Глава Совета по науке при Минобрнауки, проректор МГУ, академик РАН Алексей Хохлов ответил на вопросы ученых, поступившие в редакцию ТрВ-Наука после публикации предложений по финансированию науки в «Газете.ру» [1].
— В чем суть Ваших предложений?
— Она выражена в заголовке заметки: «По головам или по результатам?». То есть мы предлагаем, чтобы размер субсидии, которую государство выделяет тому или иному научному учреждению, зависел не от численности работников этого учреждения, а от качества и результативности научной работы. Причем в размере субсидии надо выделить часть, связанную с адресной поддержкой ведущих ученых и ведущих лабораторий. Статус ведущего ученого или ведущей лаборатории может быть получен в ходе открытого конкурса.
— Как возникли эти предложения?
— Прежде всего, я хотел бы подчеркнуть, что работа над методическими рекомендациями по распределению субсидий в рамках государственного задания между научными учреждениями проводилась Департаментом науки и технологий Минобрнауки в тесном взаимодействии с Советом по науке. В этом принципиальное отличие от «Модели института РАН», разработанной Советом годом раньше — та разработка шла в чисто инициативном порядке, и Минобрнауки впоследствии согласилось с нашими основными положениями.
Второй момент, который важно понимать: уже на начальном этапе членами Совета был поставлен вопрос — насколько обязательными будут разработанные Минобрнауки методические рекомендации для научных учреждений, не подведомственных министерству. Вышедшее недавно Постановление Правительства РФ № 1054 от 15 октября дало утвердительный ответ на этот вопрос.
С учетом этого на заседании Совета по науке 22 октября было принято решение обнародовать в СМИ основные контуры наших предложений, что я и сделал в заметке в «Газете.ру» [1], которую мы сейчас обсуждаем.
— Проводили ли Вы и Ваши коллеги по Совету по науке расчеты: как скажутся ваши предложения в реальной жизни? Если да, то можете привести примеры?
— Методические рекомендации еще не обнародованы Минобрнауки. Это произойдет через несколько недель, и тогда документ будет представлен на общественное обсуждение. Поэтому, наверное, корректно будет обсуждать точные данные расчетов после этого.
Сейчас я могу сказать, что текущая ситуация в большинстве научных учреждений такова, что подавляющая часть субсидий в рамках государственного задания тратится на выплату заработной платы сотрудникам. Все иные платежи (оплата коммунальных услуг, ремонт, закупка оборудования и расходных материалов) осуществляются либо за счет грантов и контрактов, либо за счет накладных расходов по этим грантам и контрактам.
В принципе, уже сейчас субсидию, которая выделяется государством научному учреждению для выполнения научной работы в определенной области, можно тратить так, как мы предлагаем. То есть поставить заработную плату в зависимость от качества работы ведущих ученых и ведущих лабораторий. Но этого не происходит по понятным причинам — руководители не хотят лишней головной боли. Обязательные для исполнения методические рекомендации призваны постепенно изменить эту ситуацию.
— Предложенная вами система проходила пилотное тестирование?
— Минобрнауки уже ввело систему, построенную на сходных принципах, в подведомственных им вузах с начала этого года [2]. Эта инициатива была одобрена и в заявлении Совета по науке [3], и в предшествующем ему заявлении Общества научных работников [4]. Некоторые итоги проведенного конкурса мы подвели на заседании 27 февраля 2014 года [5].
Кроме того, образовательная субсидия вузам (в том числе МГУ), которая выделяется государством на обучение студентов, уже пару лет строится на аналогичных приципах. Но у некоторых сотрудников институтов ФАНО сразу же появляется скука в глазах, когда речь идет о чем-то происходящем вне ФАНО…
Когда методические рекомендации будут утверждены, то они будут обязательны для исполнения всеми учреждениями, проводящими научные исследования, в том числе это касается институтов ФАНО, МГУ, других вузов, НИЦ (типа Курчатовского института), государственных научных центров и т.д.
— Обсуждались ли ваши предложения публично?
— Как я уже сказал выше, после того как проект методических рекомендаций будет готов, он будет представлен для общественного обсуждения.
— Предполагается ли оценивание ученых и коллективов осуществлять на основании исключительно формальных критериев, например библиометрических, или предполагается экспертная процедура? Если будут использоваться только формальные критерии, то как планируется осуществлять выравнивание шкалы?1 Если предполагается и экспертная процедура, то как предполагается формировать экспертный корпус для конкурсов такого масштаба? Как производить выравнивание качества экспертизы в масштабах страны?2
— Методические рекомендации предоставляют очень много степеней свободы федеральным органам исполнительной власти (ФОИВам), в ведении которых находятся научные учреждения. В частности, вопросы проведения конкурсов на статус ведущего ученого и ведущей лаборатории в основном остаются в ведении ФОИВов. Методические рекомендации содержат лишь требование открытости всех конкурсов.
С другой стороны, мое мнение по поднятым вопросам не является секретом, я об этом писал: (а) проблема выравнивания шкалы библиометрических показателей для разных областей науки может быть легко решена; (б) для непредвзятой экспертизы, свободной от конфликта интересов, надо шире привлекать зарубежных ученых в качестве экспертов.
— Предполагается ли сделать соответствующие статусы ученых и лабораторий пожизненными, или их нужно будет подтверждать? Если да, то на конкурсной основе? Как же тогда быть со стабильностью жизненных траекторий?
— Методические рекомендации предполагают, что выполнение работы ведущего ученого контролируется в рамках проведения аттестации научных работников в соответствии с Трудовым кодексом. Иначе говоря, после получения статуса его нужно будет подтверждать (т.е. нужно будет продолжать показывать высокую результативность в науке), но не на конкурсной основе. На мой взгляд, это не противоречит стабильности жизненных траекторий. Ведь она должна быть для талантливых ученых, а не для «отдыхающих в науке».
— Реализация ваших предложений приведет к тому, что наука будет финансироваться не по сплошному фронту направлений, а лишь по наиболее сильным. Считаете ли вы это нормальным?
— Утверждение неверно. Именно сейчас никакого «сплошного фронта» российской науки не существует. Целые направления, которые появились в мировой науке за последние 30 лет, у нас отсутствуют. С другой стороны, гипертрофированнное внимание уделяется областям, которые были популярны 50–60 лет назад. Если открытые конкурсы будут специально объявляться по новым научным направлениям, то на эти позиции ведущих ученых можно будет привлечь специалистов из-за рубежа, прежде всего наших соотечественников.
— Реализация ваших предложений приведет к сокращению числа научных работников в реформируемых институтах. Сохранится ли в стране тот «научный бульон», в котором развивается нормальная наука? Осознает ли Совет по науке, что помимо продукции научных статей у науки как социального института имеются и другие функции? Проводилось ли прогнозирование последствий резкого уменьшения числа исследователей в обществе?3
— Мне уже приходилось объяснять разницу между «научным бульоном» и «прокисшими щами». Поэтому я не согласен, что количество действующих ученых при проведении реформ уменьшится. Напротив, оно увеличится. Ведь ведущие ученые будут привлекать всё больше молодых сотрудников в свои лаборатории — как за счет статуса ведущих лабораторий, так и на те гранты, которые эти ученые выиграют. Уменьшится количество «отдыхающих в науке», но, какие бы функции у науки как у социального института ни были, функции собеса к таковым не относятся.
