Книги, представленные в лонг-листе премии «Просветитель», можно условно разбить на категории самыми разными способами. Разбиение это, или, если угодно, классификация, сама по себе может тяготеть к предельной строгости (в перспективе — «душнильство»), а может быть примерной, приблизительной, то есть грубой, отражающей самые очевидные, бросающиеся в глаза, а то и вопиющие признаки и черты. Где-то между этими крайностями я бы расположил то, что мне представляется целесообразным для дальнейшего краткого разговора.
Итак, первая категория: добротные, качественные исследования. Книги, написанные практикующими учеными или просветителями, потратившими если не всю жизнь, то значимый ее массив на изучение и освоение той или иной области. Сюда относятся книги как естественные («Этюды о частицах»), так и гуманитарные («Император святой Руси»). Это книги серьезные, сложные, не всякий осилит. Чтобы такое осилить, нужно постараться, потратить силы и время.
Вторая категория — антипод первой: книги совсем слабые, наивные, написанные молодыми авторами без серьезных научных амбиций и претензий («Мыслить как японец»). В силу отсутствия академической культуры (или принципиального нежелания играть по правилам академии) здесь научное заменяется наукообразным, масса голословных восклицаний, так называемого личного взгляда и штампов типа «Возможно, это побудит вас задать себе важные вопросы. Подумайте: откуда мы пришли? Куда мы идем? Зачем мы здесь?». Это детский лепет. Тут осиливать нечего. Единственная прелесть таких книг, вероятно, в том, что они легко способны потешить самолюбие неофита: надо же, я прочел книжку, где встречается понятие «культурный код», и всё понял. Наши поздравления, идем дальше.
Третья категория: внезапный олдтаймер. Всего один представитель — Икскюль, «Путешествие в окружающие миры животных и людей» (1934). Прекрасный и по-своему обаятельный пример научного поиска и в основном научного тупика. Поцеловать и на полку.
Четвертая категория: поэтология разной степени погружения за авторством лингвистов и филологов («Смех без причины», «Неоавангард в русскоязычной поэзии», «Полка: история русской поэзии»). Такие книги важны и необходимы хотя бы затем, что они фиксируют и консервируют важные события в мире поэзии. Сами стихи, представленные в книгах, читать, как правило, интереснее, чем то, что вокруг и о них. Назовем такие труды ритуальными культурными практиками и пойдем дальше.
Пятая категория: птицы. «Ворон» и «Птицы-рыболовы». Или иначе. Пятая категория: о мировой визуальной культуре без напряга и по верхам («Ворон», «Современное искусство. Модернизм» и прочее бесконечно страдающее средневековье). Тут обитают конъюнктурщики со стажем. Книжки для листания. Умберто Эко и Ящик Пандоры инкорпорейтед. Немного скучновато и ни о чем. Исследования нет и не предполагается, и я даже как-то сам забыл о том, что этот критерий в принципе применим ко всему массиву номинируемого товара.
Очевидно, что изначальная попытка классификации стремительно приобретает черты китайской энциклопедии, воспетой Борхесом и вслед за ним Фуко. Дурной пример заразителен, шутка стала нормой письма. Определения «научный» и «просветительский», если исходить из номинированного и вошедшего в лонг-лист, всё менее определены. Либеральная позиция, заимствованная из Мао: «пусть растут сто цветов». Критическая позиция («санитар леса»): нет, ну так нельзя, это же просто смешно. Гнать в шею, выпороть на конюшне.
По итогам даже такого беглого и краткого обзора я уже испытываю, честно говоря, весь спектр возможных эмоций и не хочу примыкать ни к одному из лагерей, не хочу вообще выступать с позиции эксперта, тем более, что таковым я и не являюсь, я просто вовлеченный, заинтересованный читатель, болеющий за хорошее дело. А под хорошим делом я понимаю такие книги, которые хочется читать. А читать хочется не симулятивную халтуру и конъюнктурную повесточку, а живое интеллектуальное приключение. Ощущение последнего, если оно есть в книге, как правило, не проспишь.
С одной стороны, не хочется старческого нытья и брюзжания, но с другой — особенно среди торжествующего благоглупостного квиетизма — почему бы не отдать дань этой традиционной и заслуженной форме безапелляционного высказывания? Популяризаторство, коммерциализация, обойма и истеблишмент портят автора и снижают планку, это всё очевиднее с каждым годом, достаточно вспомнить смачный кейс Аси Казанцевой*. Тема имеем развитие. Вполне грамотный биолог Дубынин впадает в дискурс «вкусняшки-печеньки». Книга «Всё о груди», даже если и написана специалистом в своей области (не писательсткой-популяризаторской), всё равно вызывает в первую очередь предсказуемую реакцию «тема сисек раскрыта». Дань отдана, продолжаем китайскую энциклопедию…
…Девятнадцатая категория: книга про птичек с хорошими картинками. Двадцать пятая категория: книги, в которых я ни бельмеса не смыслю, никогда не открою, но, вероятно, они представляют свою ценность. Сорок первая категория: книги, которые приятно пахнут. Сто семнадцатая категория: книги с богатой цветовой палитрой. И сто восемнадцатая: книги с хорошим звуком. Именно эти две мне приглянулись, честно говоря, больше всего. Вероятно, общая усталость от интеллектуального или даже псевдоинтеллектуального нон-фикшн всё же сказывается.
Итак, я голосую за «Мелодию» и за «Китайские краски».
Александр Беляев,
Институт классического Востока и античности НИУ ВШЭ
От редакции: Напоминаем, что мнение автора носит субъективный характер и может не совпадать с мнением редакции ТрВ-Наука
* 12 апреля 2024 года Министерство юстиции РФ объявило Асю Казанцеву «иностранным агентом».
Загрузка...