По традиции в начале осени мы провели небольшой опрос ученых и популяризаторов науки. Публикуем отклики, поступившие в редакцию.
1. Как вы провели лето? Над чем работали? Удалось ли отдохнуть?
2. Что помогает хотя бы отчасти сохранить душевное равновесие и работоспособность в текущей ситуации? Где вы черпаете энергию?
Илья Мирмов, канд. техн. наук, ст. науч. сотр. отдела лептонов высоких энергий и нейтринной астрофизики Института ядерных исследований РАН, зам. глав. ред. ТрВ-Наука
1. Лето провел на работах, которых у меня несколько. Есть подозрение, что и фундаментальная наука (в частности, изучение свойств нейтрино, которым я занимаюсь в Институте ядерных исследований РАН) будет испытывать определенные сложности — у государства ныне несколько иные приоритеты. Хотя планы у нашей научной группы масштабные. Но для их реализации, видимо, придется подождать более подходящей ситуации.
После назначения АНО «Троицкий вариант» иноагентом деятельность нашего издательства стала практически невозможной. И дело даже не в насыщенной ежеквартальной отчетности (несколько дней кропотливой работы), а в том, что от сотрудничества с нашим АНО отказалось большинство спонсоров. Многие просто опасаются оказаться в той же роли. Поэтому нам пришлось приостановить выпуск бумажных тиражей газеты ТрВ-Наука. Сама же АНО «Троицкий вариант» в данный момент находится в процессе ликвидации — это совсем не быстро и весьма дорого. Тем не менее ТрВ-Наука продолжает выходить в электронном виде, и при реализации задуманных (и осуществляемых!) планов будет восстановлен выпуск бумажных тиражей.
Относительной отдушиной для меня именно в смысле работы является продвижение инновационных технологических проектов — этим я давно занимаюсь факультативно вместе с своим отцом, инженером широкого профиля и высочайшей квалификации Н. И. Мирмовым. В нашем проектном портфеле, например, уникальный способ переработки изношенных шин озоном, а также новое поколение сорбционных холодильных машин, работающих на бросовых и природных источниках энергии. И тот, и другой проекты при их реализации обещают солидную экономию ресурсов и приятный карману экономический эффект.
Так что отдыхать было некогда. Отчасти, впрочем, потому, что я как директор АНО «Троицкий вариант» привязан к месту жительства процессом ликвидации предприятия.
2. Энергию черпаю, разумеется, из межзвездного эфира. Больше неоткуда. Разве что заметно снижает напряжение тот факт, что практически все мои близкие полностью разделяют мои взгляды на жизнь. Так что давление снаружи серьезно демпфируется защитным противодавлением нашего маленького, но довольно устойчивого внутреннего социума. Это действительно помогает сохранять душевное равновесие и поддерживать работоспособность на должном уровне.
Евгений Кунин, вед. науч. сотр. Национального центра биотехнологической информации Национальной медицинской библиотеки Национальных институтов здравоохранения США
1. Откровенно говоря, неплохо. Работа шла очень активно, удалось достичь немалых результатов, прежде всего в поиске новых вирусов и вироидов (крошечных вирусоподобных РНК) в метагеномных базах данных. Открываются совершенно новые свойства этих агентов, о которых мы не подозревали и которые заставляют пересмотреть устоявшиеся представления. Эта работа, конечно, продолжается, она невероятно увлекательна, хотя технически непроста. Но и помимо этого удалось завершить интересные, по-моему, теоретические работы и написать некоторые концептуальные статьи, которые давно задумывались. Жаловаться в целом не приходится. В более личном плане, поскольку наконец-то восстановилась возможность более или менее нормально путешествовать, я немало времени провел во Франции, работая со своими коллегами, прежде всего в Институте Пастера. Участвовал также в нескольких конференциях, и живые обсуждения, которых не было больше двух лет, конечно, исключительно полезны и столь же приятны. Так что не худшим образом шли дела… несмотря ни на что…
2. Текущая ситуация, конечно, чудовищна. В начале это всё совершенно выбило из колеи, так что в марте работать удавалось мало, да и некоторые конкретные ненаучные дела отнимали время. Однако в конце марта умер мой отец — помимо очевидной печали было много неизбежных практических забот, и эта личная драма на какое-то время для меня отодвинула общую. А когда основные заботы закончились, я уже переключился на нормальный рабочий режим. Есть среди ученых люди с настоящим общественным темпераментом, которые готовы тратить свое время на различные инициативы, иногда очень полезные, вне собственно науки. Я этим восхищаюсь, но это не мой путь, я чувствую себя правильно только когда занимаюсь собственно исследованиями. Черпать энергию из каких-то особых источников мне как-то не обязательно, потому что ее полно в самой научной работе — она настолько интересна и увлекательна, что с энергией нет никаких проблем. Надо только ставить перед собой большие задачи, минимально отвлекаясь на мелочи.
Владимир Сурдин, канд. физ.-мат. наук, доцент физического факультета МГУ, ст. науч. сотр. Государственного астрономического института им. Штернберга
1. Отдохнуть удалось. Летом нет обязательной лекционной нагрузки и можно заняться чем-то посторонним.
Подготовил к печати несколько новых изданий своих книг (порой даже жалею, что наука так быстро развивается — часто приходится обновлять книжки), а также закончил свежую — «Темная сторона Вселенной». Нет-нет, это не про современные наши проблемы, а про трудные вопросы, над которыми работают астрономы и физики. Книжку только что напечатали. Для меня это самое приятное событие прошедшего лета.
А еще поездил с лекциями: Вологда, Тверь, Питер, Нижний Новгород, Екатеринбург…
Везде есть культурные, любознательные и совестливые люди, с которыми думаешь в унисон.
Общение с ними — это и есть отдых для души.
2. Разумеется, как и большинство окружающих, я остро переживаю то, что происходит. Моя страна быстро меняется, и далеко не к лучшему.
Говорю громко то, что думаю. Бояться в моем возрасте было бы смешно. Энергию черпаю в истории: бывали времена и потемнее, но люди работали, говорили и писали то, что не давало окружающим вконец оскотинница. Уверен, это наша с вами обязанность.