Конечно, у науки есть и другие функции. В частности, ученые обязаны передавать свои знания новым поколениям. Лучшее место для этого — университеты и другие вузы. Похоже, что как раз сейчас наши власти начинают осознавать масштаб проблем, которые стоят перед инженерным образованием в России. Казалось бы, не получается у кого-то в науке — пусть он идет работать преподавателем в технический вуз. Но похоже, что для некоторых наших коллег это хуже каторги. Ведь надо подготовить лекционный курс, регулярно читать его в течение семестра, вести семинарские задания, общаться со студентами, принимать экзамены и зачеты и т.д. Куда как приятнее приходить на работу пить чай и рассуждать о том, что «реформы погубят науку».
Есть функция экспертизы научно-технических проектов и программ, по новому закону эта функция находится в ведении РАН. Но, опять-таки, подобную экспертизу должны проводить ведущие ученые.
— В некоторых институтах есть уникальные экспериментальные установки, которые обслуживаются квалифицированными инженерами. В случае реализации Ваших предложений хватит ли денег в общей части госзадания для полноценной оплаты труда этих инженеров и поддержания установок?
— Да, хватит. Ведь предполагается, что и общая часть будет рассчитываться не по головам, а с учетом результативности института и его потенциала (который, в частности, выражается в наличии уникальных установок). Разумеется, если установка действительно уникальная, то все расходы по ее эксплуатации, а также средства на выплату достойных зарплат обслуживающим ее инженерам должны быть включены отдельной строкой в общую часть госзадания.
— Как видит Совет свою ответственность за реализацию столь радикальных и при этом отнюдь не бесспорных предложений? Готовы в случае неудачи «съесть шляпы»?
— Во-первых, ничего радикального в наших предложениях нет. Нельзя же считать радикальным банальное утверждение, что государство должно больше ценить тех ученых, которые более состоятельны в науке. Кроме того, методические рекомендации задают только рамочные условия; очень многое остается на усмотрение ФОИВов, в ведении которых находятся научные учреждения. Относительно небесспорности наших предложений можно заметить, что предлагаемая нами система принята в той или иной форме во всех развитых в научном отношении странах. Мне кажется, что, прежде чем навешивать ярлыки «радикальности» и «небесспорности», а тем более вопрошать о «поедании шляп», надо вначале ознакомиться с самим документом, по которому к тому же еще предстоит общественное обсуждение. Но я хотел бы предупредить, что он написан на «минфиновском» языке, к которому не все ученые привыкли, поэтому мы и решили предварительно анонсировать основные принципы методических рекомендаций в заметке, написанной с использованием более понятных терминов.
— Правильно ли трактовать Ваши слова в «Газете.ру» так, что «ощущение надежности жизненной траектории» должно стать привилегией ограниченного числа молодых ученых, у которых «получается» работать в науке на мировом уровне? Это и есть победа в борьбе с «уравниловкой»?4
— Неправильно. Предлагается присваивать статус ведущего исследователя независимо от возраста. С другой стороны, в некоторых случаях целесообразно объявлять конкурс с ограничениями по возрасту для претендентов. На мой взгляд, ощущение надежности жизненной траектории ученого должно быть привилегией хорошего ученого, а не «отдыхающего в науке».
— Спасибо за интервью!
Вопросы задавали
академик РАН Валерий Рубаков (Институт ядерных исследований РАН),
канд. ист. наук Елена Ляпустина (Институт всеобщей истории РАН),
канд. биол. наук Андрей Летаров (Институт микробиологии РАН).
Подготовила Наталья Демина, корреспондент ТрВ-Наука
1. gazeta.ru/science/2014/10/28_a_6278633.shtml
2. http://госзадание.рф/dFiles/p-25-12-2013.pdf
3. http://sovet-po-nauke.ru/info/19012014-declaration
4. http://onr-russia.ru/sites/default/files/field/files/onr_goszakaz_vuzy_180114.pdf
5. http://sovet-po-nauke.ru/info/27022014-press-release
1 Биолог Андрей Летаров: «На взгляд некоторых экспертов, такое выравнивание необходимо ввиду того, что конкретные значения библиометрических, равно как и некоторых других формальных показателей, характерные для определенного уровня квалификации и результативности исследователя, могут различаться в разы не только между крупными областями науки (например, биохимии и паразитологии), но и между различными тематическими разделами одной и той же области».
2 Биолог Андрей Летаров: «Ведь даже в недавнем конкурсе РНФ, который имел куда более скромный размах, имелись большие проблемы, в том числе огромное количество некачественных рецензий (как по проигравшим, так и по победившим проектам)».
3 В более детальной форме вопрос Андрея Летарова звучит так: «Реализация такого подхода при неизменном объеме бюджетного финансирования приведет к уменьшению количества действующих ученых в несколько раз, при этом уровень их финансирования не станет конкурентоспособным (слишком большой разрыв с ведущими державами: например, бюджетная зарплата ст. науч. сотр. в академическом институте около €400, в не самой богатой из европейских стран Франции — около €3,0–3,5 тыс., то есть различие примерно в 8 раз, а мы еще не считали материалы и прочие расходы). За счет чего тогда предполагается компенсировать научную продукцию исчезнувших подразделений?»
4 Дополнение к вопросу от историка Елены Ляпустиной: «Никто не спорит, что высокие зарплаты и возможность организовать собственную лабораторию (и развивать свое направление в науке) должны завоевываться в конкурентной борьбе и быть вожделенным призом, получаемым по заслугам. Насчет достойного обеспечения в старости вопрос «неравенства» уже не столь очевиден. Но вот почему «ощущение надежности жизненной траектории», предполагающей возможность хотя бы выживать, занимаясь своим делом на регулярной основе, планируя свои исследования, не должно быть необходимым условием работы большинства ученых (разумеется, при прохождении ими регулярной аттестации и подтверждении своей квалификации и продуктивности)? И почему, уж если ставить на конкуренцию и срочные контракты, выводить из нее «хорошо работающих ученых» в категорию «федеральных профессоров» и т.п., гарантируя им гарантированные постоянные позиции? По-моему, «ощущение надежности жизненной траектории» не может быть привилегией. Просто траектории могут быть разными, и у каждого должен быть выбор между ними — в зависимости от способностей, амбиций и многого другого. Тем более что в науке есть разные роли, функции, позиции, и для каждой из них может существовать «надежная жизненная траектория», а не только выбор «или всё, или ничего» — или ты магнат на постоянной позиции, или поденщик, заведомо не имеющий никаких стабильных перспектив».
Загрузка...
