(комментарий к статье профессора Валерия Долгополова)
В статье нашего уважаемого коллеги, профессора Валерия Долгополова («ФН и графен» — ТрВ-Наука, №88, 27.09.2011 г.), есть немало утверждений, с которыми мы совершенно согласны. Но есть и ряд других, с коими невозможно не поспорить (их доля возрастает к концу текста В.Д.).
Да, популяризация науки необходима, и мы сами, как и большинство коллег, занимаемся ею недостаточно. Да, манера подачи новостей «про науку» журналистами часто совершенно безобразна (лучше бы молчали, чем так писать). Переупрощение, о коем написал В.Д., — это, безусловно, грех, но еще и не самый страшный, какой тут встречается. Однако у популяризации бывают заметно разные жанры: для «широкой публики», для занятых собственно наукой и для молодежи (старшеклассники, студенты младших курсов), выбирающей для себя занятие. Этот третий вид популяризации, на наш взгляд, — самый важный, необходимый для воспроизводства научной среды. В отличие от первого, он имеет шансы на успех, поскольку «целевой группе» пока еще многое интересно, им хочется думать головой, а «широкой публике» ничего по сути не интересно, ей бы развлекаться. Именно популяризация для молодежи связана с совершенно правильным положением В.Д., которое можно кратко выразить так: если учебников самим не писать, то вскоре и прочесть не сможем. Это созвучно наблюдению Иосифа Бродского: «в настоящей трагедии гибнет не герой — гибнет хор». В нашем случае — исчезают уже не писатели новых формул, но даже их читатели. Страна к этому близка.
Наши с В.Д. раcхождения касаются как причин сложности популяризации, так и ее задач.
Действительно, современная наука часто требует «экстремальных» по сравнению с повседневным опытом условий. Но вовсе не всегда эти условия требуют каких-то аномальных финансовых вложений, что и показывает пример графена. Конечно, чтобы что-то на самом деле понять про свойства чешуек углерода, нужно было иметь хорошее оборудование современной физической лаборатории и уметь им пользоваться (сочетание этих двух обстоятельств — ред -кость в нынешней России). Но ничего «сверхъестественного» не требуется. Взрывное развитие исследований графена потому и произошло, что для очень многих лабораторий в мире оказалось доступно делать нечто новое (по объекту) и весьма красивое при помощи уже имевшейся техники и методов исследований. Исследования графена на страницах ТрВ-Наука уже комментировал Михаил Кацнельсон («Самый маленький в мире транзистор» — ТрВ-Наука, № 2, 29.04.2008 г. [1]), и эта тема наверняка могла бы быть продолжена другими авторами. Не важно, каковы доли теоретических и экспериментальных публикаций по графену, важно, что труды лауреатов инициировали «новое направление исследований», что создало массу рабочих мест для ученых. Любая премия, хоть бы и Нобелевская, — это инструмент социума, а не Истины.
Сложность популяризации графена в том, что рассказ о его удивительных физических свойствах требует обращения к целой ветви хорошо развитой науки, которую ранее не популяризировали из-за отсутствия броского повода и прямолинейной «наглядности». Нельзя объяснить человеку, вполне незнакомому с обычной физикой электронов в металлах и полупроводниках, что такого особенного нашли в графене. Также точно в рамках развлекательного текста нельзя объяснить основные положения этой области физики, развивавшейся более 50 лет (и не вошедшей не только в школьные, но и в стандартные университетские учебники). В популярном тексте можно лишь дать общие ориентиры типа «почему это кому-то интересно» и «где про это читать». Эти ориентиры — для упорных молодых людей, интересующихся физикой, или для специалистов в смежных областях науки, но вряд ли для «широкой публики». Проблема здесь, как и во многих подобных случаях, в чрезвычайно разветвленной структуре современной науки, подобной старому ветвистому дереву. Общая грамотность не может предполагать знакомства с более чем двумя-тремя нижними «ярусами» этого дерева, а их выросло уже куда больше.
К концу текста В.Д. мы приходим в недоумение. «Необходима терпеливая и постоянная разъяснительная работа среди руководителей государства». Среди кого работу вести? Среди тех, кто нам внятно и с явным удовольствием объясняет, до какой степени они плевать на всех нас хотят, нынче плюют и далее так же будут? «Эту работу нельзя переложить на обычных научных работников». Эта фраза кому адресована — президенту РАН, министру образования, Ковальчуку с Петриком? Как сказано у Булгакова, «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали…. над вами потешаться будут».
Не требуется открытия графена, чтобы понять реальность: у нас нет государства и долго не будет. Тому, что его имитирует, наука не нужна. Почти нет шансов удержать науку в стране. Если такие шансы вообще остались, то они связаны только с самоорганизацией людей и их коллективов. Оставшиеся немногочисленные силы, способные к самоорганизации, — это не только работающие в науке на вполне достойном уровне, «невзирая на». Это еще и люди, которые ощущают (возможно, не всегда ясно понимая) ценность науки, и такие в стране пока имеются среди инженеров, технологов, бизнесменов. Но остается вопрос: как они могут найти друг друга и сорганизоваться для дела?
Именно в этом контексте мы считаем необходимой настоящую популяризацию науки среди широкой публики, с честным объяснением того, зачем на самом деле нужна наука в современном обществе. Самые современные открытия на переднем крае фундаментальной науки настолько далеки от понимания большинства граждан, что ни объяснить их смысл, ни убедить в их важности просто невозможно. Можно и нужно объяснять другое: без странных людей, которые занимаются этими загадочными для рядового гражданина вещами, не сможет развиваться ни одна современная технология. Не потому, что не хватит научных достижений (их еще надолго хватит), а потому, что использовать эти достижения никто не сможет.