Ведь кто-то прежде делал это для нас.
Александр Хохлов, популяризатор космонавтики, член Северо-Западной организации Федерации космонавтики России
1. Мое лето было очень напряженным, с коллегами мы готовили к запуску небольшой образовательный наноспутник «Геоскан-Эдельвейс» формата CubeSat 3U, который с пятнадцатью другими такими же кубсатами проекта Space-π (spacepi.space) стартовал в космос 9 августа с космодрома «Байконур». Пусть наш спутник можно просто взять в руки (масса его около 3 кг), но проект занял у нас год и много сил. Всё это было нужно для увеличения количества университетских и школьных космических аппаратов в России. Больше двух недель лета я провел на «Байконуре» и с замиранием сердца смотрел, как улетает с 31-й площадки космодрома ракета «Союз-2.1б». Лето было очень сложным, но нескучным.
Конечно, я понимал, что работаю ради будущего космонавтики России, но не мог избавиться от размышлений на тему: будет ли это будущее?
Кроме того, я много общался с журналистами, стараясь объяснять все возникающие сложности, которые затрудняют или делают невозможными космические планы нашей страны.
2. Мое эмоциональное состояние далеко от равновесия, и я нахожусь в поисках источника энергии. Внешние события, потрясшие многих из нас, наложились на мои собственные сильные внутренние переживания. В начале года я повесил на работе постер со словами «Don’t Panic», отсылающий к книжке «Автостопом по Галактике» и к тому, что мне исполнилось 42. Мне хотелось бы быть оптимистом, а не думать о крушении надежд. Я часто вспоминаю слова Ходжи Насреддина из книги Леонида Соловьёва: «Человеку, пока он жив, всегда можно помочь». Поймал себя на мысли, что жду первого успешного орбитального полета «Старшипа» Илона Маска — может быть, через несколько лет я буду первым русским на Марсе, чтобы доказать, что мы еще годимся для общего дела в космосе.
Павел Квартальнов, канд. биол. наук, орнитолог, ст. науч. сотр. кафедры зоологии позвоночных биологического факультета МГУ
1. В июне я наблюдал птиц в Приэльбрусье. Это моя третья продолжительная поездка на Северный Кавказ. Удалось получить интересные данные по биологии пеночек, по фауне птиц. Литературы по этому району очень мало, я рассчитываю подготовить популярный очерк о птицах, для работников местного национального парка, для студентов МГУ, для всех интересующихся. Июль я провел с женой и детьми в деревне, в Архангельской области, оторванный от цивилизации (без Интернета и сотовой связи). В августе я проводил экскурсии для студентов на Беломорской биологической станции МГУ. Первый раз туда приехали и мои дети, удалось показать им северное море.
2. Я умею переключаться с одной деятельности на другую, это меня очень выручает в жизни. Весной трудно было заниматься наукой, отошли на второй план и проекты, связанные с научно-популярными книгами. Первое время поддерживала основная работа — необходимость каждую неделю встречаться со студентами, читать им лекции, вести практикумы. Кроме того, я регулярно проводил экскурсии по повышению квалификации для школьных учителей, мы немного отвлекались от происходящего в мире, наблюдая птиц в московских парках. Заметно «отпустило» меня, когда мне стали писать из Киева и других украинских городов, в том числе люди, с которыми раньше я почти не общался. Оказалось, что сохранилось самое главное — возможность нормальных человеческих отношений. Всю весну я писал стихи — лирический дневник, посвященный происходившим событиям, старался меньше читать новости, но больше смотреть по сторонам, наблюдая и изучая происходящее. До начала военной операции моя книга для детей была опубликована в Италии; по просьбе сотрудников издательства, опубликовавшего книгу, я рассказывал о происходящем в России для итальянских читателей. Половина стихов, написанных за весну, была позднее опубликована в Германии: так появилась практически первая полноценная публикация моей поэзии. Хотелось бы, чтобы она была другой, но, как бы то ни было, эта и другие публикации моих стихов давали мне ощущение нужности того, что я делаю, даже в такой трудной ситуации, когда, казалось бы, человеческие отношения, самая человеческая жизнь должны обесцениваться.
Алексей Оскольский, докт. биол. наук, вед. науч. сотр. Ботанического института им. В. Л. Комарова РАН, профессор Университета Йоханнесбурга (ЮАР)
Я живу в Южной Африке, поэтому провел не лето, а зиму. Раньше в июне-июле мы ездили в Россию, но в этому году по понятным причинам провели зиму дома. Зимовка оказалась очень продуктивной в научном плане.
Одним из важных событий для меня стал международный онлайн-симпозиум по анатомии коры древесных растений, проводившийся сетевым сообществом qwa-net.com. Как ни странно, ботаники очень мало знают про кору. До сих пор не выработано даже общей терминологии, позволяющей описывать кору разных деревьев, что затрудняет возможности сравнения их между собой, анализа путей эволюции коры и связи ее признаков с условиями обитания. Готовясь к симпозиуму, я придумал несложную модель, которая может прояснить связи между внешним строением коры, которое видно невооруженным глазом, и ее тонкой структурой, наблюдаемой под микроскопом. Мой подход вызвал интерес у мексиканских коллег; сейчас мы обсуждаем пути дальнейшего сотрудничества. Заодно я дорабатываю саму модель, она пока еще сырая…
Вместе с моим бывшим учеником Луляном Хуаном из Университета Сунь Ятсена в Гуанчжоу я изучал ископаемую древесину сосны, найденную в окрестностях города Маомынь в Южном Китае. Это дерево, которое мы определили как сосну Арманда (Pinus armandii), росло там около 30 тысяч лет назад, за несколько тысяч лет до последнего ледникового максимума. Сейчас сосна Арманда распространена в горах Центрального Китая, а на юге страны не встречается. Наша находка показывает, что в прохладном климате конца последнего межледниковья это холодостойкое дерево имело более широкий ареал, чем сейчас. В Европе давно известны растения (например, карликовая береза и дриада), которые встречаются как в приполярной тундре, так и в горах центральной части континента, но отсутствуют в лесной зоне между ними. Такой разорванный арктальпийский ареал напоминает о том, что во время оледенений эти холодолюбивые виды заходили далеко на юг, но после отступления ледника сохранились лишь в тундре и в высокогорьях. В Восточной Азии наверняка тоже были свои виды, которые широко распространялись при похолоданиях климата, но прямых доказательств этому нет. Возможно, наша находка древесины сосны Арманда станет первым ископаемым подтверждением такого сценария для восточноазиатских растений. Впрочем, это пока лишь рабочая гипотеза: сейчас мы анализируем данные о палеоклимате тех мест, чтобы ее проверить.
