Некоторые критики без затей спешат объявить вышедший в прокат в июле 2023 года фильм Кристофера Нолана лучшим из всего, им созданного, сулят и непременные «Оскары». Безусловно, фильм хорош (как и всё, вышедшее из рук этого режиссера), однако, возможно, это далеко не его вершина, и история здесь скорее в том, что Кристофер как универсальный гений (подобный его же Оппенгеймеру) берется раз за разом доказывать всем и каждому, что ему по плечу самые разнообразные жанры. Причем не просто по плечу — он раз за разом переоткрывает эти жанры (кинокомиксы, технотриллеры, философский ретро-детектив, «твердую» космическую научную фантастику, военную и одновременно антивоенную историю и, наконец, байопик) и с немалым удовлетворением ставит на пьедестал новый образец. И имеет при этом еще дерзость в ходе экспериментов запросто модифицировать некоторые свои излюбленные приемы и технологии и игнорировать «устоявшиеся традиции». Чудо — но почти любой «неожиданный эксперимент» Нолана оказывается к тому же сверхдорогим и сверхприбыльным. Уже на этот момент при бюджете 100 млн долл. «Оппенгеймер» (Oppenheimer) собрал почти миллиард по всему миру, став (а) третьим по этому показателю за весь год; (б) самым кассовым фильмом о Второй мировой войне в истории; (в) самым кассовым байопиком; (г) вторым по прибылям фильмом с рейтингом R. И это еще до цифровой дистрибуции для домашних кинотеатров, которая начнется на днях, 5 октября, — тогда и российские кинотеатры наконец заполучат и покажут соотечественникам в рамках «предсеансового обслуживания» пиратские копии, пусть и не на «каноничной» пленке, разрешенные свыше в обход санкций (ведь прежние лазейки через дистрибьюторов в СНГ — прежде всего казахских — теперь им прикрыли 1).
Как-то даже жаль, что при всем при том не все силы Нолана уходят на то, что получается у него лучше всего… жаль, что так и остался недопонятым его предыдущий «Tenet» («Довод» в нашем прокате (2020) — вероятно, просто опередивший время)… Но это же и счастье — что в силу неуемности своего характера режиссер в свое время не остановился на дорогих проапгрейденных кинокомиксах типа «Бэтмана», давших настоящий старт его блокбастерной карьере (они безусловно, гарантированно кормили бы Нолана всю жизнь и, наверное, действительно принадлежат к числу лучших в своем жанре — и лучших из тех, что вообще можно выдавить из идеи сверхдорогой экранизации картинок… но всё же, всё же…). Можно надеяться, что блистательные и интересные, но избыточно разбросанные по фазовому пространству кинематографа эксперименты останутся лишь эпизодическими заходами в разные жанры и тяжеловесными «пруфами», радующими чопорных и незамысловатых критиков, определяющих меру гениальности и «оскароносности» режиссера по сентиментальности и замшелости целевой аудитории…
Оппенгеймеру Оппенгеймерово
Разумеется, Нолан не был бы Ноланом, если бы строил биографический фильм просто линейно или хотя бы ограничился одним стартовым сюжетом, увешенным выстроенными в хронологическом порядке воспоминаниями героя. Привычный к играм со временем и пространством, он оперирует сразу двумя важнейшими, по его мнению, официальными разбирательствами, перемежаемыми флешбэками-беседами, от которых в прошлое тянутся еще и флешбэки внутри флешбэков, — это слушания Комиссии по атомной энергии США в 1954 году (на пике разгула маккартизма), решающей, стоит ли возращать Оппенгеймеру допуск к секретным разработкам, и слушания в Сенате при утверждении главы этой комиссии Льюиса Штраусса (роль Роберта Дауни-младшего) на министерскую должность. То есть тут явно еще приплелся жанр судебной драмы, весьма востребованный и принимаемый на ура в США, но далеко не столь развитый и понятный у нас. Случайный зритель возмущен и жалуется на мозаику из «отрезков склеенных сцен», но создатель как смог наладил путеводные нити, дающие все ключи к общему пазлу из человеческих характеров, судеб, небольших сцен и оборванных или же даже не озвученных разговоров, который должен сойтись лишь в самом финале. Иногда для этого в ход идут достаточно простые, хоть и странноватые средства: так, более позднее и «лучше документированное» разбирательство, связанное с попыткой ввести Штраусса в кабинет министров, маркировано черно-белой палитрой, тогда как секретное разбирательство, связанное с изучением биографии Оппенгеймера, как и все эпизоды из его прошлого, снято в цвете. Привычных для околодокументальных и исторических кинокартин простых пояснений о месте и времени действия вы не найдете.