Соображение, что финансирование должно быть связано с наличием и уровнем результатов, является вполне естественным. Однако, недоумение вызывает идея Совета по науке, что эта связь должна носить резко пороговый характер – попал в число ведущих учёных, получишь весьма привлекательную зарплату, опубликовал на одну статью меньше – твоя зарплата второсортного научного сотрудника будет меньше в несколько раз. Вполне естественно, что число привилегированных позиций окажется весьма-весьма ограниченным и в результате из граждан примерно одного и того же уровня часть попадёт в число первосортных, а часть нет – мест не хватит.
Если бы существовал точный количественный способ измерить значимость полученных каждым результатов, то вполне логично было бы сделать размер материального поощрения монотонно зависящим от этого показателя без каких-либо скачков. Однако понятно, что любые подходы (как экспертные, так и наукометрические) позволяют дать лишь ориентировочную оценку научных успехов каждого конкретного сотрудника (с неизвестной погрешностью). Наличие этой неопределённости дополнительно усугубляет несправедливость предлагаемого Советом по науке способа материального стимулирования, предусматривающего наличие резкого скачка в оплате при пересечении некоторой условной черты.
Я понимаю, что для членов Совета, которые заведомо окажутся над чертой, предлагаемая система является наиболее выгодной (тем более выгодной, чем больше будет отношение зарплат у граждан над и под чертой). Но мне кажется, что это не должно быть основным мотивом при выборе механизма материального стимулирования.
Эх, гладко было на бумаге… У нас такие методические рекомендации превращаются в догмы, на основе которых формируются сначала качественные, а затем количественные критерии оценки эффективности научной деятельности. Двадцатилетний опыт финансирования и оценки деятельности РФФИ показывает, что по отношению к уравниловке советского типа, основанной на штатной численности, лимитах и фондах, грантовое конкурсное распределение более эффективно. Но, будучи честными до конца, нельзя ни признать, что такая система способствует сколачиванию коалиций, групповщине, взаимному положительному рецензированию “своих” и отсечению “чужих” проектов. Это в области инициативных проектов, где может быть обеспечена относительная прозрачность процедуры. Все совершенно по-иному в областях ведущих научных школ, а тем более ориентированных исследований. Вот уж где эти пороки встают во весь рост. Если сверху из мнинаукообразия или ФАНО будут спускаться директивы, приводящие к подобному, то такая реформа за исключением весьма тонкой прослойки прикормленных вызовет массовое отторжение.
Кстати, какое место в данной концепции должны занимать отечественные научные журналы с импакт-факторами от 0,3 до 0,8? Ведь рано или поздно от качественных критериев эффективности перейдут к количественным. Такая попытка уже была с ПРНД. В этом случае публикация на английском в журнале с импактом хотя бы 1,5 (согласитесь, что по мировым меркам не бог весть что) начисто исключает практически все отечественные издания. В этом материале (поскольку концепция не опубликована) данная тема вообще не упоминается. А это ведь одно из ключевых звеньев реформы.
“Кстати, какое место в данной концепции должны занимать отечественные научные журналы с импакт-факторами от 0,3 до 0,8?”
А в чём проблема? Отечественным журналам просто нужно лучше работать, выходить на мировой уровень и зарабатывать себе аудиторию и импакты, тогда и публиковаться в них будет хоть какой-то смысл.
А как журналы могут заработать себе аудиторию и импакты, если смысл публиковаться в них появится лишь после того, как эти импакты сильно вырастут? Особенно если МОН и ФАНО будут всё более жёстко требовать, что бы все публиковались в журналах с более высоким импакт-фактором, чем у отечественных.
Одну лазейку они уже нашли:
http://trv-science.ru/2014/11/04/zayavlenie-soveta-obshhestva-nauchnykh-rabotnikov-onr/
А по-хорошему, им ещё нужно резко сокращать время публикации и бюрократические заморочки, вводить международное рецензирование, поднимать его качество и уровень, жестче отбраковывать мусор. Тогда, глядишь, лет через несколько, в них не только российские, но и зарубежные ученые захотят публиковаться. В большинстве немецких журналов, например, ученые со всего мира публикуются.
по моей специальности (палеонтология и стратиграфия) у большинства немецких международных журналов – раз у о них речь – IF меньше 1,5
Да и вообще если посмотреть IF по направлению geoscience – там примерно у 3/5 журналов импакт меньше 1,5: http://epsc.wustl.edu/~dreyer/geoscience%20journal%20impact%20factors.pdf
значит ли это, что статьи из этих журналов плохие? всё же не журнал красит статью, а статья – журнал
Вопрос не в абсолютных величинах импактов. И не в том, кто кого красит. А в том, кто это читает. И кто этому доверяет. Для меня писать в русский журнал означает отрезать 95% потенциальных читателей. Мне оно надо?
а где тут написано про “русский журнал”? речь о международных журналах, вполне себе известных, рецензируемых – но с импактом менее заявленных 1,5
а “потенциальная читаемость” связана в значительной мере с доступностью в инете электронной версии публикации, а не с наличием / размером IF: например, статьи из включенного в WoS издания с полуторавековой историей Palaeontographica менее известны и доступны (из-за консерватизма издателя в электронном виде работы, опубликованные здесь, не распространяются в электронном виде), чем аналогичные по тематике и качеству работы из Revue de paleobiologie, который вообще WoS не индексируется, но зато размещает пдфы в открытом доступе
Я привел русский журнал просто как явный пример. А в общем, то же самое и в мире. И в Вашем примере тоже. Консерватизм (или иные мотивы) издателей и редакторов приводит к тому, что журнал меньше читают и меньше на него ссылаются. При прочих равных я предпочту журнал с более широкой аудиторией. Мне ж хочется, чтобы мои работы читали и использовали, а не просто для галочки “я опубликовал”. Импакт (хотя и не только он) косвенно отражает читаемость журнала. Разумеется, в каждой области свои шкалы величин.
Импакт отражает степень интереса научного сообщества к содержимому журнала. От усредненного качества публикуемых статей и процента статей, которые журнал “красят”, импакт естественно зависит. Однако ранжирование журналов на хорошие и плохие – это отдельная кухня, в которой импакт является далеко не единственным ингредиентом.
“Кстати, какое место в данной концепции должны занимать отечественные научные журналы с импакт-факторами от 0,3 до 0,8?”
————
Что бы Вы посоветовали хирургу? Спасать поражённую гангреной ногу или спасать человека? Вот и тут так: либо спасение науки путём ориентации на рейтинговые журналы, при этом 95% российских журналов сразу отмирают, либо поддержка отечественных журналов в прямой ущерб науке. Плохо, конечно, когда в стране нет своих журналов, но так ведь ИХ УЖЕ НЕТ. Разговоры про поддержку наших журналов – от лукавого, ведь все ниши уже давно заняты и чудес не бывает. Всё вышесказанное относится к естественным наукам.
Есть, однако, мнение, что если гангренозную ногу правильно проиндексировать, то ей можно таки выиграть чемпионат мира по футболу:
http://www.poisknews.ru/theme/publications/12395/
Цитата: “Информационный обмен на русском языке между исследователями активизирует их научно-техническое сотрудничество и ускоряет получение конкретных практических результатов. Более того, статьи, индексируемые российской системой, отражают результаты исследований, актуальных для нашей страны, что может заинтересовать и привлечь к проводимым научно-исследовательским работам русскоговорящих ученых, которые еще в 1990-е годы уехали за рубеж или проживают в государствах постсоветского пространства. Все это может способствовать консолидации русскоязычного научного сообщества в новую межгосударственную формацию – “русский мир”.
