Публикуем одну из глав новой книги археолога и популяризатора науки Яны Чехановец, преподавателя Университета Бен-Гуриона в Негеве. Под обложкой хорошо иллюстрированного издания содержатся короткие эссе, посвященные разным аспектам иерусалимской жизни — нынешней и прошлой. В предисловии об этом сказано так: «В авторе этой книги борются житель Старого города и археолог, так что Иерусалимов получается три: один — видимый, в нем мы живем, и еще два невидимых — небесный и тот, что находится под землей. Последний так и просвечивает сквозь средневековые постройки, иногда даже прорывается на поверхность». Фрагмент книги любезно предоставило издательство «Слово»1.
Мы мешаем им жить, они мешают нам работать
Любые раскопки в жилой зоне люди обычно встречают в штыки. Во-первых, грязно, пыль летит, полов не намоешься, как дом ни закупоривай. Во-вторых, шумно. Археологи начинают работать рано, когда нормальные люди еще спят, и как ни стараются не орать по утрам в жилом районе, всё равно от раскопок масса посторонних звуков.
В-третьих, и это главное, обычно людей заставляют принять археологов, совершенно не интересуясь, хотят ли они, чтобы у них под домом кто-то ковырялся в земле. Это своего рода наказание раскопками.
Такое случается, если при ремонте что-то самопально раскопали — в Старом городе это происходит сплошь и рядом. Например, просел у людей пол. Оказывается, под домом находится огромный подвал, надо только расчистить — и дополнительная комната готова. Еще можно в соседнее, давно забытое и замурованное, помещение вход пробить — и тоже живи. Надо только вывезти землю, забившую это прекрасное новое жизненное пространство. В окошко-то ее не выкинешь.
Землю в Старом городе можно вывозить только мешками, на тракторах. Тут-то эти мешки и приметят инспекторы Службы древностей, прогуливающиеся по городу. А если сразу не заметят, то соседи обязательно настучат, позвонят инспектору и доложат: Ахмад, мол, уже пятый трактор с мешками отправляет, проверьте, что там у него делается. Тут-то беднягу Ахмада и прижучат, потому что покусился он не просто на ничейные подвалы, а на государственное достояние. Ведь всякий древний подвал, если он старше 200 лет, даже если до вчерашнего дня мы о нем ничего не знали, воспринимается государством как памятник древности и потому раскапываться может только компетентными органами. И заставляют бедного пойманного с поличным правонарушителя оплачивать штрафные раскопки. Правда, не реальную стоимость работ и обработки материала, а только некую минимальную фиксированную сумму, остальное покроет государство.
Но народ у нас отходчивый и любопытный, так что обычно за пару дней раздражение проходит. У археологов тяжелая работа, а это всегда производит положительное впечатление. Многие горожане, пусть и проштрафившиеся, готовы археологов пожалеть: вроде бы приличные люди, а встают в такую рань, могли бы найти работу почище, в офисе, под кондиционером. А уж если доктор наук или профессор — ну, тут просто невозможно понять, что за юродивые.
Пожалеют, а потом и заинтересуются, что же там в яме происходит. Наблюдать за тем, как другие люди работают, всегда любопытно. Иногда даже завязываются дружеские отношения: печенек принесут, кофе сварят, а то и сами захотят попробовать покопать — можно? Можно, конечно.
В Иерусалиме к этому братанию обязательно прилагаются семейные истории про бабушку, которая нашла под полом кувшинчик, а там были золотые украшения, и про нее даже в газете писали. Буквально на днях мужик рассказывал, что у его дедушки хранятся древние монеты времен Вавилонского пленения (в скобках: 586 год до н. э.), которые семья привезла из Ирака. На осторожное замечание, что во времена Вавилонского пленения монет еще не было, следуют легкое возмущение, недоумение, телефонные звонки старшим родственникам. Ну ладно, пусть не Вавилонского пленения, но тоже очень древние.
Арабский вариант истории всегда будет связан с чудесными обретениями золотых кладов. Обычно фабула разворачивается в городе Хевроне: послушать, так там просто Эльдорадо. Ну или в Иерусалиме, но очень давно: один наш сосед нашел свой первый клад еще мальчиком и с тех пор страшно разбогател, уже сыновьям пять домов построил. А вот еще люди говорят, что клад можно найти по тайным знакам и есть такие мастера, что собирают по знакам эти клады, как грибы…
Спорить с авторитетом золотоносных бабушек или нудно объяснять, что клады искать незаконно, в этот момент не хочется: мы ведь стараемся завязать дружеский разговор. Что-то рассказать, объяснить — прямо на раскопках, ведь на популярные лекции об археологических открытиях эти люди никогда не придут.