К тому же верный тому же принципу, что и в «Интерстеллере»2 («Interstellar», 2014), Нолан сразу без проволочек решает, что дорогой фильм для массового зрителя нуждается в дополнительной «драматизации» некоторых сцен, пусть это и противоречит исторической или строго научной достоверности. Собственно, в основу сценария Нолана была положена книга «American Prometheus: The Triumph and Tragedy of J. Robert Oppenheimer» 3 (2005), получившая Пулитцеровскую премию в 2006 году, она также не лишена некоторой лихости и умозрительной «концептуальности», однако Нолан пошел еще дальше: махнул рукой на последовательность изложения периодов жизни своего героя, опустил изложение финала жизни Оппенгеймера, судеб членов его семьи, сместил некоторые важные акценты и вложил ключевые реплики в уста «более подходящих» героев.
Такой подход сразу же открыто декларирует первый же эпизод с отравленным яблоком (совсем как в Эдемском саду), говоря всем педантам: дальше не смотреть! Да, имеются полуапокрифические, однозначно не подтвержденные истории про странное криминальное поведение молодого студента-невротика, приведенные с соответствующими разъяснениями и в книге: якобы неуравновешенный Роберт (а во всех возрастах его блистательно играет ирландец Киллиан Мерфи) так возненавидел своего преподавателя Патрика Блэккета, заставлявшего его работать в лаборатории (тогда как сам Оппенгеймер чувствовал в себе талант теоретика), что подсунул ему отравленное яблоко — и только чудом оно не стало причиной смерти (однокашники утверждали также, что его богатая семья предпочла откупиться, не вынося сор из избы). Чем именно Оппенгеймер травил это яблоко (если вообще травил), достоверно неизвестно, и что именно отвело беду — тоже. Потомки самого Оппенгеймера вообще всего этого не подтверждают4. Однако Нолан, конечно же, неизбежно включает этот эпизод в фильм, и для определенности решает, что травить будем цианистым калием. Промучившись после этого деяния всю ночь, Роберт наутро взмыленный прибегает на кафедру и видит то самое яблоко в руке высокочтимого им Нильса Бора, как раз предлагающего ему прекрасный выход: перебраться в другой университет. Покрываясь каплями холодного пота, молодой Оппенгеймер с трудом поддерживает разговор и, улучив момент, выхватывает злополучное яблоко и выбрасывает его в мусорку, утверждая, что оно просто червивое. Разумеется, Бор здесь совершенно ни к месту и явный «рояль в кустах» — это поймет даже не знакомый с той историей зритель.
Может быть, не так внешне очевидно «дополнительно драматизированы» другие выразительные беседы и монологи, передаваемые от менее значимых персонажей более «знаковым». Скажем, когда обеспокоенный расчетами будущего создателя H-бомбы Эдварда Теллера (свидетельствующими о том, что вызванная ядерным взрывом цепная реакция не сможет остановиться, пока не поглотит в едином катаклизме весь земной шар), Оппенгеймер бросается за техническим и этическим «благословением» (ведь указанная возможность близка к нулю) к Эйнштейну — тогда как в реальности они не были столь уж близки, и Роберт обратился c этим вопросом к другому ученому: «Оппенгеймер пошел консультироваться по этому поводу не с Эйнштейном, — пояснил Нолан в одном из своих интервью5. — Он советовался с Артуром Комптоном, руководившим исследованиями Манхэттенского проекта в Чикагском университете. Но я решил ввести в эту сцену Эйнштейна».
