Жестянщик Эйнштейн и водородная бомба

Евгений Беркович
Евгений Беркович
Обида Оппенгеймера

Весной 1946 года 67-летний профессор Альберт Эйнштейн перешел в статус почетного профессора, эмеритуса, хотя внешне в его жизни ничего не изменилось: Институт перспективных исследований в Принстоне сохранил ему оклад, рабочий кабинет и все прежние условия для работы. В письме от 20 мая 1946 года Эрвину Шрёдингеру Эйнштейн поясняет: «Я угрожал, что при выходе на пенсию оставлю Принстон, что при моей популярности сочли нежелательным» [1, с. 822].

Осенью того же года директором Принстонского института стал известный физик Роберт Оппенгеймер, научный руководитель Манхэттенского проекта в годы войны, общепризнанный «отец атомной бомбы». Оппенгеймер был талантливым ученым и организатором научных исследований, однако отличался неуравновешенным характером и иногда непредсказуемым поведением.

В 1926 году, в самый горячий период становления квантовой механики, 22-летний Роберт Оппенгеймер приехал в Гёттинген, чтобы учиться теоретической физике у Макса Борна. Юноша быстро схватывал новый материал, отличался сообразительностью и неплохой подготовкой, но его поведение на семинаре гёттингенского профессора быстро восстановило против него всех слушателей. Роберт мог прервать любого докладчика, не обращая внимания на его возраст и заслуги, подбежать к доске и показать, как тот или иной вывод можно получить логичнее или проще. Другим слушателям семинара это явно не нравилось. Попытки профессора мягко напомнить энергичному американцу о правилах корректного поведения на научном семинаре оказались безуспешными. В конце концов терпение слушателей лопнуло, и Борн получил от них письменный ультиматум. Организатором этого действа была любимица Борна талантливая студентка Мария Гёпперт (Maria Göppert), будущий лауреат Нобелевской премии по физике.

Альберт Эйнштейн и Роберт Оппенгеймер. 1947 год. si.edu
Альберт Эйнштейн и Роберт Оппенгеймер. 1947 год. si.edu

На листе бумаги, который выглядел как кусок пергамента, в стиле средневекового документа была составлена угроза: сообщалось, что все участники семинара будут его бойкотировать, если не прекратятся постоянные попытки прервать докладчиков.

Интеллигентный профессор не знал, как поступить. Напрямую вступать в конфликт со своим студентом из Америки он не хотел и нашел другой выход: оставил документ на лекторском пульте так, чтобы его содержание было хорошо видно тому, кто подойдет к доске, а сам на несколько минут покинул аудиторию.

Расчет полностью оправдался. Когда Борн вернулся, он нашел Оппенгеймера бледным и непривычно молчаливым. После этого американец прекратил прерывать докладчиков.

Щепетильный Макс Борн опасался, что нанес гордому молодому человеку смертельную обиду, но тот внешне это ничем не выказал. А после успешной защиты преподнес профессору ценный подарок — оригинальное издание «Аналитической механики» Лагранжа.

Однако Борна после этого эпизода никогда не приглашали в Принстон, в Институт перспективных исследований, которым после войны руководил его бывший студент, хотя многие физики-теоретики побывали там по приглашению Оппенгеймера. В своих воспоминаниях Макс Борн подчеркивает, что не знает точной причины, почему его не приглашали. Может быть, помимо личной обиды, сыграл свою роль отказ Борна участвовать в атомных проектах [2, с. 312–313].

«Нам всем всё отчетливее светит общее уничтожение»

Альберт Эйнштейн ценил нового директора Принстонского института как «необычайно способного человека с многосторонним образованием», однако близких контактов между ними не было, возможно, потому, что их «научные взгляды были диаметрально противоположны» [1, с. 822].

С приходом деятельного нового директора обстановка в институте сильно изменилась. Оппенгеймер привлек к работам много талантливой молодежи, воспитанной на квантовой механике и не представлявшей другой ее интерпретации, кроме копенгагенской.