Этот ура-патриотизм, да в мирных бы целях!
Прочитал заметку академика на http://www.poisknews.ru/theme/publications/12395/ – это тихий ужас. Академик восхваляет РИНЦ – якобы РИНЦ приведет к мифической консолидации русскоязычного мира, но умалчивает про коррупцию в РИНЦ, ведь в базу вносится весь мусор. Потом академик стал пугать тем, что ориентация на Scopus и WoS якобы приведет к потере научного суверенитета и к оттоку ученых “на запад”, но академик опять умалчивает, что деятельные ученые зачастую вынуждены уезжать из России потому что в России не ценят публикаций в настоящих журналах. Потом академик вообще разошелся и заявил, что если публиковать результаты на английском, то враги России смогут узнать наши секреты. Закончил он требованием запретить Scopus и WoS в России. Вот где ад! Вся заметка – еще одно доказательство того, что РАН нужно было разгонять.
Каблов – прикладник, а у наших прикладников с международными публикациями не ахти, вот он и подводит идеологическую платформу под себя и себе подобных. По РИНЦ у него h=20, а по WoS – 4. А всё потому, что эти ребята смешивают два разных понятия: ’наука’ и ’технология’. И то и другое – важное и нужное дело, но смешивать их в одну кучу нельзя, поскольку специфики работы и публикаций там разные.
Как интересно: генеральный директор Государственного Научного Центра “Всероссийский НИИ авиационных материалов” написал ерунду, а виновата в этом РАН. И наказать надо было институты РАН, переведя их под управление чиновников из ФАНО. А ГНЦ пусть и дальше процветают, руководимые такими замечательными людьми как Каблов.
Каблов – член президиума РАН, пытается сохранить явно порочную систему оценки результативности, пытается в зародыше задавить разумные начинания. В своей статье http://www.poisknews.ru/theme/publications/12395/ академик намешал компот из кумовства, ура-патриотизма, страха перед Западом и страха перед публикациями, которые читают! А так – РАН хорошая :-)
С моей точки зрения, из содержания статьи Каблова совершенно очевидно, что в ней выражена точка зрения начальника прикладного института, а не консолидированная позиция руководства РАН. А идею оценивать любые институты исключительно по числу публикаций в WoS и Scopus (против которой протестует Коблов) действительно нельзя назвать безупречной, для каких-то областей науки она явно плохо применима. Эксперт должен судить о результатах, а не чиновник, пересчитывающий число публикаций в той или иной базе данных.
Для начала закрыть журналы с импакто <0.1
Методички – не нормативно-правовой акт и не подлежат обязательному исполнению. Юристы об этом прекрасно знают. Методички – документы временного хранения и подлежат списанию через 3 года.
Что такое нормативно-правовой акт?
См. Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 29 ноября 2007 г. № 48 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части».
Пункт 9. Существенными признаками, характеризующими нормативный правовой акт, являются: издание его в установленном порядке управомоченным органом государственной власти, органом местного самоуправления или должностным лицом, наличие в нем правовых норм (правил поведения), обязательных для неопределенного круга лиц, рассчитанных на неоднократное применение, направленных на урегулирование общественных отношений либо на изменение или прекращение существующих правоотношений.
10. При решении вопроса о принятии заявления об оспаривании нормативного правового акта или его части, независимо от его наименования (за исключением акта, принятого в форме закона) суду необходимо проверить, содержит ли он правовые нормы, определяющие правила поведения субъектов регулируемых отношений.
В отдельных случаях о нормативном характере оспариваемого акта могут свидетельствовать различного рода приложения, утвержденные данным актом, в частности типовые, примерные положения. С учетом этого отсутствие в самом оспариваемом акте положений нормативного характера не может оцениваться в отрыве от приложений и служить основанием для отказа в рассмотрении дела по правилам главы 24 ГПК РФ.
И так далее.
Не могу согласиться с предложением. Это разделение на козлищ и агнцев. Всем понятно, как это будет в реальности работать. Как любая бюрократическая идея.
Есть ведь хорошая идея – ПРНД. Ее просто надо развивать. ИМХО, в нескольких направлениях.
1. Один год – слишком маленькая выборка, подверженная большим флуктуациям. Я бы сделал движущуюся рамку в 3-5лет.
2. Должны быть предусмотрены не только надбавки в зарплапте, но и деньги на развитие инфраструктуры и исследования.
3. Должны быть не только индивидуальные РНД, но и соответствующие распределения средств по лабораториям и институтам.
Еще один плюс в том, что у многих институтов есть статистика и опыт использования ПРНД. То есть не надо придумывать систему с нуля.
Только хотел запостить коммент о ПРДН, и на тебе, опередили ;)
Кроме перечисленных трёх пунктов, следовало бы стандартизировать ПРНД и освободить его от произвола, позволяющего институтскому руководству подстраивать систему подсчета под себя любимого.
А вот тут я бы не стал спешить. Со стандартизацией внутри институтов. Нехай каждый вырабатывает для себя оптимальную стратегию. Впрочем, если институты тоже будут получать деньги с учетом РНД института… то будут некие общие правила.
Вроде бы Вы совсем недавно были сторонником экспертной оценки, а теперь чисто по цифровым показателям предлагаете финансирование по институтам распределять.
Экспертиза подобна осетрине. Последняя, как известно, бывает либо свежая либо тухлая.Так и экспертиза. Она либо качественная и независимая, либо это не экспертиза. Экспертизе от чиновников я не доверяю. Чиновники вообще могут действовать только по точным инструкциям. Иначе сразу начинается произвол. Поэтому в отношении раздачи денег от ФАНО я за строгий формализм.
В принципе, при более развитой грантовой системе все эти изыски лишние. Пусть ФАНО платит общую базу, а все сверху добывается из грантов (более-менее независимые фонды, в которых приличная экспертиза возможна). А идеи конкурсного финансирования от чиновников у меня лично вызывают ужас.
Экспертизы непосредственно от чиновников и не бывает, они для этого экспертный совет создают, как при раздаче грантов.
Мы уже неоднократно проходили в новейшей истории, что все зависит от того, кто и как создает этот самый экспертный совет.
РАНовские институты в прошлом проверяли “эксперты” от РАН. Помните результат? А лоты на исследования от МОН помните? А как “любят” ПРНД институтские удельные директора! А “конкурсы” на замещение вакантных должностей что из себя представляют! А ведь там тоже “эксперты” дают заключения по кандидатам. И уж вершина (или дно) – экспертные советы ВАК.
Словом, когда начальство для раздачи своих пряников создает конкурс или экспертный совет, всегда получается одно и то же. Обычный начальственный произвол вместо экспертизы.
Другое дело – фонды. Там пряники уже заранее от начальства отделены. И комиссии фонда более независимы.
