспирантуру — не будет и российской науки. Об этом репортаж Александра Литого. 

Обстоятельства

Довольных состоянием аспирантуры найти оказалось непросто. И даже они не уверены, что продолжат научную деятельность после защиты кандидатской. Рассказывает Анна, аспирантка Института Африки РАН: «В аспирантуру я пошла только потому, что дружу со своим научным руководителем. Он убедил меня поступить. И я не прогадала, мне действительно нравится в аспирантуре, гораздо больше, чем в вузе. Тут большая свобода выбора, есть возможность заниматься интересующей темой. Но я понимаю, что это — просто хорошее стечение обстоятельств. Совершенно не факт, что также получится работать в дальнейшем. То, что я на данный момент знаю о российском научном сообществе, внушает опасения. Вообще, наука — не то, что я боюсь потерять. И опять же, мне повезло, что у меня есть своя квартира, и даже есть еще одна квартира родственников, которую я сдаю. Поэтому мне не приходится работать полный день. Работать весь день, а затем работать над диссертацией — это был бы ад».

В том же духе продолжает Инна, аспирантка РГГУ: «У меня папа, мама — кандидаты наук. И после диплома меня в аспирантуру рекомендовали. Поэтому я и пошла. Научный руководитель считает, что у меня талант ученого, хотя я сама не очень понимаю, в чем он проявляется. Вообще, с одной стороны, работать только в науке мне было бы скучно, постно, а с другой — от работы в рекламном агентстве периодически возникает ощущение, что такой бессмыслицей занимаешься… На мой взгляд, в аспирантуре много профанации, формальностей. Вроде кандидатского минимума. Бумажек, на которые уходит много нервов. Периодически запрягают что-то делать для вуза — работать в приемной комиссии, заменить кого-нибудь на семинаре. Зато через вузовский профсоюз можно бесплатно летом получать путевки на отдых — только дорогу нужно оплачивать. Кандидатскую я дописала в основном потому, что в начале кризиса меня сократили, и пока я не нашла новую работу, полтора месяца сидела в библиотеке. Не знаю, продолжу ли после аспирантуры, — преподаватели у нас зарабатывают столько, что на съем квартиры не хватит».

В свою очередь аспирант РГГУ Иван считает, что было бы легко «забить на диссертацию, впасть в уныние, погрузиться в работу и бытовые проблемы». Он уверен, что главное — шаг за шагом двигаться вперед, к познанию научной истины. «Каждый раз, чтобы снова и снова проводить день в библиотеке, работать над диссертацией за ноутбуком, — приходится себя подталкивать. Причем основной стимул — пиетет перед научным знанием как таковым. Коррупции в аспирантуре меньше, чем мне бы хотелось. Когда я начал понимать, что не успеваю защититься до конца аспирантуры, у меня была идея купить диссертацию. Но я понял, что нереально найти специалиста, который хорошо довел бы до конца именно мою тему, воспользовался уже собранной мною информацией, причем так, чтобы не было заметно, что писал не я».

В своем комментарии ТрВ о том, как трактуется образ современного аспиранта в СМИ, он отметил, что «в глянцевом журнале Maxim есть рубрика, в которой описываются разные социальные группы. Там был материал и об аспирантах. Аспирант был представлен замарашкой, который ходит в футболке группы «Ария», женился потому, что это был единственный для него способ иметь секс, не помнит, на какую тему пишет диссертацию. И питерский пародист «аспирант Сева», конечно, тоже фрик».

По его мнению, этот образ далек от реальности: «Аспиранты бывают самые разные, но характерно, что распространены именно такие образы».

Материализм

Интересно мнение Джона, аспиранта МГУ, приехавшего в Россию из Европы: «Положение аспиранта-иностранца от аспиранта-россиянина отличается тем, что россиянин может защитить кандидатскую потом, как соискатель, а иностранец, если не защититься в срок, отправится домой. Часто на предзащите иностранцев валят, но потом помогают защититься за взятки. В принципе, это гуманная практика, потому как валят — если работа действительно плохая, а если человеку не дать защититься, он уедет домой, фактически потратив три года просто так. Вообще же, три года на серьезное исследование — это явно мало. На Западе PhD делаются лет десять-пятнадцать».

