Тайна сибирского гостя: откуда у нас взялся урагус?

Этим летом в Москве объявился весьма необычный пришелец из Сибири — ура́гус. Его случайно обнаружили в Строгинской пойме во время учета птиц. Прежде урагусы в столицу не залетали. Как же эта птица попала к нам? Возможно, в этом виновато глобальное изменение климата…

Июль — особый месяц для московских бёрдвотчеров ¹. Без сомнения, он чрезвычайно насыщен событиями, поскольку именно в июле птенцы большинства пернатых обитателей столицы покидают гнезда. Для родителей наступает, наверное, самая тяжелая пора, ведь слётка всё еще нужно кормить, сам он пока не умеет добывать пищу. Однако теперь для того, чтобы сделать это, его нужно сначала найти, поскольку молодые и любопытные птицы не сидят на одном месте. Поэтому в июле на лугах и в лесах Москвы начинается настоящая суета — слётки пищат и перепархивают, родители, издавая тревожные крики, ищут их, зажав еду в кончике клюва… В общем, всё это похоже на то, как воспитатель младшей группы детского сада пытается накормить обедом своих воспитанников.

Но в то же время именно в июле не следует, как правило, ожидать сюрпризов, поскольку весенний пролет к тому моменту уже заканчивается, а осенний — еще не начинается. Поэтому никакие экзотические гости вроде гаги-гребенушки (см. статью «Как гага с гагарой в Москве гостили»²), которые сбились с пути во время пролета, столицу в этом месяце обычно не посещают. Впрочем, «обычно» — не значит, что «никогда».

* * *

18 июля 2023 года я просматривал сообщения в одном из бёрдвотчерских чатов, прислушиваясь к шуму дождя за окном, и совершенно не ожидал никаких сюрпризов. Большинство сообщений выглядели весьма привычно: кто-то встретил слётков пеночки и просил помочь в определении; кто-то заметил горихвостку с кормом в клюве и пытался вычислить местоположение ее гнезда; кто-то спрашивал, вышли ли из гнезд птенцы золотистых щурок в Подмосковье… Как вдруг, подобно удару грома (который и так гремел за окном), в чат пришло сообщение от моего коллеги Даниила Давыдова. Он писал, что прямо перед самым дождем, обходя участок Строгинской поймы, обнаружил сидящего на ветке урагуса. Фото этого самого урагуса прилагались, причем птица на них выглядела весьма удивленной, словно хотела сказать: «Надо же, и тут нашли!» И после этого сообщения довольно сонный чат весьма оживился — все стали просить дать координаты места встречи, а также высказывать предположения о том, как эта птица появилась в Москве, где ее в середине лета быть не должно, поскольку на территории России урагус гнездится только в Сибири и на Дальнем Востоке. Кстати, в этих местах он довольно обычен и многочисленен, и его появление в городском парке не вызывает никакого ажиотажа у местных бёрдвотчеров.

Описанного еще в 1773 году Петером Си́моном Палла́сом урагуса называют также длиннохвостым снегирём или длиннохвостой чечевицей. Первое название образное — к настоящим снегирям рода Pyrrhula урагус не имеет никакого отношения. Они просто немного похожи — грудка самцов как урагуса, так и снегиря, окрашена в ярко-красный цвет, а толстый клюв обеих птиц идеально приспособлен для разгрызания оболочки самых твердых семян (фото 1). Что касается длиннохвостой чечевицы, то сейчас это название вполне корректно с научной точки зрения. Дело в том, что Паллас описал урагуса как птицу, относящуюся к монотипичному роду Uragus (с видовым названием sibiricus). Однако через триста с лишним лет орнитологи, призвав на помощь молекулярную систематику, выяснили, что эта птица является очень близким родственником чечевиц (род Carpodacus). Поэтому теперь видовое название урагуса звучит как Carpodacus sibiricus. Хотя, конечно же, на чечевицу он похож еще меньше, чем на снегиря.

В Сибири и на Дальнем Востоке урагусов лучше всего искать возле рек и озер, в невысоких березняках или зарослях ивы. Лучше всего заметны самцы — красногрудые, с серебряной головой и розовой спиной, на которой хорошо видны черные пестрины (фото 2). Бросается в глаза и роскошный длинный хвост — «визитная карточка» этого вида. Сереньких невзрачных самок заметить сложнее, хотя весной и осенью они также активны и деятельны, как и их кавалеры. Урагусы практически никогда не сидят на месте — они постоянно перелетают с ветвей деревьев и кустов на траву и обратно, мелодично посвистывая. Эти птицы питаются почти исключительно семенами растений, а насекомых если и ловят, то, что называется, «попутно», глотая лишь тех, кто не успел вовремя убраться с семени. Весной и в начале лета самцы поют, и их песня весьма мелодична. Впрочем, она не сильно отличается от позывок — по сути, это несколько свистов, исполняемых подряд.