Идеи Эйнштейна были для этих молодых людей далеки, никто из них не стремился присоединиться к его работе. На великого физика смотрели как на историческую достопримечательность — как смотрели бы на Исаака Ньютона, внезапно появившегося в Принстоне.

И тем не менее Эйнштейна сопровождала аура, которая действовала на всех. Абрахам Пайс так описывает свои ощущения во время научного симпозиума, проходившего в Принстоне 19 марта 1949 года по случаю 70-летнего юбилея автора теории относительности:

«Мы уже сидели, когда вошел Эйнштейн. На мгновение в зале воцарилась полная тишина, а потом все встали, приветствуя его. Думаю, такая реакция была типичной не только для молодежи. Несколько раз я разговаривал с Эйнштейном в присутствии Паули, отнюдь не страдавшего застенчивостью, но и в его поведении что-то немного менялось. Чувствовалось, насколько он почитает Эйнштейна. Поведение Бора, несмотря на научные разногласия [c Эйнштейном], было примерно таким же» [3, с. 14].

К атомной тематике, которая с приходом нового директора стала занимать всё больше места в программе Института перспективных исследований, Эйнштейна не допускали, у него не было допуска к секретным материалам. Совещания Оппенгеймера с другими бывшими участниками Манхэттенского проекта проходили на втором этаже в закрытом режиме, без посторонних. На этих совещаниях под большим секретом обсуждались вопросы построения водородной бомбы. Ни с Энрико Ферми, ни с Джоном фон Нейманом, ни с Эдвардом Теллером и другими участниками совещаний Эйнштейн обсуждать вопросы ядерного оружия не мог.

После того как стало известно, что Советский Союз провел в 1949 году успешные испытания собственной атомной бомбы, президент Гарри Трумэн решил форсировать американскую программу создания термоядерной водородной бомбы, по разрушительной силе во много раз превосходящей атомные. Об этом он заявил в радиообращении к американскому народу 31 января 1950 года.

Через две недели, 12 февраля 1950 года, Альберт Эйнштейн выступил в телевизионной программе, посвященной проблемам термоядерного оружия. Его выступление записывалось на пленку в Принстоне.

Ведущей круглого стола в телестудии была Элеонора Рузвельт, вдова скончавшегося пять лет назад президента. В передаче участвовал и Роберт Оппенгеймер. В то время он был еще и главой генерального совещательного комитета недавно созданной Комиссии по атомной энергии, то есть одним из главных консультантов президента США. Как ни странно, в этот раз взгляды обоих ученых совпали: оба были против создания супербомбы, правда, по разным причинам. Эйнштейн так объяснил свое несогласие с новой программой правительства:

«Водородная бомба возникает в общественном сознания как вполне вероятная, достижимая цель. Президент торжественно объявил о ее ускоренном создании. Если это произойдет, то она приведет к радиоактивному заражению атмосферы и связанному с этим уничтожению всего живого на Земле в пределах ее технических возможностей. Развитие происходит незаметно. Каждый шаг представляется неминуемым следствием предыдущих. А в результате нам всем всё отчетливее светит общее уничтожение» [4, с. 520].

Оппенгеймер тоже высказался против проекта водородной бомбы, но совсем по другим причинам. Аргументы Эйнштейна он считал несерьезными, как и всю его деятельность в последние десятилетия. Не случайно он как-то назвал принстонского профессора «полностью чокнутым» [5, с. 674].

Дело в том, что Оппенгеймер считал новый проект водородной бомбы нереалистичным и слишком дорогим. Эти деньги, по его мнению, лучше было бы направить на расширение атомного арсенала США. Через год, когда Эдвард Теллер и математик Станислав Улам разработают новую схему водородной бомбы, Оппенгеймер изменит мнение и поддержит идею ее ускоренной реализации. Однако колебания с поддержкой проекта супербомбы в феврале 1950 года ему припомнят члены Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, когда через четыре года встанет вопрос о политической неблагонадежности «отца атомной бомбы».