Он также обратил внимание на такую странность российской аспирантуры как кандидатский минимум. По его мнению, «особенно смешон экзамен по философии. Смешнее был бы только диалектический материализм. Видно явное противоречие между оставшейся с советских времен системой, предполагающей, что аспирант живет на стипендию, и противоположными российскими реалиями. Единственный явный мотив находиться в аспирантуре, который я видел у аспирантов-россиян, — желание избежать армии. Получается, что наука в России — антигосударственное явление».

«С каждым годом бюджетных мест все меньше, но параллельно сокращается и число желающих идти в аспирантуру. Единственная причина поступления — не идти в армию. Идет абы кто, аспирантов приходится тянуть. Уровень диссертаций ниже всякой критики, рефераты же по философии читать — просто умора. При этом чтобы опубликоваться в ВАКовском журнале, нужно подписаться на него на пару лет, есть обязательно блатные списки поступающих — на тридцать поступающих обычно блатных три-четыре. Каждое обсуждение аспирантов на кафедре похоже на собрание феодалов XVII века по ловле беглых крепостных: аспирант такой-то поступил, не проявлялся два года, а потом принес бред, скачанный из Интернета. И, причем, если таких выгонять, есть опасность, что это будет поводом срезать нам бюджетные места на следующий год. Обсуждение того, почему же аспиранты такие убогие, быстро упирается в размер аспирантской стипендии — полторы тысячи рублей. И сразу все становится до обидного понятно», — огорчается Елена, преподавательница МПГУ.

«Рынок заказных кандидатских есть, конечно же. У нас был случай: был парень, поступивший в аспирантуру, желающий защититься. Но так вышло, что научный руководитель на него забил. В результате парень перешел от нас в другой институт, и там доктора наук за деньги снабжали его цифрами, результатами экспериментов, пробивали положительные рецензии. А он выступал на конференциях и все такое. Могу предположить, что кандидатская под ключ — это тысяч пять у.е. Я же, когда был в аспирантуре, ни за публикации, ни за что другое не платил ни копейки», — говорит Валерий, сотрудник НИИ ВОДГЕО.

Он также рассказал о том, что в его институте «защищаются люди, в том числе и с Дальнего Востока, но организация аспирантуры — это геморрой. Это же лицензируемый государством учебный процесс, так что нужно иметь штат преподавателей, учебные классы, соответствующие нормам. А это значит, что периодически до тебя докапывается санэпидемстанция, приходят пожарные и смотрят, где огнетушители у тебя висят, пытаясь с тебя стрясти деньги».

Валерий уверен, что «проблемы аспирантуры, конечно же, связаны с проблемами общенаучными. Если «молодой ученый» — это когда тебе меньше шестидесяти… У нас сейчас постоянно стоит тумбочка с двумя гвоздиками. Ученые умирают. «Молодых ученых», которым лет 50-60, которые уже давно кандидаты, но в доктора не рвались никогда, заставляют быстро писать докторские. Потому что, если они не защитятся, некем скоро будет комплектовать диссертационный совет! Из даже защитившихся аспирантов работать остаются в подавляющем большинстве менее инициативные люди. Ну кому за три копейки хочется трудиться? Правда, у нас ОАО. Вроде бы в академических институтах ситуация получше».

Достаток

«Аспиранты, что-то делающие, есть у тех, кто им может платить. А для этого нужны гранты. Кризис пока практически науку не затронул. Но и декларируемые программы по поддержке молодых ученых видимых результатов пока не дают. Так что за последние несколько лет никаких принципиальных изменений я не вижу», — утверждает сотрудник ИЯИ РАН Михаил.

