Репортаж из «Стекловки»
В прошедшем году Александр Кузнецов стал одним из трех россиян, получивших премии Европейского математического общества для молодых математиков. Всего лауреатов было десять — ребята из Бразилии, Великобритании, Израиля, Чехии, Франции и Польши. Публикуем репортаж журналиста газеты «Акция» Карины Назаретян с Александром, его мнении по поводу премии, развития и популяризации математики.
Я подхожу к зданию Математического института им. В.А. Стеклова РАН на улице Губкина и удивляюсь тому, как современно и стильно оно выглядит. Это противоречит образу советских НИИ, который давно засел у меня в голове. Вежливый охранник выписывает мне пропуск, и лифт быстро поднимает меня на пятый этаж.
В своей рабочей комнате, где стоят несколько компьютеров, меня встречает Александр Кузнецов, кандидат физико-математических наук и старший научный сотрудник института. Ему 35 лет. В официальном отчете о премии Европейского математического общества написано: «Кузнецов сделал фундаментальный вклад в бирациональную проективную геометрию, теорию представлений, математическую физику, гомологическую алгебру и некоммутативную геометрию». Но на мою просьбу популярно рассказать о том, какой же конкретно вклад он сделал, Александр вежливо отвечает:
– Нет, это очень сложно. Я могу попробовать объяснить лично вам, но боюсь, это займет столько времени, что толку все равно никакого не будет.
– Неужели высшую математику вообще невозможно объяснить популярно? – расстраиваюсь я.
– Бывают разные задачи, -успокаивает Александр. – Некоторые очень легко объяснить. Но большинство задач, я думаю, популярно объяснить очень сложно.
Приходится удовольствоваться малым: Саша занимается алгебраической геометрией.
– Эта наука находится на стыке алгебры и геометрии, и, на мой взгляд, это очень интересная область, – говорит он.
Его работы фундаментальные и не имеют прямого практического применения. Есть области математики, которые очень близки к приложениям, статистика например. Но есть и более абстрактные области, которые сегодня непосредственного применения не имеют, но они все равно полезны. Там часто вырабатываются какие-то методы, которые используются потом уже в более прикладных задачах.
Куда пойти математику
Из трех молодых ученых, получивших в этом году премию Европейского математического общества, Кузнецов – единственный, кто работает только в России. Спрашиваю: это принципиальная позиция или просто так получилось?
– Поскольку меня тут практически все устраивает, то зачем мне куда-то еще ехать? Мне и тут хорошо, – улыбается в ответ Саша.
– На самом деле, большая проблема в том, что в России мало где можно работать, занимаясь математикой, – продолжает он.
– И многие люди, которые хотят заниматься математикой, просто не могут найти здесь подходящего места работы. В результате им приходится уезжать.
– Почему так происходит?
– Во всем мире устроено так: есть много университетов. Каждому университету, чтобы у него был престиж, нужно иметь хорошую репутацию в области исследований. Поэтому каждый университет заинтересован, чтобы ученые у него работали не как преподаватели, а как исследователи. На них обычно тоже ложится какая-то преподавательская нагрузка, но, как правило, не очень большая, потому что их исследования сами по себе имеют престиж. У нас такого нет: практически у всех работающих в вузах очень большая преподавательская нагрузка, особенно у молодежи, так что если там работать, то на науку практически не остается ни времени, ни сил. Притом что еще и зарплата там маленькая. То есть та система, которая на Западе работает, у нас совершенно не работает».
Получается, на Западе просто гораздо больше мест, где можно комфортно работать.
– Так сложилось исторически?
– Отчасти исторически. В советское время наука делалась в исследовательских институтах, а сейчас руководство многих университетов и институтов просто не очень заинтересовано в том, чтобы иметь сильных исследователей.
Спрашиваю: почему?
– Трудно судить, – отвечает Александр. – Например, в Америке очень большая конкуренция между вузами. У них платное образование, соответственно, человек хочет учиться в самом хорошем месте. И чтобы сравнить эти места, он смотрит, где какие работают ученые, и, глядя на это, выбирает себе место учебы. А у нас и так считается, что Университет – самый лучший, все туда хотят. Если кто-то собирается учиться на математика – конечно, надо идти на мехмат в МГУ. Поэтому Университету неважно, какие у него люди работают. Пока он с большим отрывом всех опережает. Не знаю, может быть, если у него появится конкуренция, -тогда он начнет что-то делать.
Наука vs. преподавание
В Математическом институте им. Стеклова Александра очень привлекает то, что можно заниматься наукой, не преподавая. Хотя примерно раз в два года он читает какой-нибудь спецкурс; представить себе, что у него будет пять или десять пар в неделю, ему довольно тяжело.
– Если к преподаванию относиться с совестью, то оно отнимает массу сил. Нужно готовиться буквально к каждой лекции. Поэтому, в общем, в те годы, когда у меня этого нет, я вздыхаю с облегчением.
Таких чисто исследовательских институтов, где люди совсем без преподавания занимаются математикой, в мире очень мало.
Точнее, они есть, но постоянных сотрудников в них очень немного. Большая часть сотрудников приезжает на год, на полгода, на какой-то короткий срок. Конечно, такие математические институты, какие есть у нас, – это довольно уникальное явление. У нас постоянный коллектив: если какие-то вопросы возникают – всегда знаешь, у кого можно пойти спросить. Это действительно очень полезно». Но такие институты не могут дать много рабочих мест.