РАНовские институты проверяли эксперты из РАН по методике, разработанной в МОН, но почему-то все претензии продолжают предъявляться к РАН, а не к МОН. А вот самая независимая экспертиза была как раз в МОН, когда экспертов для оценки заявок на какие-то из программ подбирала сторонняя коммерческая фирма (PwC?), но добрых слов я об этой экспертизе не слышал. В то же время, экспертный совет РНФ был сформирован академиками из президентского совета и их назначенцами (т.е. по клановому принципу), но вызывает у Вас больше доверия.
То, что весьма важно, кто и как создает экспертный совет, безусловно правильно, сомнений нет. Но если считать, что на основе заключений экспертов возможна более-менее справедливая раздача грантов, то почему в принципе невозможна происходящая аналогичным образом раздача пряников за уже сделанное? Казалось бы, важнее наиболее адекватным образом вознаграждать за то, что сделано, а не за то, сколько обещано.
Речь не о том, даются ли пряники за прошлые или за будущие работы. Возможно и то и другое. Кстати, уже сделанные работы оценивать легче, чем обещалки.
Речь о том, насколько компетентны и реально независимы эксперты и экспертные советы. ИМХО, экспертиза (в которой всегда присутствует субъективный фактор эксперта) целесообразна тогда, когда эксперты компетентны и независимы. В противном случае экспертиза превращается в симулякр, прикрывающий произвол, но освобождающий начальство от прямой ответственности за решение.
Мое мнение в том, что экспертизы и конкурсы ВНУТРИ вертикально построенных организаций малопродуктивны (особенно у нас) именно по этой причине.
Конкурсы фондов (РФФИ, РНФ и пр.) тоже не идеальны. Но разница в том, что фонды – не начальники институтам и лабораториям. И не подчинены ФАНО, МОН или РАН. И получают деньги не от них. Поэтому ШАНСЫ наладить там более-менее приличную экспертизу есть.
Вот и я думаю, что уже сделанные работы оценивать легче, чем обещалки. А с другой стороны, более логично поощрять материально именно за то, что уже сделано, а не за то, что обещано (при этом по грантам раздавать только деньги на исследования, но не на зарплату).
Согласно Вашим соображениям, если внутри ФАНО образовать, условно говоря, “фонд материального поощрения сотрудников ФАНО” (более-менее аналогичный РНФ, но платящий деньги за уже достигнутые результаты), то ничего хорошего не выйдет, поскольку структура вертикальная. А почему? Почему то, что Хлунов подчиняется Фурсенко осмысленной делёжке денег в принципе не мешает, а то, что гендиректор такого фонда будет, например, замом Котюкова, помешает?
Нормальные люди обычно дают под обещалки но только тем, кто уже что-то сделал.
Было бы странным, если Denny, в процессе дискуссии, не корректировал свою точку зрения. На мой взгляд, финансирование фундаментальной науки не самая серьезная проблема. Имеется другая, которая характерна не только для фундаментальной науки, но и для других видов деятельности. Эту проблему выделил Олег Фиговский в своей обзорной статье «Научное инакомыслие становится постиндустриальной нормой /Общество и наука, техника и технологии» http://ecolife.ru/zhurnal/articles/32514/ Пара цитат: «отношение к инакомыслию прежде всего должно было бы распространиться на науку, потому что именно инакомыслящие ученые генерируют, часто ошибаясь и набивая шишки, все те новые идеи и теории, которые ложатся потом в основание научного знания. Все ученые являются инакомыслящими по тем или иным научным вопросам, так что толерантное отношение к инакомыслящим – общее дело всех ученых. Однако, как замечает к. ф-м.н. Сергей Хайтун, в высшей степени странно, что именно наука, в которой, как говорят, сосредоточен интеллектуальный цвет человечества, в плане свободы слова и мнений стала сегодня одним из наиболее архаичных институтов человечества, демонстрируя чрезвычайно жесткое отношение к инакомыслящим в своей среде и вне науки под флагом борьбы с лженаукой. Научное сообщество относится к «ошибкам» коллег беспощадно, сплошь и рядом называя ошибками парадигмальные отклонения ученых от мейнстрима и подвергая за них ученых остракизму, закрывая для них «серьезные» научные издания, не выдавая грантов и т.д.» Любопытна и причина: «Сегодня это проявляется в уверенности о возможности стопроцентно надежного эмпирического обоснования научного знания. Такой подход был характерен для неопозитивизма в первой трети XX века. Философия науки переросла эти представления, тогда как ученые в своей массе в них застряли. Чрезмерно жесткое отношение современных ученых к инакомыслящим объясняется именно их устаревшими философскими представлениями. Именно из-за чрезмерно жесткого отношения ученых к инакомыслящим современная наука не поспевает за постиндустриализацией общества. Диагноз болезни диктует ее лечение. Необходимо интенсивное просвещение ученых, направленное на то, чтобы принцип неустранимой погрешимости научного знания стал для них родным и понятным. Нам всем… Подробнее »
Всё зависит от того, чем является инакомыслие для инакомыслящего – самоцелью, или средством достижения научных результатов. Можно быт хоть вообще немыслящим, только результаты выдавай хотя бы иногда, тогда и с налогоплательщиками общие интересы найти шанс будет.
Налогоплательщик по принуждению – гопник. Ему по барабану фундаментальная наука. Другой части налогоплательщиков туфту при надувание щек выдавать нет смысла.
есть мнение, что развитие науки все-таки существенно опережает развитие общества, пусть и постиндустриального. э?
Развитие науки в целом, а не по частям, должно существенно опережать развитие общества, но фактически это не так. Попробуйте найти хотя бы один довод, который позволил бы воспринимать фундаментальную науку, как единую подсистему в системе «Общество»? Один довод я знаю. Когда на научное сообщество наезжают извне, оно консолидируется. А вот когда вбрасывают этому сообществу идею о разработке механизма оплаты труда, да еще конкретно не оговаривая, зачем нужна наука на современном этапе, какая она должна быть, какие функции должна выполнять, какое ее место в системе «Общество», решить такую проблему практически не возможно. Однозначно, сработает инстинкт самосохранения и все начнут заниматься перетягиванием одеяла на себя. Закончится такое обсуждение тем, что некий чиновник из верхнего эшелона власти скажет, что вы пообсуждали, а он решил, как будет происходить распределение финансовых средств. Все будут довольны и счастливы только тем, что наметился хоть какой-то выход из состояния неопределенности. Да еще к тому времени весь пар будет выпущен в свисток. Если теперь учесть мировые тенденции в области климатизации зданий по октябрьскому 2014 года двухдневному саммиту глав стран Евросоюза, в ходе которого была принята стратегия по климату и энергетике до 2030 года, никто не будет ждать, когда российская фундаментальная наука разродится до современного уровня. На мой взгляд, проще и дешевле сформировать новую структуру для решения поставленных задач, в части фундаментальных исследований, чем реанимировать существующую. Одно дело щеки надувать, а другое дело решать конкретные задачи. Раньше я считал с точностью до наоборот. Сейчас меня на сайте Троицкого варианта убедили, что я был не прав. Ю. А.Табунщиков, президент НП «АВОК», отметил, что, например, в соответствии с выводами Европейского комитета по окружающей среде и охране здоровья European Environment and Health Committee (EEHC), ежедневно около 5000 человек умирают от заболевания, вызванного синдромом больного здания. И далее, по исследованиям Национального института США по безопасности жилья и здоровья, один миллион зданий имеют плохое… Подробнее »
Вы уж меня простите, но я ничего не понял.