С другим бывшим учеником, Камилом Франкевичем из Варшавского университета, ныне работающим в Университете Кейптауна, мы подготовили обзор про особенности древесины деревьев и кустарников, которые произошли от травянистых предков. Нас интересовала так называемая теория педоморфоза в эволюции древесин, разработанная выдающимся американским ботаником Шервином Карлквистом. Он полагал, что переход от травы к кустарнику происходит путем сохранения у взрослого растения ювенильного («младенческого») строения стебля. Такое сохранение и называется «педоморфозом». Сейчас ясно, что далеко не во всем Калквист был прав, однако для ряда черт строения древесины его модель действительно работает. Кажется, нам удалось предложить новую трактовку его теории. Сейчас мы с Камилом завершаем подготовку статьи, которая, надеюсь, выйдет в специальном выпуске IAWA Journal, посвященном памяти Шервина Карлквиста.
Теперь о том, откуда я беру энергию в это тяжелое время.
Во-первых, мне дает ее Южная Африка. Не знаю почему, но душевные и физические силы берутся тут откуда-то сами собой. Живя здесь, устаешь заметно медленнее, а восстанавливаешься быстрее, чем в моем родном Петербурге. Да и жизнь тут гораздо спокойнее.
Во-вторых, меня очень поддерживает мое главное дело — наука. Постоянная новизна наблюдений, фактов, концепций и смыслов отчасти компенсирует тотальную и тупую бессмысленность нынешней ситуации.
Наконец, меня вдохновляет энергетика того культурного вызова, перед которым мы все оказались. Надежду вселяет массовое избавление от иллюзий и по поводу России, и по поводу Запада. Да, рухнули привычные культурные опоры, предоставив нас самим себе; но в этом я вижу уникальный шанс лучше себя понять и создать на руинах нечто действительно новое.
Александр Мещеряков, докт. ист. наук, профессор Института классического Востока и античности НИУ ВШЭ
Этим летом надежды сбывались плохо.
В соответствии со своей дурной привычкой я хотел слетать в Калабрию покупаться, но с визой вышел облом. Русским — от ворот поворот. Наверное, это и называется расизмом?
Добрый Японский Фонд не прислал в дар обещанные моему университету очень нужные книги, поскольку в условиях крушения логистических связей ни одна транспортная компания не взялась за это многокилометровое дело. Фонд выразил университету глубокое сожаление и извинился. Университету же извиняться было не за что.
Вообще-то я надеялся этим летом на мир во всем мире, но он так и не наступил. Что поделать — год тигра. Услужливый Интернет поделился своими зоологическими знаниями: «Тигр — активное животное, полон энергии и склонен совершать необдуманные поступки, следуя своей природе». Ни убавить, ни прибавить.
Несмотря на глобальные транспортные проблемы, добраться до подмосковного поселка Переделкино мне все-таки удалось. Для этого не понадобились ни виза, ни самолет, а электрички бегают по расписанию, составленному еще когда поезда с Киевского вокзала довозили до Киева.
В советские времена в Переделкино находился писательский дом творчества. Писатели прохлаждались там под сенью вековых сосен и вдохновенно сочиняли.
После распада СССР советских писателей сразу не стало, и храм творчества превратился в дом отдыха солнцевской мафии. Солнцево — это рядышком с Переделкино. Когда бандитов переловили, в их доме отдыха устроилась ночлежка для дальнобойщиков. Так бы всё и катилось под гору, но пару лет назад нашелся добрый спонсор, территорию очистили от трупов, бутылок и сдувшихся шин, стали придумывать что-то культурное. Я ездил туда выступить на мастер-классе по художественному переводу с японского. Слушали молодые люди с божьей искоркой в глазах. Прочел лекцию в библиотеке, зашел в обветшавший дом творчества. Пыль столбом — его переделывали на новый лад, но в память о прошлом сохранили одну комнату, в которой живали писатели. Обстановка почти спартанская: койка, письменный стол, пишущая машинка. Даже телевизора нет. Не говоря уже о душе и туалете. Только умывальник. И откуда тогда бралось вдохновение? По воспоминаниям бывалых людей, не до конца пробудившиеся от хмельного сна писатели ленились шкандыбать в коридорный туалет и пускали ручейки прямо в комнатную раковину. Вполне их понимая, я примерился к ней, но она оказалась на недосягаемой для меня высоте. Наверное, дом творчества предназначался для действительно больших писателей. Да, мельчают люди…
После Переделкино я прочно осел на даче. Хотел, как всегда, пособирать грибы, но великая сушь обезводила грибницы. Что оставалось делать? Я сел дописывать книгу про демографическую Японию.
Историческую демографию именуют «вспомогательной исторической дисциплиной». Вряд ли это справедливо, поскольку без людей не было бы и истории. Главные жизненные вехи человека традиционного общества — рождение, вступление в прокреативный процесс (брак), смерть. На всех этапах речь идет о людском прибавлении и убавлении. Любое сообщество устроено так, что никто не может обходиться без имени. Человек без имени — это оксюморон. Однако в подавляющем большинстве случаев мы не знаем имен тех, кому довелось жить на этой земле. Мне было обидно за этих людей — ведь именно благодаря им живем и мы, поскольку они сумели поделиться с нами своими генами. Поэтому я и задумал написать эту книгу, которую так и назвал — «Безымянная Япония». Дать имена всем безымянным людям — выше человеческих сил, но я все-таки решил воздать им хоть толику должного. За скучным словом «демография» кроется бесконечное количество соитий, рождений, смертей, поступков, усилий, чаяний, воль. Их трение о время вырабатывает энергию, к которой подключаюсь и я.