Без этих же странных людей, занимающихся большую часть рабочего времени непонятно чем, некому будет хорошо учить студентов, которые впоследствии должны стать инженерами и технологами высокой квалификации. Это обстоятельство отлично понимают в США — поэтому там есть MIT и Caltech (с высочайшими требованиями к научному уровню преподающих там профессоров), но отнюдь не понимают текущие российские начальники (60 лет назад в СССР кое-кто понимал — поэтому возник МФТИ).
Кроме того, без этих людей невозможно провести реальную научно-техническую экспертизу. Опять пример из опыта США: чистый физик-теоретик Ричард Фейнман, никогда не занимавшийся ракетной техникой, был привлечен к анализу причин катастрофы шаттла «Челленджер». Именно его отдельный доклад был единственным, не принимавшем во внимание интересы бюрократии НАСА и другие «привходящие обстоятельства». Его интересовала суть дела, и только она. Доклад содержал массу очень конкретных технических подробностей. Заключительная фраза доклада Фейнмана достойна быть выбитой в камне крупным шрифтом: «для успешного развития технологий реальности следует отдавать приоритет перед PR, ибо Природу не обманешь». Чтобы сформулировать такое (а главное — этому подходу следовать), необходим долгий и успешный опыт работы именно в интересах выяснения свойств Природы, а не пожеланий начальства или даже запросов рынка. Вот именно для этого нужны обществу «чистые ученые». Были такие примеры и в России, достаточно назвать Андрея Сахарова.
Странных людей не должно быть особенно много. Однако вряд ли кто-то может сказать, сколько именно их требуется для того, чтобы рост дерева продолжался, чтобы не зачахли его ветви. В принципе у научного сообщества есть механизм регулирования своей реальной численности — в него входят не те, у кого в трудовой книжке зафиксирован научный стаж, а те, кто публикует содержательные статьи, интересные другим специалистам независимо от их места работы и проживания. Такой механизм легко испортить волевым усилием чиновников, сводящих его действие к «формальным показателям»,— на самом деле механизм работает на основе разнообразных экспертных оценок, которые тоже могут быть предметом популяризации.
В России есть научные группы, которые сочетают фундаментальные исследования и разработки. Вероятно, популяризация «от разработок» может быть более наглядной, и разумные примеры нам приходилось видеть даже на ТВ. Важнейшая задача такой популяризации — показать, от каких фундаментальных корней эти наглядные результаты растут, какую роль играют в общей структуре науки специалисты, чья непосредственная деятельность не может быстро привести к прикладным достижениям. Это, конечно, задача не для журналистов, а именно для всех нас, «обычных научных работников».
Михаил Фейгельман и Галина Цирлина
1 www.scientific.ru/trv/2008/002/katznelson_graphene.html
Загрузка...
“По словам некоторых писателей, их единственная обязанность – поддерживать неугасимый огонь, который по приказанию царя Нумы чтут как начало всего сущего. Ничто в природе не обладает большей способностью к движению. Бытие есть движение или сопряжено с движением. Все остальные частицы материи, раз они лишены теплоты, лежат без движения, имеют сходство с трупом и ждут силы огня, как бы своей души. Когда огонь коснётся их, они начинают, неизвестно почему, двигаться и получают возможность чувствовать. Человек умный и вследствие своей мудрости имевший , говорят, духовное общение с нимфами, Нума сделал сделал на этом основании огонь предметом культа и приказал поддерживать его неугасаемым, как символ вечной силы, управляющей Вселенною” (Плутарх “Избранные жизнеописания. Фемистокл и Камилл” М.,изд”Правда” 1987, стр.261). Огонь содержит дух. Дух как предмет – хорошо сказано о происхождении догмата и религии. Содержащее дух имеет способность чувствовать, ибо живое. Живое из неживого – просто глупость. В сем незначительном по объёму отрывке несколько образовательных и научных тем, которые в современной науке отсутствуют. Во времена Плутарха, Вергилия и Платона можно ещё было получить образование, содержащее достоверную информацию. Плутарх и Вергилий – талантливые и высокообразованные авторы, это у них общее. Различаются они тем, что Вергилий события и историю нашей цивилизации мифизировал, а Плутарх, зная о сем, сей мифизиции в своих сочинениях определил место. Ещё пример из истории нашей цивилизации. До сих пор сохранилась некая традиция, при написании слов выбрасывать из них гласные буквы. Слово богородица на иконах пишется – бцы. По Вергилию (“Энеида”), богом троянцев был Нептун. Сие имя напишем без гласных: Н-П-Т-Н. Сии буквы незамысловато складываются в понятие – не потонувшие. Этруски и троянцы – потомки атлантов, такое исследование провёл Фрэнк Джозеф (“Гибель Атлантиды”). Богиня Юнона имела идеологию уничтожения информации о цивилизации, а её муж, бог Юпитер создавал ритуалы. Такое происхождение имеет материализм. Количество религии за последние четыре тысячи лет значительно увеличилось. Знал ли… Подробнее »
не мучайтесь вы рассуждениями-живое не живое. вам дано движение,и если вы сумеете сотворить форму из него со всеми его взаимодействующими эволюционными показателями-рождение в пространственных асимметрии,дальнейшего роста и распада,и так далее. у вас отпадёт необходимость, так много писать,но появиться определенная трудность, это по соответствию к новому и осилите ли вы это новое,поменяв научные стереотипы. так что это довольно сложно,да и соответствует опять же это общественной экономическому обустройству.