Попробую еще раз объяснить, а то я уже всех достал с предельной концентрацией углекислого газа в атмосферном воздухе в 426 ppm. В конце 80-х годов прошлого столетия академик В.А.Легасов в своей концепции безопасности «Дамоклов меч» пояснил, что надо понимать под необходимостью перемен на современном этапе. Он отметил, что широко используемые такие понятия, как «перестройка», «гласность», «новое мышление» возникли объективно, как отражение того факта, что завершающийся в нашем столетии этап промышленной революции, начатый с изобретения паровой машины, с его развитой и динамичной инфраструктурой всех социальных институтов, привел мир на грань мощнейших кризисных явлений, представляющих угрозу дальнейшему развитию и выживанию цивилизации. Иными словами, сначала человек ищет спасение в технике, а потом — спасение от нее… «Многие достижения научно-технического прогресса, помогая решать материальные и социальные проблемы, привносят в мир и новые трудности, и опасности», — заключает В.А.Легасов. Данная мысль академика находит подтверждение в докладе Всемирного фонда дикой природы (WWF) «Живая Планета — 2008». В докладе было отмечено, что спрос человечества на ресурсы планеты более чем удвоился за последние 45 лет в результате увеличения населения и роста индивидуального потребления. В 1961 г. почти все страны мира располагали более чем достаточным потенциалом для удовлетворения собственных потребностей. К 2005 г. положение радикально изменилось — многие страны способны удовлетворять свои потребности, лишь импортируя ресурсы из других государств и используя глобальную атмосферу в качестве «свалки» для диоксида углерода и других парниковых газов. В условиях чрезмерной эксплуатации ресурсов в мировом масштабе для стран — экологических должников особенно актуальны риски глобального или локального перерасхода, ведущего к сокращению объема услуг экосистем — той системы жизнеобеспечения, от которой зависит существование человечества. В докладе был сделан вывод о том, что если человечество не изменит своих подходов, тогда уже к началу 2030-х годов для удовлетворения наших потребностей в товарах и услугах понадобится две планеты. Доклад «Живая Планета — 2008».http://www.wwf.ru/data/reports/lpr_2008_web.pdf Не прошло и тридцати… Подробнее »
Предвыборная демагогия и не более… Что мешает уважаемому проректору навести порядок в МГУ. Есть премии за публикации и прочие, прочие. Но распределение надбавок спускается на уровень факультетов и кафедр, а там начальство всё само решает: равномерно или “по дружбе” распределить.
Т.ч. реализацию подходов неплохо бы сперва в своей вотчине отладить, а потом на страну выносить.
А вы, друзья, как ни садитесь,
Все в музыканты не годитесь.
Глупость вся эта затея с формализацией качества научных результатов. Любые оценки формальные и экспертные по сути одно и тоже, ведь эксперт будет руководствоваться формальными критериями, а не, например, интуицией. Кроме того, зарубежные эксперты могут иметь гораздо более значительную заинтересованность в продвижении одних и забвении других тематик, например, с точки зрения геополитики. Кроме этого, история знает множество примеров, когда уже состоявшиеся “ведущие учёные” отстаивали совершенно неконструктивные идеи и подходы, и противодействовали развитию тех, которые позже оказались более правильными. Нормально массовая наука может развиваться только в условиях изобилия возможностей для работы, и обеспечения минимального качества жизни сотрудников. Да, будет много шлака, но и результаты не заставят себя ждать.
А сейчас ситуация напоминает известный анекдот, когда на карандашной фабрике решили укорачивать карандаши, т.к. последние 3 сантиметра всё равно не используются. Сперва укоротили грифель, потом убрали “лишнее” дерево, и т.д..
Полностью поддерживаю эту позицию.
Наука, она как зебра. Можно долго готовить свой тему без видимого выхода. Потом идет отдача. Но вскоре наступает время готовить что-то иное – и опять будет пауза, заполненная подготовкой оборудования и начального осмысления результатов.
“…разницу между «научным бульоном» и «прокисшими щами». ”
Так это вопрос разумного баланса. С одной стороны гиперконцентрация ресурсов. Вредно. С другой стороны размазывание ресурсов, когда никому не хватает для нормальной работы. Ничуть не лучше. ИМХО, в России аккурат второй вариант. Хотят вырастить сто цветов, всех поливают помалу. Никому не хватает, и все засыхают.
Вопрос с нерегулярностью получения результатов очевиден. Сложность в другом. Кто будет решать, это у человека (лаборатории, института) пауза перед новым достижением, или эти люди просто ничего не хотят и не могут, а просто делают вид? Опять-таки на правах ИМХО, в России избыток именно последних.
Это классический эффект параболы: в зависимости от конкретного положения направление движения к оптимуму меняется на противоположное.
Сергей К.:19.11.2014 в 19:17
Средства для поощрения достижений (и для обеспечения поощряемым возможностей дальнейшей работы в комфортных условиях) очень нужны. Я вижу два пути.
1. Средства из бюджета ФАНО, распределяемые под контролем ФАНО для сотрудников и организаций ФАНО. Здесь должен быть хорошо формализованный подход.
2. Средства правительства и других организаций, выделяемые в независимый фонд поощрения. Здесь должна господствовать экспертиза.
Вредно смешивать.
Если директором фонда будет зам Котюкова, вряд ли получится разумно проводить экспертизу. Ибо у Котюкова ессно будут свои представления, как надо тратить деньги, которые он выделяет. И никуда директор фонда не денется, будет исполнять. А недовольные институты будут апеллировать … к Котюкову. А тот скажет, что поделать ничего не может, ибо экспертиза.
Точно так же у нас работают, скажем, суды. Понятно же, чей заказ они выполняют. Но вроде независимы. И с власти спросу за их решения вроде как и нет. И дума точно так же работает. Воля народных избранников, дескать, ничего не поделаешь.
Нет уж. При вертикальной системе принятия решений, ответственность тоже должна идти вертикально.
А вот если директору фонда поддержки на Котюкова наплевать, то появляется шанс на то, что экспертиза будет независимой.
На самом деле в этом весь вопрос с формированием комиссий для проверки институтов. От того, кто ее сформирует, прямо зависит результат. Независимо от конкретной процедуры. И можно наблюдать, как идет эта борьба.
Не понял, почему собственные представления Котюкова опаснее, чем аналогичные представления Хлунова или Фурсенко, под которыми РНФ. В отличие от двух последних он как раз в науке не тусовался и, соответственно, может иметь меньше выраженных симпатий/антипатий в этой области.