На даче я занимался на втором этаже. Отрываясь от компьютера, смотрел из оконца, как не по дням, а по часам прибавляют в весе яблоки и огурцы. Как-то под вечер перевел взгляд с земли на небо. И в этот волшебный миг из-за ельника плавно выплыл разноцветный воздушный шар. Его бока лоснились от предзакатного солнца, он был похож на чудесную игрушку, оторвавшуюся от новогодней елки. Горелка натужно пыхтела, крошечные человечки опирались о борта корзины и завороженно глядели вниз. На такую удобную высоту я забирался только в детстве, когда мама после таяния неаккуратного городского снега отводила сыночка в Парк культуры и отдыха имени Горького, где чертово колесо возносило меня над слегка позеленевшей землей и байдарочниками, которые ловко перебирали веслами по талым водам Москвы-реки. Находясь там, внизу, ты видел возбужденных воскресеньем людей, которые махали загребущими руками, восклицали, сморкались на гаревые дорожки, плевались на античные статуи, лузгали семечки, ругались матом, дули пиво. Но при виде сверху они представали чинными прихожанами и не издавали ненужных звуков. Высота заштриховывала лишние детали, город казался пригожее, чем на деле.
Я не знал имен пассажиров воздушного шара, они не видели меня из своей гондолы, мы не махали приветственно друг другу руками, но все мы были счастливы в этот чудный день. Только они путешествовали в пространстве, а я путешествовал во времени. Мы смотрели в разные стороны, но это не мешало нам синхронно радоваться жизни. Можно ли утверждать, что это было лето несбывшихся надежд?
Борис Штерн, докт. физ.-мат. наук, вед. науч. сотр. Института ядерных исследований РАН, главный редактор ТрВ-Наука
Лето прошло в борьбе за «Троицкий вариант», причем это был более-менее успешный этап борьбы. Кончились деньги, зато преодолели дефицит материалов. Провели мощную серию интервью о космосе и происхождении жизни1. Вот эта серия:
Возникновение органики в межзвездных облаках. Интервью Алексея Кудри с Дмитрием Вибе. ТрВ-Наука № 361 от 06.09.2022.
Колыбель жизни: геотермальные системы? Интервью Бориса Штерна с Арменом Мулкиджаняном. ТрВ-Наука № 360 от 23.08.2022. (Пожалуй, это самое сильное интервью, прямо из первых рук. Армен — один из тех, кто оказывает решающее влияние на современные взгляды происхождения жизни.)
Поиски экзопланет у буйных красных карликов и мирных солнц: достижения и перспективы. Интервью Б. Штерна со Львом Зеленым. ТрВ-Наука № 359 от 09.08.2022.
«Джеймс Уэбб» реализует лучшие методы наземной астрономии. А. Кудря — Владимир Сурдин. ТрВ-Наука № 358 от 26.07.2022. С. 1–3.
Можно ли восстановить атмосферу и моря Марса? Б. Штерн — Олег Кораблев. ТрВ-Наука № 358 от 26.07.2022. С. 4–5.
Регистрация гравитационных волн: астрофизический аспект. Б. Штерн — Константин Постнов. ТрВ-Наука № 357 от 12.07.2022.
Рентгеновская астрономия в наши дни. Б. Штерн — Юрий Поутанен. ТрВ-Наука № 356 от 28.06.2022.
Колонизация экзопланет, Венеры, Марса: разговор биолога и астрофизика. Б. Штерн и Михаил Никитин. ТрВ-Наука № 355 от 14.06.2022.
В конце концов появились и деньги, жить стало легче, хотя клеймо иноагента, наложенное на АНО «Троицкий вариант», сильно мешает.
Это деловая часть. Из личного: успеху с ТрВ способствовал послеоперационный бюллетень (эндопротезирование тазобедренного сустава). Я был освобожден от всего, свободен как ветер. Еще — послефевральский стресс. Кого-то стресс деморализует, а кого-то, наоборот, мобилизует — поэтому я работал со всей злостью.
А уже в конце реабилитационного периода, когда начал перемещаться без опоры, поехал с женой и собакой в город детства на Волгу и отснял там вполне полновесный фильм. Я надеюсь, что кому-то он поднимет настроение. Уже готова первая 40-минутная часть, через полторы-две недели — официальный релиз.
Владимир Емельянов, докт. филос. наук, профессор СПбГУ
1. Лето прошло в работе. В июне я был в Белграде на конференции по сравнительной мифологии. Мой доклад был посвящен антониму самоназвания шумеров «черноголовые». Удалось показать, что, как и у сино-тибетских народов (китайцев, тибетцев, тангутов), в Шумере черноголовыми называли городской податной люд, рядовых общинников. А вот кочевников сравнивали с обезьянами. Доклад был хорошо встречен коллегами. А в июле и в августе продолжалась моя работа по двум направлениям. Во-первых, нам продлили грант РНФ и наша группа готовит к печати антологию календарно-праздничных текстов Древнего Востока. Во-вторых, я завершил перевод шумеро-аккадского эпоса Нинурты и пишу к текстам эпоса комментарий. Выйдет эта книга в серии «Литературные памятники». Отдохнуть тоже удалось.
2. Силы я черпаю в интересе к предмету и в чувстве долга перед членами грантовой группы. Взялся за дело — будь любезен довести его до конца.
Анна Мурадова, канд. филол. наук, переводчик
1. Лето я провела и как-то не особенно его заметила, так как с головой ушла в работу. Работа — это то, что всегда помогало как-то отстраниться от сложных ситуаций. У меня ситуация дополнительно осложнилась очередной потерей зрения и долгим восстановлением. К счастью, современные гаджеты позволяют работать, не особенно видя. От научно-исследовательской деятельности пришлось отказаться в пользу более щадящей литературно-переводческой. Перевела на бретонский язык «Нос» Гоголя, отправила рассказ на конкурс, а также для разнообразия снялась в кино. Ко мне в Тбилиси приехала съемочная группа из Бретани, чтобы сделать меня героиней документального фильма. Поскольку речь шла о миноритарных языках, то я показала им ассирийскую церковь, ассирийский квартал, где я живу, и кладбище. На фоне всеобщего мрачного абсурда бегать по кладбищу с веником (заодно и на своем участке прибралась) и по-бретонски рассказывать об ассирийцах было как-то даже органично. Работа над фильмом состояла не только из съемок, пришлось покопаться с собственных архивах, вспомнить университетскую молодость. Так бы я и просидела всё лето за компьютером, если бы друзья не вытащили меня в Армению, где на тот момент было еще спокойно. Я впервые оказалась на берегу озера Севан, и это, пожалуй, было самым ярким летним воспоминанием.