Следует также отметить, что вопреки сказанному в фильме, Гитлер, конечно, не объявлял самолично всю квантовую механику «еврейской наукой» — благо Вернер Гейзенберг и другие вполне себе «технически арийские» физики стояли у истоков всего этого и так или иначе создавали атомную бомбу для Третьего рейха (что собственно и подвигло Эйнштейна и Силарда6, обеспокоенных подобной перспективой, обратиться к Рузвельту со знаменитым письмом и инициировать Манхэттенский проект). Эйнштейна низводил не Гитлер, а пожилой профессор Гейдельбергского университета, антисемит и нобелевский лауреат 1905 года Филипп Ленард7, ну а в неудаче нацистской бомбы помимо ошибочных технических решений и кадровых потерь (в виде виднейших ученых еврейского происхождения), по всей видимости, был повинен негласный саботаж со стороны Гейзенберга и Ко — вроде бы есть намеки на то, что союзники оставили попытки устранения ключевых фигур из германских физиков, удостоверившись в их антифашистских настроениях (но такая точка зрения, безусловно, снизила бы остроту противостояния в фильме и беспримесный героизм участников американского проекта).
Тем не менее многое в понимании настроений и характеров ученых в фильме показано вполне ярко и достоверно — довольно познавательно даже для тех, кто в целом знаком с историей Лос-Аламоса. История испытаний «Тринити» 16 июля 1945 года в Нью-Мексико близка к документалистике, разве что прогноз на скорое прекращение бури выдавали профессиональные метеорологи, а не всезнающий Оппи. У российского зрителя, можно надеяться, возникнет и понимание «разницы менталитетов». Западные интеллектуалы даже в эпоху маккартизма чувствуют себя гораздо вольготнее, чем кто-либо в СССР, тем более при Сталине. Даже связь с компартией, организация левых профсоюзов в лабораториях и предложение негласно поделиться разработками с СССР не грозят тюрьмой — разве что отлучением от любимой работы. Собственно, вся эта «вольница» и привела в результате к тому, что секретнейшие разработки стали секретом Полишинеля и вполне оперативно через множество каналов просачивались на Восток. Не исключено, что и реальный Оппенгеймер, вопреки показанному в фильме, был не так уж тверд и последователен, способствуя катастрофическим утечкам — прежде всего путем привлечения к проекту талантливых коллег из весьма «прогрессивного» лагеря. Впрочем, не исключено, что именно благодаря быстрому обретению бомбы СССР удалось избежать Третьей мировой войны, но вот дальнейшее существование цивилизации на планете накладывает величайшую ответственность на создателей супербомб.
Интересно в этом смысле сравнить картину Нолана с относительно недавним российским сериалом «Бомба» (2020), где столь безусловно патриотичная позиция по отношению к отечественному проекту даже бывших зэков не требует каких-то дополнительных объяснений и мотиваций, а неразрешимых этических вопросов вроде нолановских эти люди перед собой не ставят — хотя, разумеется, не оправдывают существование лагерей, не верят в виновность оболганных коллег и не одобряют систему шарашек. Еще характерно то, что создатели российского сериала предпочли некоторых реальных прототипов скрыть за псевдонимами, «обобщенными образами», «объединяя некоторые черты и судьбы разных людей», а не дополнительно драматически манипулировать персонажами-знаменитостями. Еще творение Нолана сравнивают с проектом «Дау» Ильи Хржановского (к тому же образ Ландау незримо витает и в центре «Бомбы» 8).