Эйнштейн — жестянщик

Резонанс от выступления Эйнштейна по телевидению 12 февраля 1950 года был оглушительным. На следующий день газета New York Post вышла с огромным заголовком во всю первую страницу: «Эйнштейн предупреждает мир: запретите водородную бомбу или погибните» [1, с. 824]. Многие газеты мира перепечатали этот материал.

Жестянщик Эйнштейн и водородная бомбаС темпераментом молодого человека семидесятилетний Альберт Эйнштейн вмешивался в политические проблемы Америки и всего мира. Во времена, когда сенатор Джозеф Маккарти организовал серию политических гонений на лиц, сочувствовавших коммунистам, Эйнштейн защищал права человека и призывал к гражданскому неповиновению. В послевоенной Америке ученый оказался в том же положении, что и в Веймарской республике: левые и либералы его поддерживали и прославляли, правые же обвиняли в предательстве и требовали лишить гражданства и выслать из страны [1, с. 825].

Особенно волновала ученого интеллектуальная свобода человека, которая в то время в США всё более и более ограничивалась. Его лаконичные, но сочные высказывания находили дорогу к широкой аудитории и выполняли главную задачу: поднять тревогу, привлечь внимание общества к проблеме, которая его сильнее всего заботила. Эйнштейн написал 18 ноября 1954 года в газету Reporter:

«Если бы я был молодым человеком и стоял перед выбором, как лучше всего зарабатывать на жизнь, я бы не стал ни исследователем, ни ученым, ни преподавателем, а стал бы жестянщиком или уличным торговцем в надежде, что этим сохраню хотя бы толику независимости, всё менее возможной при нынешних обстоятельствах» [4, с. 608].

Такое яркое противопоставление относительной свободы жестянщиков несвободе интеллектуалов снова вызвало общественный шок. Газету забросали письмами возбужденные читатели. Карикатуристы всего мира рисовали ученого то в фартуке розничного торговца, то с раздвижным слесарным ключом. Профсоюз слесарей-водопроводчиков и слесарей-монтажников из Чикаго принял Эйнштейна своим почетным членом, выдав ему профсоюзный билет. Но главное, что газеты Америки вынуждены были обратиться к теме зажима интеллектуальных свобод. Вряд ли бы это вызвало такой резонанс, если бы не выступление Эйнштейна. Он всегда стоял в центре внимания прессы, знал это и использовал свою популярность на благое дело.

Коллеги великого физика знали, что он всерьез верит в то, за что борется. И всё же ему приходилось разъяснять свою позицию. В письме Эйнштейна Артуру Траубу из Йельского университета от 24 ноября 1954 года читаем:

«Я бы хотел подчеркнуть, что методы невежд, которые, пользуясь своим высоким положением во власти, сплошь и рядом неразумно тиранят профессиональных интеллектуалов, не могут безропотно быть приняты этими самыми интеллектуалами. Подобным образом действовал Спиноза, который отказался от профессуры в Гейдельберге (в противоположность Гегелю), чтобы зарабатывать себе на хлеб, не закладывая свою свободу» [6, с. 540].

Манифест Рассела — Эйнштейна

Общественные и политические дела волновали его не менее научных. В начале января 1955 года 75-летний Эйнштейн поблагодарил своего старого друга бельгийскую королеву-мать Елизавету Баварскую за новогодние поздравления — и тут же перешел к политике:

«Когда я смотрю сегодня на человеческий мир, ничто не поражает меня столь сильно, как короткая память в вопросах, касающихся политики. Вчера Нюрнбергские процессы, сегодня — вооружение Германии, проводимое под большим давлением» [4, с. 610].

