Зеленый конь, или Как Авл Геллий всех запутал

В ТрВ-Наука № 350 от 5.04.2022 выходила моя статья «Диагностируем дальтонизм древнеримских поэтов»¹, посвященная латинскому слову caeruleus и его фантомным словарным значениям. Справедливости ради нужно сказать, что традиция переводить caeruleus как «зеленый» не совсем беспочвенна. Дело в том, что у нас всё же есть возможность предоставить слово самим римлянам и узнать у них, что они думали по поводу обозначений зеленого и синего цветов в их родном языке.

Живший во II веке римский эрудит Авл Геллий написал труд под названием «Аттические ночи» — пестрое собрание заметок на разнообразные темы, древнеримский аналог «Записей и выписок» Михаила Леоновича Гаспарова. Одна из этих заметок содержит весьма любопытный диалог о названиях цветов в латыни и греческом, где римский оратор Фронтон говорит философу Фаворину следующее:

Sed ne uiridis quidem color pluribus a uobis uocabulis dicitur, neque non potuit Vergilius colorem equi significare uiridem uolens caerulum magis dicere ecum quam «glaucum», sed maluit uerbo uti notiore Graeco, quam inusitato Latino. Nostris autem ueteribus «caesia» dicta est, quae a Graecis γλαυκῶπις, ut Nigidius ait, «de colore caeli quasi caelia».

(Но и зеленый цвет у вас не называется большим количеством слов, и Вергилий мог, желая обозначить зеленый цвет коня, скорее назвать его caerulus (темно-синий), чем glaucus (серый), но предпочел воспользоваться более известным греческим словом, чем неупотребительным латинским. Но наши древние называли caesia (с серо-голубыми глазами) ту, которую греки [звали] γλαυκω̃πις (светлоокая), как говорит Нигидий, цвета неба (caelum), так сказать, caelia (небесная).) ²

Это место настолько озадачивает, что Алексей Борисович Егоров, автор перевода и комментатор, честно признается:

Перевод названий цветов вызывает недоумение; если имеется в виду масть, то glaucus должно обозначать «серый, с голубоватым оттенком», a caeruleus может обозначать «темный, т. е. гнедой». Есть предположение, что речь в данном случае идет не о масти, а о цвете глаз ³.

Греческое слово γλαυκός (заимствованное в латынь в форме glaucus) означало «серо-голубой» или «светло-голубой», и caeruleus явно его синоним. Мы уже убедились, что caeruleus могло означать «сизый»; это вполне реальная конская масть, которая именуется сивой. (К вопросу о голубых конях мы еще вернемся, когда будем рассматривать историю слова голубой в русском языке.)

Предположение, что речь идет о цвете глаз, не выдерживает критики. Переводчик установил, что Фронтон цитирует «Георгики» Вергилия (III, 83–85). Но это место не дает оснований для такого прочтения:

…honesti

spadices glaucique, color deterrimus albis

et gilvo.

В переводе Сергея Васильевича Шервинского:

…Всех благородней

Серая масть иль гнедая; никто не отдаст предпочтенья

Белой иль сивой.

К сожалению, в переводе неточность: в оригинале стоит не «сивый» цвет, а gilvus, «бледно-желтый», т. е. применительно к лошадям — «соловый». Едва ли можно сомневаться, что Вергилий говорит именно о цвете шерсти, а не глаз.

Но при чем тут зеленый? Недоумение усугубляется тем, что словари не дают для слова viridis никаких цветовых значений, кроме «зеленого» (единственное альтернативное значение — «свежий, бодрый» — заведомо не подходит).

Вероятно, для Авла Геллия понятия glaucus и caeruleus каким-то образом входили в понятие viridis. Но каким именно? Обратимся к предшествующей части разговора, где обсуждаются оттенки красного и желтого:

…ведь fulvus (красно-желтый, рыжий), и flavus (золотистый), и rubidus (багровый), и poeniceus (пурпурный), и rutilus (изжелта-красный), и luteus (шафранный), и spadix (красно-бурый, каштановый) суть названия красного цвета, либо усиливающие его, словно бы воспламеняя, либо смешивающие с зеленым цветом, либо затемняющие черным, либо освещающие белым с зеленоватым отливом <…> Fulvus же, как кажется, — [цвет], смешанный из красного и зеленого, в одних [случаях] — более зеленый, в других — более красный. Так, поэт, весьма тщательный в [выборе] слов, называет fulvus орла и яшму, fulvi — шапки, fulvum — золото, fulva — песок, fulvus — льва; так Энний в «Анналах» сказал аеrе fulva (желто-красным воздухом). Flavus, наоборот, представляется образованным из зеленого, красного и белого… ⁴

У современного читателя это рассуждение просто выносит мозг. Оттенки желтого (flavus, luteus) Фронтон относит к «названиям красного цвета», при этом тут же указывая, что желтый получается путем смешения красного с зеленым. Второе вовсе не так очевидно, как кажется. В цветовой модели RGB желтый действительно получают при смешении красного и зеленого света. Я сама в детстве развлекалась, проецируя на потолок разноцветные зайчики от окрашенных кремниевых пластин и получая желтый при совмещении красного и зеленого. Однако у римлян не было такой возможности. А при смешении реальных красителей красный и зеленый не дают желтого — получается лишь коричневый.