2. О душевном спокойствии говорить, конечно, трудно. Спасает наличие собственной земли и необходимость ухаживать за садом. Он у меня не декоративный, а пищевой, что в смутные времена и при нестабильных заработках особенно полезно. Вот так попереводишь, вечером с лейкой побегаешь — и вроде ничего так. Я живу на горе, на отшибе, и иногда возникает иллюзия того, что все события происходят где-то там, в большом мире, а у меня тут — свой, маленький. Но, конечно, это только иллюзия. Где я черпаю энергию? Да она у меня вся вычерпана, меня хватает только на повседневные дела. Помогает физическая усталость. Вот собрала виноград, положила в сушилку, делаю изюм — и уже хочется спать. Поколения моих предков так жили — и пережили войны, эпидемии, геноциды. И я переживу.
Ольга Орлова, научный журналист, канд. филол. наук
25 февраля я решила, что больше не буду работать ни на российском телевидении, ни в других российских СМИ. Пришлось, как и многим моим коллегам, полностью изменить свою жизнь, в том числе профессиональную, и совершить, как сейчас принято говорить, социальный суицид. После нескольких кочевых весенних месяцев наступила географическая определенность на ближайшие годы — Хайфа. Муж будет там работать в университете, а я буду работать онлайн где придется. Журналисту всё равно, откуда трудиться, а физику-экспериментатору — нет. Так что этим летом я поняла, где буду жить дальше. Но не поняла, как.
В первую же неделю после 24 февраля стало очевидно, что российская наука, равно как и российская научная журналистика, в прежнем виде больше существовать не будет. По нескольким причинам.
Во-первых, и внешний мир, и российское государство одновременно взяли курс на изоляцию и маргинализацию российской науки. Международное сообщество таким образом пытается выразить свое отношение к действиям российского правительства, а поскольку вся наша наука так или иначе с ним аффилирована, то она автоматически попадает под те институции, с которыми на «Большой Земле» дела иметь не хотят. Оставим в стороне дискуссию о справедливости и осмысленности такой позиции. Это просто данность. И если посмотреть на события первой послевоенной недели, когда пришло решение Международного математического союза об отмене проведения Международного математического конгресса в Петербурге, и на события минувшей недели, когда под санкции США попали Институт прикладной физики в Нижнем Новгороде, Институт теоретической физики им. Ландау, Физический институт им. Лебедева и др., то выстраивается вполне отчетливая перспектива выдавливания российской науки из международной системы.
В свою очередь правительство Российской Федерации предпринимает всё возможное для разрыва контактов с коллегами за рубежом. Было прекращено сотрудничество по целому ряду областей, которые действовали еще с 1990-х годов. Все индивидуальные зарубежные контакты начали согласовывать на уровне руководства вузов, а то и сразу министерства. В связи с этим чрезвычайно повысилась бдительность силовых ведомств в отношении научных организаций. Отсюда новый всплеск «шпионских» процессов против ученых. Часть из них я старалась освещать в европейских изданиях 2.
Вторая причина — это криминализация инакомыслия в России, которое выразилось в целом залпе карательных законов, принятых после 24 февраля, когда за «неправильную» мысль или слово вас не только уволят или лишат грантов, как в прежние годы, но еще и посадят в тюрьму. И надолго. А наука и журналистика относятся к тем сферам деятельности, которые только и развиваются благодаря инакомыслию, умению посмотреть на явление или проблему с другой, не очевидной стороны. Яркая иллюстрация — арест одного из основателей «Диссернета» физика Андрея Заякина.
Третья причина — потеря целеполагания. К сожалению, мне не удается «пребывать во внутренней эмиграции» и «спасаться в античности». Я, как и многие мои коллеги, ученые и журналисты, испытываю глубочайшее разочарование в своей работе, потерю мотивации. Мир стоит на грани катастрофы, и никакие достижения кристаллографов и открытия археологов нас не уберегают от ядерной войны. Поэтому просто переехать в другую страну и там продолжать рассказывать про добычу новых знаний мне не представляется возможным. Я чувствую себя одним из героев фильма «Don’t look up», когда они сидят за столом, держатся за руки, комета уже близко, и они понимают, что всё могли, всё у них было, чтобы предотвратить трагедию, но они проиграли… Проиграли целую планету.
Какие-то попытки разобраться в том, что произошло, я предпринимаю в рубрике «АнтиИмперия», беседуя с учеными и писателями на страницах издания «Верстка» 3.
Четвертая причина — чисто техническая. Потеря аудитории и информации в буквальном смысле. Большинство российских ученых боятся взаимодействовать с журналистами зарубежных изданий, и я знаю, что у них есть для этого все основания. Часть аудитории технически не готова читать только через VPN. Так что ответить на вопрос, с кем и о чем теперь говорить, очень сложно.
Вопрос «удалось ли отдохнуть» могу расценить только как сарказм. Отдохнуть от чего? Нормальной утомительной работы, которая требует отпуска, у меня уже нет больше полугода. В этом смысле я и не устала. А отдохнуть от трагедии невозможно, ибо она в твоей голове каждую секунду.
Знаете, Google присылает периодически вам маршрут передвижений за месяц. Когда я его получаю и рассматриваю (о господи, где меня только не носило, за шесть месяцев я проехала больше стран и километров, чем за прежние лет пять), понимаю, что это и есть способ убежать от реальности в буквальном смысле. Вспоминается фильм 1947 года «Золушка». «Вы не устали в дороге?» — «Нет, что вы, в дороге я отдохнула».