Главную опасность для человечества Эйнштейн видел в грядущей мировой ядерной войне. Ему оставалось прожить всего два месяца, но и за это время судьба дала ему возможность еще раз послужить обществу на этом фронте. Поводом к началу акции послужило письмо его любимого английского философа Бертрана Рассела от 11 февраля 1955 года с предложением убедить общественность и правительства ведущих стран, что в ядерной войне, если она произойдет, не будет ни победителей, ни побежденных, а человечеству грозит общее уничтожение. Рассел просил великого физика:

«Есть ли у Вас возможность собрать под Вашим руководством примерно шесть человек высшей научной репутации, чтобы выпустить совместную декларацию, которая разъяснит необходимость предотвращения войны? Эти люди должны быть в своих политических взглядах столь различны, чтобы подписанная ими декларация очевидным образом не могла иметь ни прокоммунистическую, ни антикоммунистическую направленность» [4, с. 618].

Альберт Эйнштейн, который перед этим перенес тяжелейший приступ болезни, оборвавшей через два месяца его жизнь, ответил на той же неделе, 16 февраля 1955 года: «Я согласен с каждым словом Вашего письма от 11 февраля» [4, с. 621].

К Расселу у Эйнштейна было особое отношение: он высоко ценил не только смелость и последовательность политических взглядов, но и литературный талант писателя и философа. В то время, когда сестра Майя, жившая в его доме, была прикована к постели тяжелой болезнью, Альберт читал ей вслух разные книги. В письме Мишелю Бессо, написанном 12 декабря 1951 года, сразу после ее кончины, Эйнштейн сообщает:

«В годы ее страданий мы прочитали большую часть лучших из когда-либо написанных книг. Но больше всего она любила Бертрана Рассела — и я, кстати, тоже. Стиль его достоин восхищения, и до глубокой старости он так и остался каким-то озорником» [7, с. 41].

Бертран Рассел подготовил окончательный текст декларации, получившей название «Манифест Рассела — Эйнштейна». Альберт попытался привлечь к общему делу Нильса Бора, признанного главу школы квантовых физиков. Он написал своему давнему другу и вечному оппоненту письмо от 2 марта 1955 года в таком шутливом тоне, будто разговаривал с ним в копенгагенском институте:

«Дорогой Нильс Бор, не хмурьтесь так, речь идет не о наших старых разногласиях в вопросах физики, а о том, в чем между нами царит полное единство мнений» [4, с. 625].

Эйнштейн признался, что не хотел бы подписывать письмо первым, чтобы не навредить общему замыслу:

«Моя подпись была бы полезна в Европе, но не в США, где меня считают паршивой овцой (не только в вопросах науки)» [4, с. 626].

Однако Нильс Бор отказался участвовать в акции. Эйнштейн подписал манифест 11 апреля 1955 года и послал его с коротким сопроводительным письмом Расселу.

Помимо Рассела и Эйнштейна, декларацию подписали еще восемь ученых из шести стран: Перси Бриджмен и Герман Мёллер из США, Сесил Пауэлл и Джозеф Ротблат из Великобритании, Фредерик Жолио-Кюри из Франции, Леопольд Инфельд из Польши, Хидэки Юкава из Японии и Макс Борн из Германии. К ним вскоре присоединился Лайнус Полинг из США. Всего под манифестом подписались одиннадцать известных ученых; почти все (за исключением Ротблата и Инфельда) — нобелевские лауреаты.

Бертран Рассел послал копии подписанного манифеста главам основных заинтересованных правительств: президенту США Дуайту Эйзенхауэру, председателю Совета Министров СССР Николаю Булганину, премьер-министру Великобритании Энтони Идену, президенту Франции Рене Коти, председателю КНР Мао Цзэдуну, премьер-министру Канады Луи Сен-Лорану.

