Астероидно-кометная опасность: «Мы — информированные динозавры»

Алексей Кудря беседует с астрономом Леонидом Елениным, научным сотрудником Института прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН, лауреатом международной астрономической премии им. Эдгара Уилсона, первооткрывателем комет и астероидов. Речь идет о вопросах астероидно-кометной опасности, о том, как спутники мешают астрономам, о гражданской науке и новостях об астероидах-убийцах. Видеозапись интервью: youtu.be/IJ1fO_2L8Z8.

— Здравствуйте. Сегодня у нас в гостях российский астроном Леонид Еленин. Леонид, вы известный первооткрыватель астероидов, комет. Вот хорошо, наверное, всем известна долгопериодическая комета Еленина — это C/2010 X1 — первая комета, которую за последние 20 лет открыл российский астроном. Всего, по-моему, у вас более 100 астероидов, 6 комет, правильно?

— Да, всё верно.

— Вы в свое время работали наблюдателем в обсерватории ISON-NM, где занимались астрометрией астероидов и комет, поиском астероидов, сближающихся с Землей.
И, насколько я понимаю, всё это было в рамках программы астероидно-кометной опасности. Не могли бы вы рассказать нашим зрителям и читателям, что такое астероидно-кометная опасность вкратце и каковы успехи астрономов в этом направлении?

— Это прикладное направление науки, занимающееся поиском, каталогизацией, расчетом опасных сближений с новыми телами Солнечной системы. Регулярная работа в таком мировом масштабе началась в 1998 году. На это повлиял опыт 1994 года, когда в Юпитер врезалась всем известная комета Шумейкеров — Леви 9. И вот это был такой, наверное, основной «звоночек». До этого было тесное сближение в 1983 году с кометой в конце апреля — начале мая. Комета прошла в 5 млн км. Это был объект размером в 8 км, сопоставимый с тем, что погубил динозавров 65 млн лет назад. То есть в принципе в 1983 году цивилизация висела на волоске, потому что 5 млн км в космических масштабах — это практически точное попадание. Но, слава богу, тогда всё обошлось. В 1994 году смотрели на Юпитер, и стало понятно, что такие события случаются. У астрономов, в принципе, нет сомнений, произойдет ли что-то подобное или не произойдет, есть лишь вопрос, когда именно. В 1998 году правительство США выделило финансирование и начались разработки первых обзоров неба, которые были нацелены именно на поиск и обнаружение малых тел, сближающихся с Землей, астероидов и комет. И сейчас такая программа на государственном уровне продолжается только в США, т. е. вводятся новые телескопы, новые обсерватории, ну и они, в принципе, дают на данный момент около 98–99% всех открытий и наблюдений в этой сфере.

Нашим институтом в 2010 году было принято решение о создании некоего прототипа телескопа, который будет заниматься поиском именно малых тел Солнечной системы, т. е. наш институт, наш отдел, наша сеть телескопов занимаются космическим мусором. Это наша основная задача — контроль околоземного космического пространства на высоких высокоэллиптических орбитах. По сути, мы отрабатывали будущую концепцию, которую нужно было затем масштабировать на большие телескопы. Если бы подобный опыт заинтересовал государство, то можно было бы в кратчайшие сроки создать необходимый для этого телескоп большей апертуры, большего размера, с необходимыми параметрами. В течение 8 лет мы занимались этими вопросами: как искать объекты, как обрабатывать кадры, как планировать наблюдения. Мы отрабатывали разные стратегии, концепции, писали программное обеспечение и т. д. За это время мною было открыто 6 комет и 123 астероида. Хотя с астероидами не всё так просто. У меня кандидатов на открытия более полутора тысяч, и они постепенно добавляются к моему основному, официальному счету. Просто от момента открытия астероида до того, как его пронумеруют и объявят, кто считается официальным открывателем, проходит примерно десять лет. Поэтому, хотя на данный момент я уже и не ищу астероиды, счет этих открытий постепенно пополняется.

Недавно произошло знаменательное событие: астрономы открыли 30-тысячный астероид, сближающийся с Землей. Если проследить за динамикой открытий, то как раз до 1998 года их рост описывался пологой, монотонной функцией, а в 1998-м число новых открытий пошло вверх по экспоненте. Сейчас уже 30 тысяч. И больше тысячи астероидов, сближающихся с Землей, — это крупные объекты диаметром свыше километра. Сейчас такие открытия уже редки. Мы считаем, что практически 100% таких объектов уже известно, но, в принципе, они еще открываются. И я рад, что в 2013-м мне удалось один такой объект открыть — т. е. километровый астероид, сближающийся с Землей.