Ни душевного равновесия, ни прежней работоспособности быть не может, пока идет война. Ежедневное горе Украины, долгое вынужденное расставание с Россией и отсутствие внятной, осмысленной деятельности лишают сил. Выжить в новой реальности помогают родственники и друзья. Сейчас время раскола в семьях, рабочих коллективах. Мне повезло — я не только не «потеряла» в этой идеологической бойне никого из близких, но и приобрела много новых сопереживающих, сочувствующих, помогающих друзей и товарищей. Главный источник энергии — семья. С ее помощью надеюсь дожить до лучших времен.
Михаил Никитин, популяризатор науки, науч. сотр. отдела эволюционной биохимии НИИ физико-химической биологии имени Белозерского при МГУ
1. Удалось отдохнуть на Азовском море у тещи. Работать летом практически не работал, каких-то важных событий не произошло, и хорошо!
2. Очень просто: у меня 5 марта родилась дочь. Она отлично отвлекает от творящегося вокруг, и очевидно, что ей нужны вменяемые родители. Это помогает расставить приоритеты.
Наталья Ивлиева, канд. биол. наук, науч. сотр. Лаборатории функциональной нейроцитологии Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН
Лето, наверное, как у многих, было непростым. Нельзя сказать, что рухнули все основания, но почва, конечно, ушла из-под ног. Только в такое время понимаешь, что это не фигура речи: многие привычные действия, утратив основания для автоматизма, взывали к переосмыслению… Благодаря поддержке молодых коллег и друзей к лету все-таки появилась возможность начать интересную работу. Мы стали обучать наших крыс добывать пищу в условиях, когда «всё очень неясно и неразрешимо», как у Кафки в «Замке»: в одной задаче непредсказуемо время, когда надо нажать на педаль, а в другой — число нажатий. Наши предшественники убеждены, что эти две столь тяжело различимые для животных (и не только) ситуации тем не менее закладывают основания для фундаментально противоположных типов поведения: для поведения, предопределенного предшествующими стимулами, и поведения, направляемого будущими целями. Мы решили поставить это под сомнение и проверить, ведь идея не праздная: как часто мы слышим слова, которые, казалось бы, всем и всё должны объяснить: «Мы были вынуждены сделать то-то и то-то» или «Нам ничего другого не оставалось». Сейчас продолжаем над этим работать.
Сохранить душевное равновесие и работоспособность в текущей ситуации помогают обязательства перед людьми, необходимость каждодневно отвечать себе на вопрос Дитриха Бонхёффера «Нужны ли мы еще?», знание о том, что журавли снова прилетели под Талдом и сотрудники биостанции продолжают их считать, а еще общение с замечательной молодежью, которой чуждо беспамятство и которая верит, что у нашей страны есть будущее.
Сергей Лёзов, лингвист, профессор Института классического Востока и античности НИУ ВШЭ
Почти всё лето я провел в экспедициях. 25 июня я принял последнюю переэкзаменовку у двоечников, а 26-го вечером уже вылетел прямым рейсом по «оси зла» «Москва — Дамаск», из одной «черной дыры» в другую. Сейчас Россия находится под еще более серьезными санкциями, чем Сирия. Наверное, Россия теперь — абсолютный чемпион по санкциям. Когда я в 2020 году начал работать в Сирии, то говорил, что Сирия — наше будущее, но даже не мог предвидеть, насколько прав окажусь. Страна погружена во мрак, в разных смыслах. Там не ловит GPS, электричество в Дамаске дают на час-два в день. Дикая инфляция.
Из Дамаска я направился в Каламун, в деревню Маалула, где мы с коллегами изучаем западноарамейский язык. Там я проработал больше месяца, довольно успешно. Потом провел пять дней в Дамаске, занимаясь переводом одного из записанных текстов на дамасский диалект арабского, который тоже представляет интерес для семитолога. Собственно, переводил мой ассистент Ваэл Мхайсен, носитель дамасского диалекта, а по происхождению — палестинец из бедуинского племени.
Текст — это рассказ про семилетнюю девочку, которую из Маалулы украли кочевники. Предполагается, что дело было лет двести тому назад. Местные жители — христиане, а девочку украли мусульмане-бедуины. Она была воспитана в их племени, ее выдали замуж, она родила сына. Однажды торговец виноградом из Маалулы добрался до стоянки этого бедуинского племени, и молодая мать его узнала. Тут появляется известный из фольклора мотив вести, передаваемой на языке, непонятном окружающим. Молодая женщина укачивает ребенка и поет колыбельную, «смешивая», как там говорится, арабские слова с арамейскими. В этой песне она сообщает торговцу виноградом то, что с ней случилось, упоминает, что ее дом находится в Маалуле напротив церкви, а ее брат — дьякон. Торговец понимает ее месседж, возвращается обратно, находит ее родственников, они кидаются ее спасать, но племя уже снялось с места и пропало навсегда. Хэппи-энда нет. Конец трагический.
Этот сюжет всплывает в песне Файруз, невероятно популярной ливанской певицы, которую там называют «матерью нации». Это как Владимир Высоцкий, помноженный на Аллу Пугачёву. Файруз, кстати, христианка, ее родня из Турабдина, из тех мест, где я тоже работаю.
У нее есть песня 1967 года — колыбельная, про которую говорят, что ее знает чуть ли не любая арабская мать. И в этой колыбельной есть такая строфа:
О торговец виноградом и ягодами,
Скажи моей матери и моему отцу,
Меня похитили цыгане из шатра в Маждалийе.
(Маждалийе — это деревня в Северном Ливане.)
Моя информантка из Маалулы наивно сказала: «Наши люди часто уезжают в Ливан работать. Наверное, там от них узнали этот сюжет». Позже выяснилось, что, возможно, сюжет действительно возник в Каламуне, а не в Ливане.
Из Дамаска я перебрался на такси в Бейрут, оттуда прилетел в Стамбул, где ко мне присоединилась моя студентка Ксения Кашинцева. Дальше мы отправились в Турабдин, в Мидьят. Вскоре из США прилетел мой соавтор и ближайший товарищ Чарлз Хэберл. Мы работали втроем больше двух недель.