Сорок с лишним лет назад Эйнштейн подписал другой манифест, вошедший в историю как «Призыв к европейцам». Он был составлен в год, когда началась Первая мировая война, известным врачом-кардиологом профессором Берлинского университета Георгом Фридрихом Николаи. Автор манифеста призывал людей, которым дорога культура, объединиться и создать Союз европейцев, под управлением которого войны на континенте станут столь же невозможными, как война между Баварией и Вюртембергом внутри Германии [8, с. 44]. Тогда идея манифеста Николаи — Эйнштейна провалилась; документ, кроме его автора Георга Николаи и Альберта Эйнштейна, внесшего в текст небольшую правку, практически никто из берлинских интеллектуалов не подписал.

Судьба Манифеста Рассела — Эйнштейна оказалась совсем иной. О нем заговорила пресса многих стран. Даже в Ватикане призыв остановить ядерную войну нашел положительный отклик: официальный печатный орган папского престола газета L’Osservatore Romano назвала манифест благородным призывом и сожалела только о том, что аналогичный призыв римского папы не получил столь широкого признания [4, с. 664].

Манифест Рассела — Эйнштейна лег в основу решений первой Пагуошской конференции ученых за мир, разоружение и безопасность, состоявшейся в июле 1957 года в канадском городе Пагуоше, в провинции Новая Шотландия. С тех пор такие конференции проводятся регулярно, один-два раза в год, а с 2007 года решено было собираться раз в два года.

Альберт Эйнштейн судьбу подписанного им манифеста уже не застал. Ученый скончался через неделю после того, как поставил под этим документом свою подпись.

Евгений Беркович

Заметка построена на материалах, вошедших в мою книгу «Альберт Эйнштейн и „революция вундеркиндов“»

1. Fölsing A. Albert Einstein. Eine Biographie. Ulm: Suhrkamp, 1995.

2. Born M. Mein Leben. Die Erinnerungen des Nobelpreisträgers. München: Nymphenburger Verlagshandlung, 1975.

3. Пайс А. Научная деятельность и жизнь Альберта Эйнштейна / Пер. с англ. В. И. и О. И. Мацарских, ред. А. А. Логунов. М.: Наука, 1989.

4. Einstein A. Über den Frieden. Weltordnung oder Weltuntergang? Hrsg. von Otto Nathan und Heinz Norden. Neu Isenburg: Abraham Melzer Verlag, 2004.

5. Брайен Д. Альберт Эйнштейн / Пер. с англ. Е. Г. Гендель. Минск: Попурри, 2000.

6. Hermann A. Einstein. Der Weltweise und sein Jahrhundert. Eine Biographie. München: R. Piper, 1994.

7. Переписка А. Эйнштейна и М. Бессо. 1903–1955 / У. И. Франкфурт (сост.) // Эйнштейновский сборник 1977. C. 5–72. М.: Наука, 1980.

8. Беркович Е. Революция в физике и судьбы ее героев. Альберт Эйнштейн в фокусе истории ХХ века. М.: URSS, 2018.

Подписаться
Уведомление о
guest

21 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
Валерий Морозов
2 года (лет) назад

Очень интересно.

Евгений Беркович
2 года (лет) назад
В ответ на:  Валерий Морозов

Спасибо, Валерий!

Old_Scientist
Old_Scientist
2 года (лет) назад

Что должен чувствовать гений, оказавшийся на склоне лет в чужой стране и, что хуже всего, уже не способный сделать новые гениальные открытия? Которых от него, наверное, ждали в Америке? Думаю, что морально это было очень тяжело. Конечно, его защищало великое имя и великие работы (сделанные много лет назад). Насколько можно понять из его высказываний в письмах, приведенных в этой и в предущей статье «Концлагерь Принстон», он ощущал себя никому не нужным изгоем. Об его отчаянии говорит фраза в одном из писем: «Смерть это не так плохо». И это было сказано уже через пять лет после переезда в Принстон! Все-таки, уходить надо вовремя, несмотря на свои прошлые достижения.