Иногда (очень редко) это срабатывает, люди проникаются. Но рассчитывать на это не стоит, нормальный житель Старого города, что еврей, что араб, и завтра, и через год будет тайком выкапывать себе новое жизненное пространство — места мало, какая уж там археология. И стены будет сносить, и полы снимать, безжалостно уничтожая свое собственное прошлое, просто потому, что не до него, — чистая пирамида Маслоу.
Работать археологам в Иерусалиме так же тяжело, как в любом древнем городе, по-прежнему населенном людьми, а не превратившемся в тихие руины. Здесь много таких сложных для работы мест: Дамаск, Бейрут, Тир, Сидон, Яффо, Газа. Всем этим городам примерно по пять тысяч лет, но помирать они не собираются, наоборот, постоянно расширяются. Перед строительством новых жилых кварталов на окраинах исследуются большие территории, а вот в старых центрах городов — самой интересной их части — раскопки ведутся только точечно.
В Иерусалиме вдобавок к плотной жилой застройке и несознательному населению есть и другие дополнительные сложности. Город по-прежнему разделен на еврейскую и арабскую части, и в каждой своя специфика. Палестинцы относятся к археологам особенно настороженно, воспринимая их как часть государственной машины, вроде полиции или налоговой службы, только и стремящейся к тому, чтобы их подавить, унизить и обобрать. Можно отправлять на раскопки в арабской части города арабских археологов, их в Службе древностей немало. Иногда это срабатывает, и контакт устанавливается, а иногда получается с точностью до наоборот: арабского археолога принимают в штыки как коллаборациониста, продавшегося евреям.
В последние годы отношения с палестинским населением еще больше усложнились из-за страшных слухов о том, что археологи стремятся подкопаться под мусульманские святыни.
Древности — это так, для отвода глаз, а главная цель — Аль-Акса. Иногда утром на раскопках появляется группа арабских поденных рабочих, но, увидев далеко на горизонте купол мечети, они просто разворачиваются и уходят: нет, мы не можем здесь копать, нельзя, слишком близко к Аль-Аксе.
С евреями тоже всё не слава богу: значительная часть еврейского населения Иерусалима — это ультраортодоксы, глубоко религиозные люди, испытывающие к археологам глубокое отвращение. Это настоящая война, вполне официально объявленная: пасквили против археологов вообще и против вполне определенных людей и конкретных раскопок веерно расклеиваются по стенам в религиозных районах города. У многих археологов собрана неплохая коллекция таких листовок.
Отдельные сложности возникают с исследованием главных памятников Иерусалима, святых мест. Харам аль-Кудс аш-Шариф, Храмовая гора, вовсе недоступна для раскопок, храм Гроба Господня и другие важные христианские храмы доступны только частично.
К счастью, даже там нужно иногда делать ремонт, прокладывать электрическую проводку и менять полы, так что понемногу церкви исследуются, хотя лакун много. К тому же у двух важных христианских институтов Иерусалима уже сто лет есть свои археологические школы: это доминиканская Ecole Biblique и францисканский Studium Biblicum Franciscanum. Оба института сами исследовали принадлежащие католической церкви участки в Израиле и Иордании, много публикуют и издают научные журналы, с которыми охотно сотрудничают и израильские исследователи. А вот территории, принадлежащие православным церквям, почти совсем не исследовались, если не принимать в расчет любительские раскопки конца XIX века, особенно интересные на участках Русской церкви: на вершине Масличной горы, в Гефсимании и на Александровском подворье возле храма Гроба Господня.
Таким образом, в городе, где за последние 150 лет работали сотни археологических экспедиций, огромные территории недоступны или почти недоступны для исследования: тут и святые места, и кладбища, и земли, принадлежащие церковным структурам или иностранным державам: зарубежным школам, больницам, дипломатическим представительствам. Из-за сложного международного статуса города, из-за того, что до Иерусалима всем есть дело, за любым движением каждого археолога тут следят тысячи глаз. Дорогой юный друг! Задумайся: действительно ли тебе хочется здесь работать?
(3 оценок, среднее: 4,33 из 5)
Загрузка...