Еще неделю я провел в одиночестве в турецком пансионе «Белые воды» там же, в Турабдине, немножко приходя в себя. Вернулся в Москву и теперь не вылезаю из университета, работаю с коллегами и со студентами.
2. Энергия берется из сознания миссии. Может быть, это звучит наивно или, наоборот, претенциозно, но так оно и есть. Лето прошло бурно, я себя загрузил работой. Особо глубоко задумываться на другие темы было трудно. Конечно, я читаю несколько телеграм-каналов каждый день, русских и украинских. С тех пор, как я стал «зоологическим антикоммунистом» во второй половине семидесятых годов, я не пользуюсь официальными средствами массовой информации. Когда я был «в поле», было полегче. Но когда идешь по Москве, ощущаешь глубокую, чудовищную фальшь. На мой взгляд, жить так, будто ничего не происходит, — отвратительно и противоестественно. Но и в отчаяние впадать нельзя. Надеюсь дожить до того дня, когда в России будет объявлен траур по всем, кого убили в Украине. Думаю, иначе мы просто погибнем.
Алексей Екайкин, гляциолог, полярник, вед. науч. сотр. Лаборатории изменений климата и окружающей среды Арктического и антарктического НИИ
У нас, изучающих Антарктиду «южных» полярников, лето — это межсезонье, в отличие от полярников северных, исследующих Арктику и горные ледники, для которых летние месяцы — время экспедиций. Обычно на лето я стараюсь придумать себе какой-нибудь «научный туризм» — поездку в экзотическое место, где есть лед, — чтобы было не только увлекательно, но и полезно с точки зрения профессионального роста. В 2021 году, например, покорил Северный полюс на атомном ледоколе, а в предыдущие годы побывал в Гренландии, на Шпицбергене, на ледниках Кавказа и Алтая…
В этом году я принял приглашение моих магаданских коллег (спасибо им огромное!) поучаствовать в экспедиции на Анмангындинскую наледь. Для меня это была первая встреча с тарынами (гигантскими наледями), да и вообще первый визит в Колыму. Экспедиция получилась чудесной и познавательной (надеюсь, не только для меня, но и для всех участников) — и я в очередной раз поразился многообразию видов и форм льда на нашей планете.
Но в целом последние три года (начиная с ковидного 2020-го) поездок стало гораздо меньше. Если раньше я в среднем по четыре-шесть месяцев в году был в путешествиях и командировках, то сейчас бóльшую часть года в основном провожу в Петербурге. Вот и этим летом тоже после колымской экспедиции остаток лета провел в городе — работал в нашей изотопной лаборатории, приводил в порядок данные и материалы, собранные за предыдущие годы.
2. Весной и в начале лета продуктивность у меня, как и у многих, снизилась — по понятным причинам. Но потом я понял, что унывать и предаваться апатии смысла нет и что работа — лучшее средство, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Так что в итоге производительность труда у меня даже выросла по сравнению с былыми временами, я наконец-то нашел силы и время, чтобы написать несколько научных статей, идея которых созрела уже давно.
Несмотря ни на что, «нужно возделывать свой сад», и наука должна двигаться вперед, даже если сейчас и кажется, что это никому не нужно и не актуально.
Андрей Калиничев, профессор Высшей школы горных наук и телекоммуникаций (Нант, Франция), член редсовета ТрВ-Наука
До конца июня я обычно преподаю, а потом еще проверяю магистерские работы. Кроме того, в июне и июле удалось вживую поучаствовать в двух больших международных конференциях, посвященных свойствам глин и их многих важных практических приложений: одна — в Нанси на востоке Франции, другая — в Стамбуле. Обе были отложены на год-два из-за пандемии и теперь вот прошли в доковидном формате. В Нанси или в поезде по дороге домой я таки подхватил, наконец, эту модную болезнь, несмотря на три прививки. Переболел потом за неделю в легкой форме и, кажется, без последствий.
Но запомнились мне обе конференции не этим, а практически полным отсутствием российских участников, которых обычно было очень много. Только моему бывшему аспиранту из НИУ ВШЭ каким-то образом удалось получить визу и приехать довольно кружным путем. Но организовать еще один его приезд на неделю во Францию, чтобы завершить работу над диссертацией и статьями уже оказалось невозможным из-за санкций. То, что еще год назад казалось совершенно очевидным плевым делом, теперь обставлено многочисленными непреодолимыми формальностями. А в вышедшей этим летом большой обзорной статье в престижном журнале (в соавторстве с коллегами из Китая, Франции, Японии, США, Швейцарии) мне пришлось снять свою вышкинскую аффилиацию, потому что я больше не работаю в НИУ ВШЭ.
В августе я еще слетал на три недели в США навестить детей и внуков, которые сейчас живут в удивительной сельской глуши на стыке штатов Нью-Йорк, Массачусетс и Коннектикут. И вот все эти летние поездки по французской и американской глубинке и неглубинке неожиданно помогли сохранять душевное равновесие, как это ни странно. Даже в довольно глухих местах возле какого-нибудь фермерского домика посреди кукурузных полей рядом с американским флагом часто можно увидеть украинский, а то и просто украинский без американского. Французы не так любят выставлять свой патриотизм напоказ и своих флагов во дворе и на домах обычно не вывешивают, но украинские флаги видел этим летом во множестве. И это всё не какие-то политизированные обитатели нью-йоркских или парижских метрополий, это самые что ни на есть приземленные работяги в провинциальных автомастерских или на фермах.
В маленьком антикварном магазинчике в окрестностях местного «райцентра» решился спросить у хозяина-американца, пожилого хиппи:
— Я вижу, у вас украинский флаг стоит перед входом. Вы каким-то образом связаны с Украиной?
Хозяин смутился:
— Только тем, что я тоже принадлежу к человеческому роду. Этого должно быть достаточно. Я ненавижу любые политические декларации, но когда одна страна нарушает границы другой и начинает убивать людей, я просто чувствую свою человеческую обязанность высказать об этом свое определенное мнение.
И таких флагов не один-два. За полчаса довольно произвольных разъездов по сельским дорогам можно увидеть с десяток украинских флагов во дворах, на домах или в окнах. На одном поле, засаженном подсолнухами, — большой транспарант «With Ukraine!»