Евгений Беркович
2 года (лет) назад
В ответ на:  Old_Scientist

В целом и общем Ваш совет правильный, но к Эйнштейну он не подходит. Вот если бы он исчерпал себя и не мог больше работать, а жил бы только прошлыми достижениями — тогда да. Лучше бы покинуть Принстон и не показываться среди коллег. Но голова у Эйнштейна работала! Новые идеи рождались на смену старым. Его ассистенты приходили в отчаяние, когда оказывалась ложной его идея, над которой они работали полгода, а он утром приходил в институт свежим и говорил, что ночью пришла новая идея. В науке он совсем не ощущал себя никому ненужным изгоем. Он привык в одиночку долго и упорно идти к цели. Так было и с общей теорией относительности. С 1907 по 1915 годы он шел к ней, ошибаясь и возвращаясь назад. Если бы он, не дай Бог, умер до 1915 года, то тоже говорили бы: нужно было бы уйти раньше, в 1905 году он был на вершине. А о смерти он говорил и в юности, когда сокрушался, что у родителей бедственное положение, а он не может им помочь. «Лучше бы мне умереть» — писал он сестре на второй год студенчества, т.е. в 1897 году.

semen Semenov
semen Semenov
2 года (лет) назад
В ответ на:  Евгений Беркович

Печальная правда заключается в том, что за последние двадцать лет жизни Эйнштейн не получил ни одного «правильного» результата. Но все эти двадцать лет он работал, придумывал концепции… Хотя физики помоложе его жалели, тот же Фейнман.

Евгений Беркович
2 года (лет) назад
В ответ на:  semen Semenov

Я приведу два высказывания. Поль Дирак в своих «Воспоминаниях о необычайной эпохе», по сути, соглашается с точкой зрения вечного оппонента Нильса Бора и Вернера Гейзенберга, считавшего их детище «теорией правильной, но неполной»:

«Я не исключаю возможности, что в конце концов может оказаться правильной точка зрения Эйнштейна, потому что современный этап развития квантовой теории нельзя рассматривать как окончательный. В этой теории существует немало нерешенных проблем, о которых я расскажу позже… Современная квантовая механика – величайшее достижение, но вряд ли она будет существовать вечно. Мне кажется весьма вероятным, что когда-нибудь в будущем появится улучшенная квантовая механика, в которой мы вернемся к причинности и которая оправдает точку зрения Эйнштейна. Но такой возврат к причинности может стать возможен лишь ценой отказа от какой-нибудь другой фундаментальной идеи, которую сейчас мы безоговорочно принимаем. Если мы собираемся возродить причинность, то нам придется заплатить за это, и сейчас мы можем лишь гадать, какая идея должна быть принесена в жертву. Таковы основные положения, связанные с фундаментальными уравнениями новой механики и с их интерпретацией» 

А второе — Зельдовича. В 1979 году академик Зельдович в статье, посвященной столетию Эйнштейна, подчеркивал:

«Но проходят десятилетия, и мы со все большим почтением относимся к постановке задачи в самом общем смысле. На наших глазах развиваются единые теории — теории, объединяющие слабое и электромагнитное взаимодействие, на очереди их объединение с теорией ядерных сил и сильного взаимодействия. Сама тенденция к объединению теорий плодотворна. Когда-нибудь — рано или поздно — придет и синтез теории элементарных частиц с теорией тяготения. Этот синтез будет очень не похож на „единую теорию поля“ 1925—1955 гг., и все же мы должны будем вспомнить и оценить устремления Эйнштейна».