Меня всё еще зовут «Тринити»
Композиционно, как уже было сказано, фильм завершается вовсе не смертью Оппенгеймера, не местью предавшим коллегам, не реабилитацией и не торжеством его идей (весьма непоследовательных, нужно отметить — состоящих в убеждении, что Советы не пойдут на очередной виток гонки вооружений, если им открыться и пообещать не создавать H-бомбу вслед за A-бомбой). Это всё для нолановского финала слишком мелко. Внимание, спойлер! Его финал раскрывает то, что же на самом деле Оппенгеймер рассказал киношному Эйнштейну при встрече у пруда. Он как бы говорит, что в действительности казавшиеся ошибочными расчеты Теллера были верными — распад материи не остановим, вся планета в огне, а мы лишь воображаем, что живем как прежде.
Смешно, что мелочный Штраусс решил, будто два великих физика сплетничали именно о нем. Он и позже воображал, что злой гений Оппи как-то его переиграл, вывернув душу и заработав «славу страдальца». Иная оптика, иной масштаб… Впрочем, и без мелкого тщеславия, страстишек и семейных драм у героя явно не обошлось. И как в том же «Доме, который построил Свифт» Марка Захарова: «Стелла или Ванесса, Ванесса или Стелла?» В какой-то момент в картину Нолана проникает и мимолетный сюр: голый Оппи корчится на стуле вместе с любовницей-коммунисткой на глазах у жены и заседателей… Тем не менее он по-пушкински «мал и мерзок, но иначе».
«Я хотел погрузить аудиторию в сознание и опыт человека, который находился в абсолютном центре величайшего сдвига в истории. Нравится вам это или нет, Дж. Роберт Оппенгеймер — самый важный человек, который когда-либо жил. Он создал мир, в котором мы живем, к добру ли это или ко злу», — уверяет Нолан9.
Максим Борисов
1 cybersport.metaratings.ru/news/valve-mozhet-vystupit-s-prezentaciei-na-gamescom-2023-269078/
2 trv-science.ru/2023/08/rezhisser-vzyal-verx-nad-uchenymi/
3 Рус. пер.: Берд К., Шервин М. Дж. Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея (пер. С. Рюмина). — АСТ, 2023 (Серия: Хиты экрана).
4 time.com/6297743/oppenheimer-grandson-movie-interview/
5 nytimes.com/2023/07/20/movies/christopher-nolan-oppenheimer.html
6 trv-science.ru/2022/07/leo-szilard-messiah-legkij-na-podjem-3/
7 trv-science.ru/2019/02/einstein-v-kino-i-v-zhizni/
8 trv-science.ru/2020/12/obsuzhdaya-bombu/
9 deadline.com/2023/04/oppenheimer-christopher-nolan-cillian-murphy-video-cinemacon-1235337892/
(3 оценок, среднее: 4,33 из 5)
Загрузка...
По слухам, Роберт Оппенгеймер был по натуре игроком, – без тормозов.
Так что, русскоязычный вариант его фамилии очень удачный.
По мнению Юлия Харитона, – и Андрей Сахаров был из той же когорты.
Причем, похоже, у Сахарова была природная асимметрия когнитивной деятельности полушарий головного мозга. Возможно, поэтому для него не существовало авторитетов и незыблемых систем единиц измерения, – и он мог одновременно смотреть на всё как бы с разных сторон, – а это, по мнению автора «Ослиного копыта» – гарантирует успешность поиска нового в любой области. ))
Вот попробуйте, взяв в каждую руку, скажем, по фломастеру, писать одновременно одной рукой «Маша есть кашу, а другой – «Каша ест Машу». Андрей Сахаров, опять же по слухам, – мог.
Боже!
Ну что за примитив. Хорошо бы только в мыслях и в выраженных “сентенциях”.
И если это типа “ирония”, то покорнейше прошу Вас меня от оной “иронии” впредь отлучить навсегда.
Заранее Вам за это признательный
Л.К.
Уважаемый Леонид Коганов, – похоже, вашу просьбу может удовлетворить только Боже или админ.
А я и пытаться не буду, – мне навсегда нравится ваше активное неравнодушие.
Из вики статьи: неравнодушие – проявление интереса к окружающему, стремление принять участие в ком-либо, чём-либо. Отсутствует пример употребления (см. рекомендации).
https://www.kinopoisk.ru/special/oscar/nominees/
Победители Оскара 2024