С 24 февраля каждое наше с женой утро начинается со звонка друзьям-однокурсникам в Одессу — узнать, как у них дела. Несмотря на воздушные тревоги, жизнь идет своим чередом, за полгода вырос и уже даже был собран виноград. Но за это время были только считанные ночи совсем без воздушной тревоги. Чаще всего несколько раз за ночь нужно спускаться в подвал. Люди ко всему привыкают, конечно. Но вот что пишет дочка других наших одесских друзей: «Россияне своим поведением всего за полгода сдвинули много казалось бы невозможных тектонических плит. Одесситы!!!!! Переходят на украинский!!! Пока что больше выходит суржик, но!»
А тектонические сдвиги — это надолго, как мы знаем из науки. И практически необратимо. И вот на этом фоне глобальной совершенно спонтанной низовой солидарности с Украиной весь абсурд российской научной и общественной самоизоляции выглядит особенно отчетливо и нелепо.
Ирина Фуфаева, канд. филол. наук, научн. сотр. учебно-научной лаборатории социолингвистики РГГУ
1. Ярким событием лета стало для меня участие в лектории Летней лингвистической школы, проходившей в доме отдыха под Дубной, рядом со слиянием Дубны и Волги. Очень крутое ощущение возникает от нахождения среди подростков с высоким ай-кью и лингвистическим мышлением. Отдельная благодарность одному из организаторов, Антону Сомину, за шикарные филологические игры.
Что касается работы, то сейчас в двух коллективах мы занимаемся двумя прикладными инструментами:
1) базой обозначений людей по сферам деятельности, где будет реализована семантическая связность обозначений тех видов деятельности, которые мы воспринимаем близкими, и где будут сведения о происхождении, обстоятельствах и времени появления того или иного обозначения и т. д.
2) научным словарем феминитивов, причем таких, которые образуются нестандартно, например, без мужского коррелята, или имеют словообразовательные варианты (адвокатесса, адвокатша, адвокатка) и т. д.
Из увлечений — на портале «Лиterraтура» вышла подборка моих «лингвистических» стихов4, а у нашего поэтического объединения «Пятиэтажная поэзия» прошел вечер в клубе «Массолит».
2. Во-первых, помогают любые вылазки на природу или в интересные места, даже самые локальные. В это лето мы побывали в неформальном палаточном лагере рядом с нижегородской биостанцией на Пустынских озерах, открыли для себя Арзамас; конечно, я несколько раз была в родном Нижнем Новгороде, гуляла по открытой теперь для прогулок стрелке Оки и Волги, по почти питерским дворам моей родной Маяковки-Рождественской рядом с Волгой.
Во-вторых, плавание — почти в любой подходящий для этого день. В неподходящий — гулять.
В-третьих, важно не оставлять отрицательные эмоции, недоразумения, непонимание, как жить, не копить из них гору-свалку, а прорабатывать в идеале по мере появления. Простыми вопросами: что сейчас у меня? Откуда эта эмоция? Откуда эта мысль? В этой ситуации — что бы я хотела, чтобы произошло? Если это уже произошло, то что происходит дальше? Одним словом, исследование своей ситуации так же, как мы исследуем какой-то научный материал, но с помощью специализированного метода: когнитивной терапии, которая отлично подходит для соло-практики.
В-четвертых — меньше ругать себя и больше хвалить за любую мелочь в нужном направлении: я написала десять слов статьи! Я вымыла метр пола! Я сделала пять упражнений! Это строго обратно тому, что происходит обычно. Этот метод, придуманный мной, гарантированно и быстро поднимает мотивацию, но, увы, я сама постоянно его забываю и скатываюсь к привычному модусу самоупреков. Но теперь, после опубликования этого текста, возможно, буду чаще вспоминать.
В-пятых, общение, конечно. И живое, и по «Зуму», и с родными, и с чисто сетевыми френдами, даже случайными комментаторами. Слава Интернету.
Андроник Арутюнов, cт. науч. сотр. Института проблем управления РАН им. В. А. Трапезникова, преподаватель Свободного университета, куратор раздела «Математика» в «Яндекс.Кью»
1. Впервые за 12 лет лето я провел без походов. Раньше бывал на Кавказе, Алтае, Северном Урале, в Хибинах… Сейчас так и не нашел в себе сил съездить куда-то. Побывал, правда, в одной «недружественной» стране у друзей и коллег. Но в общем и целом лето (и не только) прошло под рабочим флагом, как и всегда в моей жизни: наука, профсоюз и Свободный университет, ворвавшийся в мою жизнь два года назад.
Кое-что даже удалось сделать. Скажем, по научной линии разобраться с дифференцированиями в бимодулях и как их описывать при помощи характеров. Не удалось доразобраться, как это всё стыкуется с грубой геометрией, но мы работаем над этим.
2. Второй вопрос гораздо сложнее. Хочется сказать, что придерживаюсь философии стоицизма, но это, наверное, излишне пафосно. Поэтому скажу проще. Я стараюсь решать те вопросы, которые находятся в моей власти. Наука — в моей. Работа над развитием Свободного университета — в моей, говорить правильные вещи, которые зачастую оказываются полезными для слушателей в том смысле что «это не я сошел с ума» — тоже.
Смысл моей жизни, как и очень многих оставшихся в России, — бороться за лучшее будущее. Возможностей для такой борьбы немного, но они есть. А раз есть — значит, нужно бороться.
1 trv-science.ru/tag/proisxozhdenie-zhizni
2 verstka.media/dmitriy-kolker-uchyoniye; u.to/4whMHA
3 verstka.media/interview-demographia-v-rossii; verstka.media/rossiyskaya-economica-crisis-resh/
4 literratura.org/poetry/4998-irina-fufaeva-lingvisticheskoe.html
Браво, Ольга Орлова и Андрей Калиничев!
Хотелось бы спросить уважаемого Александра Мещерякова, который назвал расизмом вполне разумное ограничение туризма граждан страны-агрессора в Европу: он полагает, что существует особая раса — россияне?
Не мешайте человеку, у него Год Тигра.
Хорошо, хорошо, это не расизм. Это просто политика. Она гораздо безобразнее.