Отмечая выдающуюся роль автора теории относительности в построении единой теории поля, Яков Борисович Зельдович признается:

«На долгом и трудном пути познания природы мы снова и снова находим идеи, восходящие к Эйнштейну».

res
res
2 года (лет) назад
В ответ на:  Евгений Беркович

Не помню про кого, но ходила легенда об одном известном ученом, который в силу рассеянности часто на лекциях делал ошибки при выводе формул. Самое ценное, как подчеркивали его студенты, было то, как он эти ошибки потом искал. Это было настоящее посвящение в мастерство профессии.
Но ошибки большого ученого даже сами по себе ценны, поскольку они обычно нетривиальны.

Последняя редакция 2 года (лет) назад от res
Валерий Морозов
2 года (лет) назад

Эйнштейн работал до последних дней. В год смерти (1955) опубликовал довольно сложную статью в которой содержались рекомендации по развитию общей теории относительности Завещание Эйнштейна к сожалению современные исследователи делают все наоборот.
Я могу назвать себя прямым продолжателем развития идей Эйнштейна. Мне удалось сделать то, что не удалось Эйнштейну. С помощью его же результатов, которые он не использовал. В общем это то, мог сделать Эйнштейн сразу после написания ключевой статьи (конец 1915). Это моя большая удача:
Уравнение Эйнштейна с тензором энергии-импульса гравитационного поля
и
Уравнение гравитационного поля и структура черных дыр

Первую статью я сильно переработал и она стала не хуже второй.

Евгений Михайлович! Я бы хотел обратить ваше внимание на историческую часть моих этих статей.

Последняя редакция 2 года (лет) назад от Валерий Морозов
Валерий Морозов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Валерий Морозов

Основания для сомнений в законченности общей теории относительности изложены в статье Почему в уравнении Эйнштейна отсутствуют плотность энергии гравитационного поля?

Евгений Беркович
2 года (лет) назад
В ответ на:  Валерий Морозов

Валерий, а Вы пробовали эти статьи в УФН публиковать? Что говорят профессионалы-физики? Как оценивают Ваши результаты?

Валерий Морозов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Евгений Беркович

Эти не пробовал. В «методические заметки» вроде бы подходит, одну задачу я там опубликовал… Я общался с Рубаковым неформально, он вроде бы читал, не нашел ошибки, но заявил «все равно неправильно!» Не удивительно, статья показывает, что закон сохранения в ОТО имеет место, а Валерий Анатольевич провозгласил: «Забудьте о законе сохранения». Может я зря наговариваю, не знаю.
Одна статья лежит в математическом журнале, первый отзыв был легкомысленным, я ответил, изменил покрасивее… пока лежит.
Другую забросил в Индию, пока ничего.

У меня есть знакомый окончивший кафедру ОТО. Он горячо поддерживает меня, но занимается другими интересными вещами. У меня есть письменный отзыв от него, но как это использовать я не представляю.

До того я пытался проскочить своего персонального рецензента в письмах ЖЭТФ. Ну это товарищ особенный, приводит постоянно нелепые доводы, не реагирует на написанное в статье и мои ответы. Редколлегия не в теме, и доверяет рецензенту, на просьбы сменить рецензента не реагирует.
Я думал это мальчишка, но оказалось солидный дядя, даже чуть старше меня.

Последняя редакция 2 года (лет) назад от Валерий Морозов
Леонид Коганов
Леонид Коганов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Валерий Морозов

В.Б.!
НапишИте на Яндекс-Дзен в блог «Блокнот математика» или в личку ведущему /автору блога, если Вы с ним знакомы, допустим, через Сергея Изр Гельфанда.
Он полуподпольно поддерживает математику ОТО. Не знаю, поддержит ли он Вашу математику, но квалифицированный разбор и / или локализацию возможных прорех считаю гарантированной.
На главной Яндекса в Дзене, иконка в виде потёрханного серого блокнота, название я привёл выше.
Меня просьба ни в коем разе не упоминать, иначе гарантирую отриц.эффект.
Л.К.
Канторович — в фамилии вторая гласная «о», см. самый верхний Ваш пост на «капиталистич. стр.» (условно) здесь на ТрВ, если ещё исправимо.
К.