На территории своего гнездового ареала урагусы проводят всё теплое время года, а зимой могут откочевывать южнее — туда, где снега не так много, и он не мешает добывать прошлогодние семена. Однако долгое время маршруты этих кочевок проходили в основном по азиатской части России, затрагивая Китай и Северную Корею. Западнее Уральских гор урагус залетал крайне редко, хотя залеты в Восточную и Центральную Европу временами все-таки отмечались ³. Однако эти залеты регистрировались осенью и зимой, т. е. в то время, когда кочевки идут наиболее активно. Но сейчас на дворе-то июль — вполне себе гнездовой период, — так что совершенно непонятно, почему этот урагус бросил своих родных и близких и отправился в «турпоездку» на Запад.

Размышляя об этом, я посмотрел на данные прогноза погоды и понял, что навестить урагуса 19 июля вряд ли получится, поскольку утром обещали дождь, а эти птицы наиболее активны в первой половине дня. Но вот 20 июля утро обещало быть солнечным. Поэтому я решил подождать еще день, а потом заглянуть перед работой в Строгинскую пойму и наконец-таки поближе познакомиться с урагусом, которого я часто слышал во время своих сибирских поездок, но никогда не видел.

* * *

И вот 20 июля ровно в 7 часов утра я прибыл на место, которое находилось недалеко от улицы Исаковского. Выйдя на точку, я увидел перед собой небольшую полянку, на краю которой росли молодые березки вперемешку с ивами и одичавшими вишнями. Передо мной был тот самый биотоп, где урагусы очень любят гнездиться у себя на родине.

Я несколько раз обошел полянку и встретил множество птиц. В траве громко трещали камышевки, разыскивая своих слётков, по ветвям носились славки, из самых зарослей слышались печальные и протяжные свисты пеночек. На ветке одного из кустов сидел уже достаточно взрослый слёток зарянки и пронзительно верещал — видимо, родители потеряли его, а он сам всё же не терял надежды, что кто-то из них прилетит его покормить. Одним словом, передо мной была типичная картина утренней июльской опушки средней полосы России, в которую урагус совершенно не вписывался.

Я несколько раз включал запись позывки урагуса, надеясь, что разыскиваемая мной птица свистнет в ответ и тем самым обнаружит себя, однако этого не случилось. В итоге, не найдя загадочного сибирского гостя, я стал следить за одной молодой серой славкой, которая бодро скакала по ветвям ивы (фото 3). В какой-то момент она спрыгнула на ветку пониже, которая закачалась под ней, и тут… прямо из листвы показался пестрый серовато-розовый комочек! Я навел на него объектив и понял, что это самец урагуса. Видимо, он дремал на ветке за листьями, а прыжок славки, раскачавший ветку, разбудил его. Не удивительно, что вид у этой птицы был весьма недовольный — казалось, что урагус собирается сказать: «Ну, кто тут мне спать мешает?» (фото 4). Я начал фотографировать птицу, которая, осмотревшись, приступила к обычной утренней чистке (фото 5). При этом урагус время от времени поглядывал на меня таким же недовольным взглядом. Я подошел поближе, однако урагус не стал прерывать свои гигиенические процедуры. Следует заметить, что такая покладистость сибирского гостя меня очень порадовала — учитывая то, что они обычно не любят подолгу сидеть на одном месте.

В конце концов я подошел совсем близко и урагус повернулся ко мне спиной, продемонстрировав свой шикарный длинный хвост (который нужен ему для того, чтобы маневрировать, летая между ветвей деревьев и кустов). Я понял, что терпению птицы приходит конец и сейчас она слетит, поэтому продолжил фотосессию.

Закончив чиститься, урагус немного отдохнул (фото 6), а потом, возмущенно пискнув, прыгнул вниз и исчез среди ветвей. Больше мне в тот день не удалось сфотографировать этого загадочного сибирского гостя, хотя я видел его еще несколько раз — однако очень высоко в ветвях деревьев. Тем не менее я был доволен, поскольку, воспользовавшись полусонным состоянием птицы, смог сделать фотографию урагуса с достаточно близкого расстояния.