«Как я стал аспирантом? Пришел на кафедру, которую закончил, поговорил с заведующим кафедрой. Сказал, что мечтаю преподавать, буду у них дневать и ночевать. Хотел выбрать одну специальность, но, по просьбе заведующей, пошел на другую — где она принимала экзамены. Тяжко было готовиться к философии — на это ушло целое лето. На ней и больше всего режут, дабы сшибать людей с бюджетных мест. Английский и специальность сдал на пять без проблем. Общежитие получил через год и с большими трудностями. Сначала мне предлагали на выбор — вселяться в комнату с тремя вьетнамцами или двумя русскими. Я же предпочел жить один, но плачу за комнату в общаге двенадцать тысяч. Весной первого же аспирантского года начал преподавать. Сначала у меня было пять пар в неделю, их количество постепенно росло, начал помогать составлять учебные пособия — и так тысяч до тридцати зарабатывать получается. Чтобы опубликовать ВАКовскую статью, заплатил десять тысяч рублей и еще пять — за ее перевод и публикацию на английском. Из нового связанного с аспирантурой — из-за введения системы бакалавриат-магистратура идут изменения паспортов специальностей, сокращения количества диссертационных советов», — рассказывает Борис, аспирант экономического вуза.

«Из новых тенденций — вроде как тезисы докладов на конференциях хотят перестать считать публикациями. Чтобы купить диссертацию, нужна целая система — коллеги/преподаватели, члены диссертационного совета и научный руководитель, которые всё это покрывают. Мне кажется, в серьезных институтах этим заниматься не будут. И нормальный журнал не будет пытаться развести на деньги своих авторов. Но это не отменяет падения уровня диссертаций, особенно в региональных вузах, количества формальных, неинновационных работ, защищающихся на ура», — констатирует Андрей, биолог-соискатель.

 

Многие догадываются о чудовищной деградации аспирантов и аспирантуры в гуманитарной сфере. Это и не удивительно, учитывая, что из всей 140-тысячной армии аспирантов больше половины приходится на общественно-гуманитарную сферу (см. ТрВ № 14 за 2009 г., с. 12). Однако конкретные высказывания некоторых аспирантов-гуманитариев, собранные в материале нашего корреспондента Александра Литого, поражают даже бывалых скептиков. Из обыденных высказываний случайно выбранных людей вырисовывается картина, от которой волосы встают дыбом: полный развал, подмена целей, коррупция и цинизм. Конечно, есть и настоящая аспирантура и настоящие аспиранты, их только трудно охватить случайной выборкой. И это то, что надо срочно спасать.

Сейчас к ужасающему положению аспирантов добавилась еще одна проблема — продление срока призыва. В редакцию ТрВ поступают звонки и письма с жалобами на то, что военкоматы сейчас пытаются «под гребенку» призвать в армию всех, кого только возможно, в том числе дипломников, только что окончивших вуз, но не успевших поступить в аспирантуру.

Ситуация с аспирантурой, да и вообще проблема с приходом молодежи в науку требуют немедленной реакции ученых. Исходя из этого, мы продолжим тему в следующем номере, а сейчас публикуем отклики ведущих российских ученых, полученные Наталией Деминой. Они ответили на вопросы о том, как можно улучшить качество российских аспирантур и попытались оценить полезность некоторых предлагаемых мер по улучшению существующего положения: увеличение аспирантской стипендии; увеличение срока обучения в аспирантурах до 4-5 лет; привлечение к работе с российскими аспирантами отечественных ученых, работающих за границей, а также западных специалистов; увеличение числа грантов РФФИ и РГНФ для аспирантов; широкое распространение информации о грантах среди аспирантов; отмена обязательного призыва в армию и т.д.

 

Аспирантура должна быть там, где есть наука

Сергей Ландо, декан факультета математики ГУ-ВШЭ, доктор физ.-мат.наук, проректор Независимого Московского университета, с.н.с. НИИ системных исследований РАН:

— Как, по Вашему мнению, можно улучшить качество российских аспирантур, чтобы там учились действительно способные к науке молодые люди и они действительно бы большую часть времени учились и работали над диссертациями?

— Прежде всего мне хотелось бы сказать, что современная система подготовки научных кадров в России страдает органическими пороками, не нашедшими отражения в следующих ниже вопросах. Среди главных пороков — фактическое отсутствие мобильности: поступление в аспирантуру института, отличного от заканчиваемого вуза, — явление исключительное, в то время как аспиранты должны концентрироваться в ведущих исследовательских центрах, а не там, откуда они не могут уехать.