Помимо астероидов, опасность, безусловно, представляют и кометы. Они «ловятся» так же, как и астероиды, но у них есть особая опасность: если мы берем анизотропные кометы, которые приходят к нам напрямую из облака Оорта (динамически новые кометы, которые впервые посещают внутреннюю часть Солнечной системы), то они распределены на небе абсолютно случайно. То есть они не преобладают в плоскости эклиптики, как астероиды или короткопериодические кометы. Они, в принципе, могут явиться из любой точки неба, в том числе с полюсов, где обзоры работают нечасто. Поэтому вот именно долгопериодические кометы, динамически новые кометы я считаю одними из самых опасных представителей Солнечной системы для Земли. И по некоторым недавним оценкам столкновения с небольшими кометами с диаметром ядра порядка 1–2 км происходят примерно раз в 200 тыс. лет, что по астрономическим меркам достаточно часто. Такие события, безусловно, не вызывают катастрофы планетарного масштаба, но грозят континентальными катастрофами.

Мы все помним 15 февраля 2013 года — событие над Челябинском. Там был совсем небольшой астероид размером порядка 17 м — до этого считалось, что такие объекты не представляют никакой опасности, поскольку разрушаются и сгорают в атмосфере. Но, как мы видим, даже такие объекты могут нанести определенный ущерб в результате воздушных взрывов. Поэтому как раз в 2013 году было пересмотрено отношение к таким небольшим объектам и решено, что даже 50-метровый объект, вошедший в атмосферу над густонаселенным районом, может вызывать разрушения и грозит многочисленными жертвами. Поэтому в настоящий момент человечество развивает инструменты для обнаружения таких новых тел. Мы открываем всё более слабые объекты, всё более мелкие. Известно уже более миллиона астероидов — в основном из Главного пояса. Я упомянул о 30 тыс. астероидах, сближающихся с Землей. Но в ближайшие годы должна заработать Обсерватория имени Веры Рубин в Чили — это 8-метровый широкопольный инструмент. Я думаю, что он позволит существенно расширить наши знания о популяции малых тел Солнечной системы, в том числе и тел, сближающихся с Землей, потому что это сразу на несколько звездных величин увеличит поисковое проницание — будет сделан большой шаг вперед. Для меня он даже более интересен, чем введенный в строй телескоп «Уэбб», поскольку я все-таки больше интересуюсь не дальним космосом и астрофизикой, а астероидно-кометной опасностью и малыми телами Солнечной системы.

— Кстати, о наблюдениях. Илон Маск запустил уже почти 4 тыс. спутников StarLink. А всего планирует развернуть сеть из более чем 30 тыс. спутников. И это не считая прочих спутниковых операторов, которые также хотят вывести свои спутниковые системы, и не считая уже работающих аппаратов и отработавшего «космического мусора». Всё это, по-моему, приближается к цифре порядка 20 тысяч?

— Ну, у нас в каталоге практически 29 тыс. объектов космического мусора.

— Вот. И астрономы уже сейчас жалуются на обилие объектов, которые мешают наблюдениям. Фанаты Маска за это вешают на астрономов ярлык ретроградов — противников прогресса. Мешают ли они лично вам в ваших наблюдениях, и возможно ли разрешение этой ситуации ко всеобщему удовлетворению, когда и астрономы будут довольны, и операторы спутниковых сетей? Предпринимаются ли на международном уровне поиски компромиссов, так как есть мнение, что такой прогресс через некоторое время окончательно «убьет» наземную астрономию?

— Такой сложный обоюдоострый вопрос… С одной стороны, поскольку наш институт и наша команда занимается космическим мусором, то запуск таких спутников дает нам дополнительную работу. С другой — да, безусловно, из-за того, что наша сеть использует широкоугольные поисковые телескопы, в их поле зрения попадает огромное количество треков от объектов на низких орбитах, к которым относятся и спутники Starlink. Они отлично видны, должны такой сетью опутывать всю небесную сферу и, безусловно, станут мешать наблюдениям. Большие телескопы, которые занимаются астрофизическими задачами и имеют небольшое поле зрения, возможно, пока столь же часто с этим не сталкиваются, но и у них, я уверен, есть кадры, испорченные треками от спутников. Сейчас этих объектов 4 тысячи, будет 30 тысяч и, безусловно, это станет большой проблемой.