* * *

Вернувшись вечером домой, я посмотрел, что происходит в бёрдвотчерских чатах. Как и следовало ожидать, все обсуждали необычного гостя из Сибири. В основном участников бесед волновал один вопрос: откуда урагус взялся в Москве в середине лета? Многие, воспользовавшись старой доброй бритвой Оккама, находили самое простое объяснение: скорее всего, это домашний урагус, который сбежал. Действительно, этих ярких и забавных птиц часто держат дома — в том числе и в Москве. Поэтому такая версия, несомненно, имела право на существование. Однако оппоненты сторонников данной гипотезы приводили весьма разумный контраргумент, основанный на том, что этот урагус самостоятельно находил пищу. Я, кстати, и сам видел, как ловко он добывал семена из орешков березы. Получается, что сибирский гость родился в дикой природе и родители научили его самостоятельно добывать пищу — ведь рожденные в неволе птицы этого не умеют, для них источником питания является кормушка или ладонь хозяина. А этот урагус не ждал, когда его покормят, а сам искал еду, причем весьма успешно.

Некоторые коллеги высказывали компромиссную точку зрения: да, этот урагус был рожден в дикой природе, но затем его поймали, продали жителю Москвы, а переехав на новое место жительства, он сбежал от своего хозяина. Однако оппоненты и тут высказывали сомнения: известно, что в неволе самцы урагусов быстро становятся тускло-серыми (даже при нормальном питании). А эта птица поражала всех своей яркой окраской. То есть, если урагус и был в неволе, то его «заточение» длилось всего несколько дней, что представлялось маловероятным. Версии о том, что урагус мог попасть в Москву, случайно залетев в поезд или самолет, направлявшийся в столицу, также были отвергнуты, поскольку эти птицы избегают совсем открытых пространств и поэтому рядом с аэропортами и транспортными магистралями не встречаются.

В итоге большинство сошлось на том, что урагус попал в столицу совершенно естественным образом, т. е. при помощи своих собственных крыльев. И эта точка зрения не выглядит совсем уж фантастической, поскольку многие орнитологи отмечали, что в последние годы ареал урагуса существенно расширился в западном направлении. Например, в феврале 2013 года орнитолог Евгений Вилков встретил группу урагусов в Дагестане, недалеко от Махачкалы ⁴. Хотя это, конечно, было не летом, однако раньше даже в зимнее время урагус туда не залетал. А через несколько лет ульяновский бёрдвотчер Евгений Сафронов сфотографировал урагусов в Поволжье — правда, тоже в зимнее время.

Получается, что во время зимних кочевок урагусы уже без всяких проблем пересекают Уральские горы и осваивают европейскую часть России. Поэтому нет ничего удивительного в том, что весной некоторые из них могут и остаться там, где успешно перезимовали. А кто-то, возможно, пошел и дальше — разведывая новые территории, отправился на север и остановится отдохнуть в Строгинской пойме, где его и обнаружил Даниил Давыдов, когда вместе с волонтерами проводил учет местных птиц.

Увы, пока непонятно, чем может быть вызвано такое расширение гнездового ареала урагусов. Возможно, это связано с глобальным изменением климата, из-за которого изменились маршруты пролетов и кочевок у многих птиц. В последнее время осенью в Москве стали намного чаще встречаться и пеночки-зарнички, и сибирские завирушки, и другие птицы, которые раньше даже во время осенних и весенних пролетов не пересекали Уральские горы. Однако всё изменилось, и сейчас они куда чаще залетают в европейскую часть России.

Взбаламутивший же всех московских бёрдвотчеров и орнитологов урагус всё еще живет в Строгинской пойме и, судя по всему, не собирается покидать ее до наступления холодов. Впрочем, если зима будет малоснежной, то он может остаться там зимовать. А если в следующим году в Строгино прилетит самка урагуса, то есть вероятность, что они там загнездятся и список постоянных пернатых обитателей Москвы пополнится еще одним видом. Не знаю, будет ли это так, но лично я не стал бы возражать против переселения урагусов в столицу. Уж больно птица красивая!

Антон Евсеев

Фото автора

¹ См. trv-science.ru/tag/nablyudenie-za-pticami

² trv-science.ru/kak-gaga-c-gagaroj-v-moskve-gostili

³ См. Рябицев В. К. Птицы Урала, Приуралья и Западной Сибири. Справочник-определитель. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. — 608 с.: ил.

⁴ См.: Вилков Е. В. Первая встреча урагуса Uragus sibiricus в Дагестане // Русский орнитологический журнал, 2013, том 22, экспресс-выпуск 854, 615–617 с.