Другая, быть может более важная, проблема — это отсутствие перспектив внутри России. В стране — причем не только в столицах — должно быть достаточное количество рабочих мест, привлекательных как с финансовой, так и с научной точки зрения. Только в этом случае можно надеяться на то, что в аспирантуру потянется поток способных молодых людей, настолько полноводный, чтобы после естественного его растекания по различным сферам жизни в науке оставалось достаточно человеческих ресурсов для ее развития. У меня нет ни малейшего представления о том, как эти проблемы могут быть решены. Ясно, однако, что их решение — прерогатива государства.

— Какие из ниже предложенных мер кажутся Вам необходимыми:

— увеличение аспирантской стипендии;

— Необходимо, безусловно. Размер аспирантской стипендии должен сравняться с зарплатой молодого вузовского преподавателя (которая также должна возрасти). Во Франции студенты Grandes Ecoles (что соответствует нашим старшекурсникам) — основной резерв будущих исследователей — являются государственными служащими и получают зарплату — более 1000 евро в месяц при сопоставимой стоимости жизни. Если мы хотим конкурировать с такими странами в науке, то без повышения аспирантской стипендии не обойтись.

— увеличение срока обучения в аспирантурах до 4-5 лет;

— Практически все западные профессора, с кем мне приходилось разговаривать, отмечают расслабленность западных аспирантов, порожденную, в частности, отсутствием жестких сроков окончания аспирантуры. Не в последнюю очередь этим объясняется то преимущество, которое получают на начальном этапе своей научной карьеры выехавшие из России на Запад молодые кандидаты наук. Концентрированный аспирантский период всеми отмечается как достоинство. В математике 3 года — достаточно. Вместе с двумя годами магистратуры — более чем достаточно.

Я не могу исключить при этом, что в областях знаний, требующих значительного времени на сбор и обработку данных (биология, экспериментальная физика, психология, социология и т.д.) этот срок требует увеличения. Одной из главных причин фактического растягивания сроков аспирантуры в настоящее время является необходимость подработки — ввиду вопиюще низкой аспирантской стипендии. Будет приемлемая стипендия — и вопрос об увеличении срока можно снимать.

— привлечение и стимулирование отечественных ученых, работающих за границей, к работе с российскими аспирантами; привлечение западных ученых к работе с нашими аспирантами;

— Как показывает наша практика, и то, и другое может быть вполне эффективным способом встраивания аспирантов в международную научную жизнь с самых первых самостоятельных шагов. Разумеется, все ресурсы, способные поднять уровень науки в России, должны быть задействованы.

— увеличение числа грантов РФФИ и РГНФ для аспирантов, широкое распространение информации о грантах среди аспирантов;

— Гранты на научные исследования выдаются по результатам уже проведенных исследований. У аспирантов за спиной ничего нет, поэтому подобная структура была бы профанацией. Другое дело, что целевые гранты на подготовку аспирантов могли бы получать их научные руководители.

— отмена обязательного призыва в армию.

— Призыв должен быть отменен. Однако эта мера не имеет никакого отношения к аспирантуре, обучению в вузах или науке.

— Стоит ли, на Ваш взгляд, существенно сократить число аспирантов по социогуманитарным специальностям?

— А чем провинились гуманитарии? Аспирантура должна быть там, где есть наука. Если ее нет, то естественнонаучные специальности не имеют никаких преимуществ перед гуманитарными.

 

Валерий Рязанов, доктор физ.-мат.наук, профессор, зав. лабораторией  сверхпроводимости  Института физики твердого тела РАН:

— На мой взгляд, увеличение срока обучения в аспирантурах до 4-5 лет и отмена обязательного призыва в армию — это связанные пункты.

Ранее в академических институтах на диссертацию (особенно экспериментальную) отводилось 5 лет, не считая диплома, который также обычно делался в этом академическом институте. Дело в том, что много лет в Академии наук существовала система стажировок: в течение 2 лет перед аспирантурой молодой специалист принимался в качестве стажера-исследователя. Сейчас также можно быть стажером после окончания института, но этот статус не дает освобождения от армии.