Априори, собственные представления Котюкова (или любого человека на его месте) ничем не хуже и не лучше иных. Он, как и любой другой, имеет на них полное право. А в силу должности и ответственности он просто обязан претворять их в жизнь. А его подчиненные в силу должности должны ему в этом содействовать. Только так может работать вертикальная структура. И потому любая экспертиза “от Котюкова” ровно этим и будет заниматься. То есть не будет независимой. То есть будет являться профанацией и симулякром. Но чисто формально в этом случае Котюков может заявить, что это не он, а экспертиза.
Простой пример с посадкой Ходорковского. Я даже не буду о том, должен он был сидеть или нет. Но все мы знаем, кто его посадил. Однако формально он сидел по решению “независимого” суда. Вот ровно так же будет работать экспертиза от любой вертикали.
И это знают во всем мире. Именно поэтому существует принцип разделения властей. Именно поэтому фонды, осуществляющие финансирование, везде стараются отделять от той оргструктуры, которую они финансируют. И для которой осуществляют экспертизу.
Разумеется, многие властные структуры используют экспертов. Это нормально. Но только тогда, когда эксперты – советчики. А ответственность решения берет на себя руководитель.
Прошу прощения, так и не понял, почему Вы считаете что экспертный совет при ФАНО будет обслуживать предпочтения Котюкова, а экспертный совет РНФ будет глух к предпочтениям Фурсенко?
Хм, интересная ситуация. Все мы вроде убеждены, что независимая от государства пресса объективнее, чем государственная. Хотя она также обслуживает интересы своих владельцев. Всем ясно, что разделение властей эффективнее, чем авторитарное правление. Но приходится снова и снова объяснять эти вещи.
Это беда, когда все функции подчинены одной вертикальной системе. Например ФАНО. Или ЛЮБОЙ другой. Когда структура институтов подчинена ФАНО, а фонды раздачи пряников – другим, это уже лучше. Еще лучше, если есть еще РАН, тоже обладающая определенным, но не доминирующим влиянием. Когда есть университеты и отраслевые институты, обеспечивающие некую (хотя бы потенциальную) конкуренцию. Это разнообразие интересов, подходов и мнений. Что обеспечивает дискуссию и не дает зарываться ни одной стороне.
Именно поэтому и есть хорошо, что институты сидят под Котюковым, а РНФ под влиянием Фурсенко. А если все буду под Котюковым, то экспертные советы перестанут быть местом для дискуссии. И станут просто инструментом для исполнения воли единого начальства. На самом деле, двух сторон для дискуссии мало. Как я написал выше, необходимо наличие еще нескольких игроков.
Ну что Вы, я же не предлагаю все фонды под Котюкова загнать. Просто мне представляется более реалистичным создание гипотетического “фонда материального поощрения сотрудников ФАНО” внутри ФАНО, а не снаружи. Но снаружи меня тоже вполне устроило бы, никаких возражений.
Дык я даже не против такого внутри ФАНО. Только пусть это будет игра по четким правилам с ясно обозначенными приоритетами. А-ля ПРНД. А не прикрывается якобы независимой экспертизой. А если экспертиза, то тогда она должна быть независима.
Если коротко, речь идет о монополии или конкуренции. И о симуляции конкуренции в условиях реальной монополии.
Трудовые отношения в научной организации регулируются Трудовым кодексом Российской Федерации. Для этого не нужны методические рекомендации ни для отдела кадров, ни для трудовой инспекции или судов для разрешения трудовых споров. Обещал, например, в соответствии с заключенным трудовым договором проводить научные исследования, опубликовать научные результаты, надо печататься. Не напечатается сотрудник – ничего страшного. Договор закончится и никто не потребует вернуть деньги. Чтобы продолжить работу, можно еще раз поучаствовать в конкурсе на другую должность.
Другое дело работы, выполненные в рамках договора на проведение опытно-конструкторских и технологических работ. Претензии могут быть направлены не только к сотруднику, но и к организации. Это уже Глава 38 Гражданского кодекса РФ.
Эти правоотношения регулируются Гражданским кодексом РФ, Налоговым кодексом РФ.
Скорее всего для регулирования отношений, вытекающих из договоров на выполнение научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ, необходимо принятия что-то типа Научного кодекса РФ (по аналогии с Налоговым кодексом РФ, Жилищным кодексом РФ, Семейным кодексом РФ). Структура такого кодекса составляется согласно принятым стандартам нормативно-правового акта. Нормы такого кодекса будут распространяться на научную деятельность организаций, которые выполняют НИР, независимо от ведомственной принадлежности.
Отношения из Главы 38 ГК РФ не могут регулироваться методическими рекомендациями.
1. С точки зрения отбора ведущих ученых, которые снимут все сливки финансирования науки, выиграют разномастные “ковальчуки”. Казалось бы, все знают им цену, ан нет, именно они определяют “лицо” российской науки.
2. Для обеспечения результативности экспериментальных исследований необходимо дорогое и уникальное оборудование. Это оборудование можно взять только на западе, в Китае его просто не производят, не говоря уже о самой России. Западная же наука интернациональна, по крайней мере с точки зрения поставок оборудования. Напротив, российская наука, по мысли патриотически настороенного чиновничества (а другого у нас нет), должна быть суверенна и работать на нашу победу. И тут возникает дилемма, либо крымнаш, либо наше лидерство в мировой науке.
Как-то нет у меня иллюзий, каков будет сделан выбор. А значит ничего не останется, как издавать свои суверенные научные журналы, вводить свои локальные индексы, проводить патриотические научные конференции и обманывать власть имущих наукообразным симукляром. Ковальчуки будут немерянно довольны.
Должен заметить, что пока ситуация выглядит с точностью до наоборот. ФАНО и МОН требуют ориентироваться на мировые стандарты, а вот масса научников (во главе с академиками) горой стоит за суверенные индексы и суверенную науку.
Как кажется, все дискутирующие по основному содержанию предложений, включая их автора, выпускают из виду, что в них действительно почти ничего нового нет. Те же самые идеи заложены в действующую систему должностей и степеней. Другое дело, что действующие критериальные лесенки, а с ними и финансовые, не соответствуют идеям. Т.е разница в зарплатах и возможностях между верхними и нижними ступенями невелика, аттестационные требования тоже различаются незначительно – вот и не работает. Предлагается накрутить сверху ещё одну аналогичную систему – делить не только на просто научных и ведущих научных сотрудников, кандидатов и докторов, но ещё и на бодрых ведущих научных сотрудников докторов и хилых ведущих научных сотрудников кандидатов? Но это скорее запутывает вопрос, который все равно сводится к вопросу критериев и обеспечения, а не появлению новых “систем финансирования”. Надо, чтобы бодрый доктор становился ведущим научным сотрудником и получал все возможности для работы, а хилый кандидат ведущим научным сотрудником не становился вообще, как-то так. Ну, давайте делать это внешним конкурсом – внешний конкурс заведомо объективнее и эффективнее внутриинститутских. Ну, давайте сделаем финансирование ведущих научных сотрудников и ведомых ими групп целевым и защищённым, ура, двумя руками за. Вот это важные моменты внутреннего, содержательного характера. Предложения выглядят как бы разумно и правильно, но сильно попахивают такой логикой – “вот де у нас машина, да не едет, давайте новую купим, а эту в сарай откатить”. Да машина-то не едет, потому что у неё колес нет, бензина и с водителем проблемы. И новая машина без колес, бензина и водителя точно так же не поедет. А сарая-то запасного нет. Так о чем надо думать в первую очередь? Короче, если попытаться сформулировать, то концептуально идеи о независимости и надежности жизненных траекторий совершенно правильны, но сами предложения представляются ориентированными не на совершенствование существующего положения, не на эволюционное развитие, а на революционные изменения с трудно предсказуемым результатом. А как быть при… Подробнее »
Совершенно согласен. Сам хотел написать нечто подобное, но отвлекся. И без того есть системы научных должностей, аттестаций, званий, степеней, надбавок, премий и прочее. Предлагается очередная бюрократическая схема. Остается непонятным, с какой стати это “новое” будет работать лучше уже существующего.