Последняя редакция 2 года (лет) назад от Леонид Коганов
Валерий Морозов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Леонид Коганов

Канторович у меня стоит на полке, но вне поля зрения. Поздно… ничего страшного кто знает поймут, остальным все равно.

С Сергеем знаком, вместе лекции прогуливали. Спасибо!
Че-то не понял как связаться с Сергеем… я как-то пробовал — не получил ответа. Если можно научите.

посмотрел немного. Не фонтан. детские разговоры больше. Занятно, но тратить время не хочется, лет двадцать провел на форумах, очень много времени потратил. С пользой, но сейчас стараюсь не терять время, пока работается, работаю.

Леонид Коганов
Леонид Коганов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Валерий Морозов

Оченно невнимательно, уважаемый В.Б.!
Убедительно прошу перечитать мои, что наз «рекомендации» выше с должным, имхо, вниманием.
Заранее Вам признателен.
Уважающий Вас,
Л.К.

Валерий Морозов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Леонид Коганов

Леонид,

Перечитал. Спасибо.
Дзен — замечательная тусовка. Но это мне не подходит.

Последняя редакция 2 года (лет) назад от Валерий Морозов
Валерий Морозов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Леонид Коганов

То, что Сергей Гельфанд занимается ОТО для мня приятная новость и неожиданная. Думаю доберусь до него помимо Яндекса.

Валерий Морозов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Евгений Беркович

Вы будете смеяться, но просмотрев более 10 000 статей я не нашел в arXiv публикаций по классической ОТО. Более того примерно половина статей посвящена части решения Шварцшильда, про которую обычно математики говорят «решение не существует». Есть конечно небольшое количество серьезным астрофизическим проблемам. Но большую часть работ я бы определил словами Виталия Лазаревича Гинзбурга «это уже не физика».

Кстати, сам Эйнштейн считал то, что сейчас считают черными дырами дефектом теории и говорил о необходимости избавить теорию от сингулярности (1955). Если бы это было действительно сингулярностью. Это конечная область пространства вблизи истопника поля. Я бы порадовал человечество тем, что я избавил теорию от этого, но человечеству это похоже не интересно. Трудящиеся стартельно уродуют теорию подгоняя ее под ускоренное расширение вселенной и черные дыры.

Валерий Морозов
2 года (лет) назад
В ответ на:  Евгений Беркович

Вы будете смеяться, но просмотрев более 10 000 статей я не нашел в arXiv публикаций по классической ОТО. Более того примерно половина статей посвящена части решения Шварцшильда, про которую обычно математики говорят «решение не существует». Есть конечно небольшое количество работ, посвященным серьезным астрофизическим проблемам. Но большую часть работ я бы определил словами Виталия Лазаревича Гинзбурга «это уже не физика».

Кстати, сам Эйнштейн считал то, что сейчас считают черными дырами дефектом теории и говорил о необходимости избавить теорию от сингулярности (А. Эйнштейн «Релятивистская теория несимметричного поля» 1955 г. Собрание научных трудов. Т.2. М.; Наука,1966 с. 849).

Последняя редакция 2 года (лет) назад от Валерий Морозов
res
res
2 года (лет) назад
В ответ на:  Валерий Морозов

«Я могу назвать себя прямым продолжателем развития идей Эйнштейна. Мне удалось сделать то, что не удалось Эйнштейну.»
Вы только это рецензентам не говорите. Они и так расстроены …))

Последняя редакция 2 года (лет) назад от res
Валерий Морозов
2 года (лет) назад
В ответ на:  res

Не вижу причин притворятся очередным альтернативщиком, уродующим теорию.

res
res
2 года (лет) назад
В ответ на:  Валерий Морозов

Тогда не удивляйтесь, что рецензенты вас рубят. У них тонкая душевная организация ))

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (5 оценок, среднее: 4,60 из 5)
Загрузка...