По-видимому, нам следует вначале разобраться в античной теории цвета, которая могла не совпадать с практикой приготовления красок. Лучше всего сохранились до наших дней воззрения на этот предмет Аристотеля, которые он изложил в трактате «О чувственном восприятии»:

И подобно тому как цвета возникают из смешения черного (μέλανος) и белого (λευκοῦ), так же и соки <из смешения> сладкого и горького <…> Ибо практически одно и то же суть виды соков и виды цветов. Ведь их существует семь видов, если считать, что вполне разумно, что серый (φαιόν) это в некотором роде черный. Итак, осталось <сказать>, что желтый (ξανθὸν) относится к белому, как маслянистое к сладкому, а пурпурный (φοινικοῦν), алый (ἁλουργὸν), зеленый (πράσινον) и темно-синий (κυανοῦν) <лежат> между белым и черным, а остальные смешаны из них⁵.

Как мы видим, Аристотель выделял три уровня цвета: 1) собственно базовые цвета — черный и белый; 2) пять цветов, образующихся от смешения белого и черного (хотя положение желтого остается неясным, так как Аристотель не удосужился уточнить, каково отношение маслянистого к сладкому); 3) все остальные, образующиеся из смешения цветов второго уровня.

Конечно, с точки зрения как современной оптики, так и практического знания всех, кому когда-нибудь доводилось смешивать краски, теория Аристотеля звучит довольно комично. В действительности никакая пропорция черного и белого не даст красного или зеленого. Однако в этой теории любопытно то, что античная мысль пытается выделить базовые цвета и свести к ним цветовое многообразие окружающего мира.

Аристотелевская теория цвета, однако, не подходит к рассуждениям Фронтона из «Аттических ночей»: для Авла Геллия синий не является базовым цветом, а красный, зеленый и белый, по-видимому, равнозначны по статусу — они все базовые. Есть ли какие-нибудь альтернативы?

Существовала еще как минимум одна традиция выделения базовых цветов, связанная с именем философа Демокрита. Труды Демокрита до наших дней не сохранились. Однако со слов Теофраста, ученика Аристотеля, известно, что Демокрит выделял четыре базовых цвета — красный, зеленый (χλωρόν), белый и черный⁶. Работы Демокрита должны были быть известны Авлу Геллию, так как столетием раньше собрание сочинений Демокрита выпустил римский астролог и музыковед Трасилл, придворный ученый императора Тиберия. Если мы предположим, что Фронтон следует именно Демокритовой теории цвета, то всё становится на свои места:

…суть названия красного цвета, либо усиливающие его, словно бы воспламеняя, либо смешивающие с зеленым цветом, либо затемняющие черным, либо освещающие белым с зеленоватым отливом…

Если все теплые цвета, по его мнению, являются разновидностями красного цвета, к которым примешан в разных пропорциях зеленый, черный либо белый, то логично предположить, что холодные цвета (glaucus, caeruleus) в рамках этой теории — разновидности зеленого цвета с добавлениями черного или белого. И у нас есть подтверждение этому.

Поздний комментатор Вергилия, Мавр Сервий Гонорат (рубеж IV–V веков н. э.), оставил удивительное примечание к строке 198 из VII книги «Энеиды»:

VADA CAERULA: caerulum est viride cum nigro, ut est mare ⁷.
(МОРЯ СИНИЕ: синий есть зеленый с черным, каково море.)

С точки зрения современного здравого смысла зеленый плюс черный дает темно-зеленый. Однако здравый смысл не всегда приложим к античной учености. Иногда для того, чтобы понять утверждение классика, необходимо знать контекст философской традиции, иначе мы рискуем попасть впросак.

При этом философская традиция, как уже говорилось, не обязана совпадать с ремесленной практикой. Плиний Старший и Витрувий, писавшие о реальных красителях, всюду четко различают зеленый и синий и нигде не предлагают смешивать зеленый с черным или белым для получения синего (поскольку его и нельзя получить таким способом).

В нашей современной культуре тоже всё не так просто. В телевизионной и компьютерной областях у нас принята система базовых цветов RGB, однако в живописи базовыми цветами считаются красный, синий и желтый. Если же речь идет о цветном принтере, то базовыми цветами оказываются черный, голубой, желтый и малиновый. В оптической теории мы выделяем семь базовых цветов солнечного спектра, но это условность — прихоть Исаака Ньютона, которому захотелось соотнести семь цветов спектра с семью нотами музыки. Поначалу Ньютон разделил спектр на пять цветов и только потом добавил еще два ⁸.

Можно себе представить, к каким выводам насчет нашей способности различать цвета и точно их называть придут наши далекие потомки через пару тысячелетий, если будут пытаться свести всё это в одну систему!

Мария Елифёрова, канд. филол. наук

¹ trv-science.ru/2022/04/daltonizm-drevnerimskix-poetov

² Авл Геллий. Аттические ночи. II, 26 / Пер. с лат. А. Б. Егорова. — СПб.: Гуманитарная академия, 2007. С. 155.

³ Там же. Прим. 235.

⁴ Там же. С. 153–154.

⁵ Аристотель. О чувственном восприятии, IV // Аристотель. Протрептик. О чувственном восприятии. О памяти. / Пер. на рус. Е. В. Алымовой. — СПб.: Изд-во
С.-Петерб. ун-та, 2004. С. 116–117.

⁶ Ierodiakonou K. Empedocles on colour and colour vision // Oxford studies in ancient philosophy. 2005. Vol. 29, № 1. P. 11.

⁷ Maurus Servius Honoratus. In Vergilii carmina comentarii. Servii Grammatici qui feruntur in Vergilii carmina commentarii; recensuerunt Georgius Thilo et Hermannus Hagen. Georgius Thilo. Leipzig. B. G. Teubner. 1881. clck.ru/38T5sJ

⁸ Topper D. Newton on the number of colours in the spectrum // Studies in History and Philosophy of Science Part A. 1990 Jun 1. Vol. 21, №2. Pp. 269–279.