Складывается впечатление, что субсидии на лаборатории и ведущих ученых – это именно распределение денег по головам, а не по результатам, т.е. все то же знакомое замыкание финансирования на одних и тех же академиков или одни и те же “научные школы”. Мы наблюдаем перезагрузку РАН. Ну и дальше знакомая система с положительной обратной связью. Имущему дается, у неимущего отбирается. И внезапно оказывается, что имущий ученый делает науку лучше, чем неимущий (сюрприз) и конечно ему надо дать еще денег. Хорошо бы действительно, еще ввести ранжирование зарплат в зависимости от качества работы. Не можешь работать за маленькую зарплату? Ну давай мы тебя еще глубже втопчем. Перспективный ученый, молодец, звезда, вот тебе еще денег… и еще … и еще. Так и происходит справедливая конкуренция. Сначала ставим всех в неравные условия, потом делаем условия еще неравнее. Справедливо! Почему нельзя просто осуществлять финансирование по научным проектам, прошедшим независимую экспертизу? К чему снова эти деления на первосортных и второсортных ученых, первосортные и второсортные лаборатории. Если вы хотите финансировать по результатам и ради результатов, почему снова ставится вопрос, “кому дать денег?”, если он должен быть в принципе исключен и заменен вопросом “на какие исследования дать денег?”.
А конкуренция вообще не имеет отношения к справедливости. Только к эффективности. За справедливостью – в собес. Там неимущим помогают за счет имущих.
“почему снова ставится вопрос, «кому дать денег?»” А просто потому, что в любом проекте главное – это люди, которые его делают.
Насколько я понял, Анатолий пишет о правилах конкуренции, которые могут быть справедливыми, а могут и не быть. Вопрос в том, что называть эффективностью. Если некто, получив большой грант, сделал больше, чем тот, у кого гранта нет, это ещё не доказывает, что он более эффективен. Для справедливой оценки эффективности объём ресурсов должен каким-то образом присутствовать в знаменателе.
О да, это совершенно справедливо. Если именно это и имелось в виду, я немедленно соглашаюсь и извиняюсь за непонятливость и соответствующую реакцию.
И даже более того. Именно те люди и группы, которые за небольшие деньги выдают качественную работу (пусть и скромную по объему), и являются потенциальными точками роста. По моим оценкам наша лаба выдает примерно 75% возможного. Если нам поднять финансирование, мы еще сможем продвинуться. Но не очень сильно. А дальше будет насыщение. Когда лишние деньги улучшат нашу жизнь, но не приведут к росту отдачи.
Объясните нам тогда пожалуйста, а как другие страны где вполне конкуренция и не собес обходятся в своих научных организациях без разделения ученых на богатых и бедных? Почему только в РФ следует построить науку, где институционально будет заложено финансовое неравенство, субсидируемое за счет налогоплательщиков? Допустим у вас есть в институте богатая лаборатория, которая делает что-то нужное и рядом с ней другая нищая лаборатория, делающая по вашему что-то не нужное. Вот почему вы тогда не закрываете эту плохую нищую лабораторию, если это не собес? И если вы решили все же не увольнять сотрудников этой лаборатории, то почему им всем вы будете платить меньше? Это будет мотивировать одного из них работать лучше и сделать своими усилиями лабораторию ведущей, в то время как остальные 20 пьют чай? В той системе, которую предлагают члены совета по науке (выдающиеся ученые, привыкшие получать все первыми), человек не имеет значения. Имеет значения выдающийся ученый, под феодальным протекторатом которого агрегируются финансовые и кадровые ресурсы, наша вторая нефть. И данные предложения исходят из никем не доказанной точки зрения, что есть “выдающиеся ученые”, и ведомый ими планктон, а в промежутке нет ничего. И вот чтобы заполнить это ничто, давайте поставим финансовый барьер, чтобы планктон не лез в то, как выдающиеся администраторы пилят бюджет. Факт в том, что в руководстве страной и в частности наукой, сидят люди, которые ни на шаг не способны отступить от своих личных интересов в сторону справедливости. И пока все окончательно не развалится, не сгниет, пока все не настрадаются от этого бесконечного жлобства, менталитет русского человека и русского начальника не изменится. И будет это не скоро, мы точно не доживем.
В принципе, те кто пьет чай за деньги (пусть и небольшие), выделяемые на науку, не нужны совсем. Именно так и работают на западе. Либо ты даешь реальную отдачу и получаешь нормальные деньги для жизни и работы, либо переквалифицируйся в управдомы.
В Российской научной среде тянется длинный хвост совковой системы и политики последних десятилетий. Просто выгнать с завтрашнего дня тех, кто не соответствует критериям результативности, нельзя. Это не только негуманно, но и неэффективно, ибо многие люди, которые способны работать на хорошем уровне, будут выбиты из науки. Нужен некоторый переходный период. Необходимо дать людям шанс. Например, шанс перейти в сильные лаборатории, финансирование которых увеличивается.
Ваши опасения по поводу того, что эта верная в принципе линия может обернуться в наших условиях новой феодальщиной, я вполне разделяю. И именно поэтому весьма скептически отношусь к данной инициативе Хохлова.
Феодальщиной очень сильно пахнет от идей обретения статуса и “устойчивой траектории”. Я всегда за динамичную конкуренцию. Это позволит избежать “эффекта слона”. И не позволит людям, которые обрели положение выдающихся, почивать на лаврах. Что, в свою очередь, обеспечит мобильность кадров и смену руководства.
я рад, что мы понимаем друг друга )
Прелесть подобных систем с положительной обратной связью еще в том, что они благоприятствуют укрупнению структур и предела ему в принципе нет. Выгодно быть в ведущей лаборатории, выгодно работать с выдающимся ученым. И заканчивается это тем, что есть некий проект, его может сделать мышь, но делать его будет слон и кормить мы будем слона, а мышь пусть сдохнет, ибо слон заметнее и с ним надо считаться. В итоге слон будет есть чем дальше, тем больше, а что уж он там делает, это как бы не важно. Старую РАН не напоминает? Мне очень.