– В любом случае основа должна быть за университетами или какими-то институтами. Основное рабочее место должно быть там, – добавляет Александр.
– А раз у нас мало мест, где можно заниматься наукой, – значит, в наши НИИ трудно попасть?
– Ну, вот математические исследовательские институты: один есть в Москве (чисто математический), один – в Петербурге и еще парочка – на Урале и в Сибири. Есть, конечно, еще в большей степени прикладные институты. Но там человеку дают четкое задание, и он делает то, что ему поручили. А у нас каждый в общем-то занимается тем, что ему интересно.
В «Стекловку» попасть, действительно, довольно сложно. За последние пять лет – с тех пор, как взяли Александра, – в его отделе алгебры появились всего три новых человека. До Института Стеклова Саша четыре года проработал в Институте проблем передачи информации.
– Если бы было много мест – университетов, где можно было бы преподавать не очень много и получать при этом нормальную зарплату, а остальное время заниматься математикой, я думаю, многие ученые не уезжали бы, – еще раз подчеркивает он. – Я просто лично знаю нескольких человек, которые уезжают только потому, что здесь нет никакой возможности работать. К сожалению.
Получается, молодым ученым, уезжающим за рубеж, все равно приходится преподавать (хоть и меньше, чем они делали бы это в российских вузах).
– Так если у наших ученых, работающих в НИИ и не преподающих, больше времени на науку – то и результат должен быть лучше? – шучу я.
– Ну, это такой очень сложный вопрос. Если бы знать, от чего результат зависит.
Математика для всех
Лично мне как гуманитарию кажется, что математике в России не хватает популяризации. В отличие, например, от Германии, где 2008 год был объявлен годом математики и проводилась масса популярных мероприятий, у нас математика, на мой взгляд, немного в тени. Но Александр со мной не согласен:
– Нет, в этом смысле, я думаю, у нас как раз все неплохо. У нас существует замечательная система олимпиад. – Это налаженная еще с советских времен система, – рассказывает Саша, – отчасти сама себя воспроизводит: люди устраивают олимпиады для школьников, потом эти школьники вырастают, и уже их самих привлекают к организации олимпиад. А в постсоветское время появились Независимый московский университет и Московский центр непрерывного математического образования, которые занимаются организацией олимпиад, издают книжки для школьников и всячески популяризируют математику.
Однако мои обывательские знания о математике настолько скудны, что я даже не представляю себе, как работают ученые.
– Главное приспособление – это, конечно, голова, – смеется Саша. – Компьютер нужен в основном только для того, чтобы писать статью. Некоторые используют компьютер для вычислений. Но я обычно этого не делаю. У меня был когда-то опыт: мне нужно было что-то посчитать, и я потратил день на то, чтобы понять, как работает соответствующая программа, которая это считает. В итоге она посчитала то, что надо, но потом я в течение получаса понял, как это можно было посчитать и без компьютера. Поэтому с тех пор этим не увлекаюсь. Интернет, конечно, полезен тем, что там много статей и материалов, так что совсем без него было бы тяжело, – добавляет Александр.
К чему стремиться молодым
– Как вы сами пришли в математику? – интересуюсь я у Саши.
– Мечтали с детства?
– Ну, не то чтобы мечтал, но мне с детства это почему-то действительно было интересно. Уже, наверно, классе в пятом я понимал, что я буду либо математиком, либо физиком, одно из двух.
– Интересно было решать уравнения?
– Нет, обычные уравнения, которые известно, как решать, – это не очень интересно. Это такая техническая работа, как гвозди забивать. Всегда одинаково. Интересно решать задачи, которые заранее непонятно, как решать. Когда ты придумываешь, как решить задачу, – это, конечно, очень приятно.
Весь процесс присуждения премий, как считает Александр, во многом случайный.
– Объективных критериев сравнения очень мало. Все люди занимаются разными задачами. Один человек решил одну задачу, другой – другую. Как сравнить, какая задача важнее? Все решается очень субъективно. Есть конкретные люди, которые входят в комиссию, выбирающую победителей. Одному нравится что-то одно, другому – другое, и они как-то это обсуждают. Мне дали эту премию, а совершенно точно так же могли и не дать. Нельзя сказать, что я чем-то так уж объективно ее заслужил. Наверняка найдутся люди, которые заслужили не меньше меня. А может, некоторые из тех, кто получили, и не очень ее заслужили. Очень сложно сравнивать.
– Неужели нет четких критериев? – удивляюсь я.
– Ну, некоторое время назад доказали теорему Ферма – все понимают, что это замечательное достижение. Но теорему Ферма каждый год не доказывают.
– А что бы вы посоветовали молодым математикам, которые тоже хотели бы получить премию Европейского математического общества? – спрашиваю.
– Стремиться к медали – это очень глупое дело. Разумно стремиться к тому, чтобы решить какую-нибудь интересную, важную задачу. А если стремиться к медали, толку все равно не будет.
На этом мы расстаемся, и все повторяется, но в обратном порядке: удобный лифт, вежливый охранник, современное здание, так не похожее на многие советские НИИ. И мне кажется, что я уже знаю, в чем причина этой непохожести. Здесь люди живут в другом измерении, создавая свои представления о пространстве и времени.
Загрузка...