По поводу возможности привлечения и стимулирования западных ученых к работе с нашими аспирантами: какие-то первые гранты западным ученым для работы (2 месяца в году) объявлены Миннаукой, но это мелочи. Нужна серьезная система стимулирования приезда западных ученых для работы в Россию.

Кроме того, нужны совместные аспирантуры и другие формальные возможности проводить аспирантам больше времени за рубежом в рамках различных коллабораций.

Увеличение аспирантской стипендии и увеличение числа грантов РФФИ и РГНФ для аспирантов, конечно, необходимо. Сейчас стипендия просто нищенская. Она должна быть не менее 20 тыс. руб., чтобы обеспечить приток в науку способных молодых людей.

 

Владимир Ядов, док. филос.наук., профессор, декан факультета социологии ГУГН, г.н.с. Института социологии РАН:

— Про аспирантуры вам надо бы задать два открытых  вопроса: а) как лучше привлечь способных молодых людей и б) как повысить качество подготовки аспирантов.

Тогда мой первый ответ содержал бы весь комплекс предложенных вами решений — от повышения стипендии до отмены обязательного призыва в армию. Думаю, что срок подготовки кандидатской диссертации стоило бы увеличить, хотя все едино защищать будут 30% от поступивших в аспирантуру.

Второй мой ответ включал бы как организацию спецсеминаров для аспирантов, так и систему разнообразных грантов для молодых ученых и исследовательских групп вообще.

Думаю также, что не стоит привлекать научных руководителей-иностранцев, и так многие свои же, обучавшиеся на Западе, учат своих аспирантов без корректировки на наши проблемы и прочие особенности.

 

Анатолий Вершик, док. физ.-мат.наук, г.н.с. СПб отделения Математического института РАН:

— Я думаю, что для улучшения качества российской аспирантуры и кандидатских диссертаций нужно предпринять следующие меры:

1. Увеличить срок аспирантуры, например, до 4 лет.

2. Ввести позиции постдока для защитивших кандидатскую диссертацию и иметь такие позиции не только в ведущих столичных, но и в провинциальных университетах.

3. Платить гораздо большие стипендии аспирантам и постдокам.

4. Разрешить международное руководство и соруководство аспирантами. Разрешить международное оппонирование по согласованию с учеными советами.

 

Без достойного финансирования науки полноценная аспирантура невозможна

Григорий Голосов, док. полит. наук, профессор факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге ответил на вопросы ТрВ:

— Как, по Вашему мнению, можно улучшить качество российских аспирантур, чтобы там учились действительно способные к науке молодые люди и они действительно бы большую часть времени учились и работали над диссертациями?

— Я думаю, что полноценная аспирантура в России возникнет только в том случае, если аспиранты получат возможность вести пусть и скромное, но достойное существование за счет денежных поступлений, связанных с их исследовательской деятельностью, — целевых исследовательских стипендий, research assistantships и teaching assistantships, — не прибегая к иным заработкам. Это условие ныне не соблюдается.

Совокупный объем грантов, доступных российским аспирантам (от российских и зарубежных грантодателей), не является достаточным для того, чтобы поддержать аспирантуру как национальную систему подготовки научных кадров. А поскольку ситуация вряд ли изменится в обозримом будущем, то дальнейшие меры обсуждать бессмысленно.

В порядке довольно-таки праздного умствования отмечу, что при сохранении нынешней двухступенчатой системы (кандидат — доктор) трехлетний срок аспирантуры кажется оправданным, а при переходе на единую PhD-эквивалентную степень срок следовало бы увеличить.

— Стоит ли, на Ваш взгляд, существенно сократить число аспирантов по социогуманитарным специальностям (о чем часто говорят представители физико-математических и естественных наук)?

— Мысль о том, что следует «существенно сократить число аспирантов по социогуманитарным специальностям», мне комментировать трудно, поскольку не понимаю мотива. Возможно, «представители физико-математических и естественных наук» думают, что тогда освободившиеся стипендии поделят между их собственными аспирантами и будет счастье. Это детская наивность.