Объекты достаточно яркие, ведутся разговоры о том, что астрономам придется как-то программными способами убирать эти треки — иногда это возможно, но, опять же, увеличиваются вычислительные затраты и не всегда это можно сделать. Поэтому я, действительно, воспринимаю такие объекты как мусор, который мешает, закрывает от нас небо. И нужно понимать, что 30 тыс. объектов — это только один оператор. Как вы сказали, я уверен, что со временем, если эта сеть заработает, такую же захотят другие операторы, другие крупные компании. Это будет слишком расточительное использование такого нашего общего ресурса, как звездное небо.

Со временем это может привести к так называемому синдрому Кесслера: когда космических аппаратов и космического мусора станет слишком много, всё это начнет неконтролируемо сталкиваться, фрагментироваться, соударяясь повторно — и тогда мы просто закроем для себя космическое пространство — не только для наблюдений, но и для вывода на орбиту космонавтов, полезной нагрузки и т. д. Околоземное космическое пространство — это область, которая важна для дальнейшей эволюции человечества, поэтому ее нужно защищать. Безусловно, в ООН есть комиссии, комитеты, разрабатывающие правила использования космического пространства, но, к сожалению, всё это носит лишь рекомендательный характер и не позволяет запретить запуск таких миссий. Любой оператор, нашедший финансирование, может отправлять целые группировки спутников при каждом запуске. В Интернете огромное количество фотографий подобных «поездов» еще не распределенных по орбите спутников — они движутся вместе, затем распределяются по всему небу, плетя путину из спутников. Попытки делать их менее заметными довольно-таки малоэффективны. Спутники очень яркие, они прекрасно видны и представляют несомненный вред как для наблюдательной астрономии, так и космонавтики в целом.

— То есть если сейчас построят Обсерваторию им. Веры Рубин, а операторы спутниковых систем продолжат накачивать небо группировками спутников, деньги на новые инструменты окажутся выброшенными на ветер?

— Они не будут выброшены на ветер на 100%, но, безусловно, эффективность работы снизится, поскольку подобные инструменты должны иметь большое поле зрения, и, безусловно, спутники на низких орбитах будут мешаться, т. е. для этого телескопа это будет именно мусор, который помешает обрабатывать кадры. Возникнет реальная проблема, есть научные статьи с прогнозами, как это всё будет происходить, какая будет видимость этих объектов, и я могу сказать, что это очень удручающий на самом деле вывод. Это не страшилки астрономов, мы не против развития космонавтики, развития интернета вещей, развития каких-то передовых технологий, но опять же они должны развиваться вдумчиво. Нужно понимать, что мы получаем, что теряем, и минимизировать то, что теряем, безусловно.

— Новостные агрегаторы периодически сообщают страшные вести: «к Земле несется очередной астероид-убийца». Причем я знаю, что в подобные ситуации попадали объекты, открытые лично вами. Знающие люди над этим делом, конечно, смеются, незнающие люди пугаются. Как вы считаете, подобные сообщения вредны или же в них есть некоторая польза?

— Безусловно, они в чем-то вредны, т. е. паника никому не нужна. Паника — это вообще самое страшное, что может произойти в таких ситуациях. Есть определенная прослойка журналистов, которые выискивают такие темы и злоупотребляют ими. Причем в большинстве случаев нет никакой научной подоплеки, ведь ученые говорят: да, мы знаем этот объект, мы просчитываем его орбиту, мы просчитываем его сближение — никакой опасности нет. Термин «потенциально опасные астероиды» говорит лишь о том, что орбита этих объектов имеет минимальную дистанцию пересечения с орбитой Земли, и объекты, имеющие определенный размер больше какого-то предела, называются потенциально опасными. Всё это абсолютно не говорит о том, что такой объект может столкнуться с Землей завтра, послезавтра, через неделю, через месяц. Да, орбиты малых тел Солнечной системы, как и орбиты всех тел, в том числе планет, постоянно меняются под влиянием гравитации, они не движутся по проложенным рельсам. Мы отслеживаем эти изменения, и когда называем объект потенциально опасным, то это говорит лишь о том, что за ним необходимо пристально следить, не потерять его, уточнять его орбиту. Может быть, через десятки тысяч лет он станет потенциально опасным в том смысле, который в это вкладывает обычный обыватель, т. е. действительно сможет столкнуться с Землей. А так все эти новости нужно делить на сто и соответствующим образом к ним относиться — по факту многие так к ним и относятся. Когда кричишь «волки-волки» постоянно, на это уже не обращают внимания.

С другой стороны, наверное, в чем-то это и хорошо, что эта тема, так сказать, «хайповая». Она привлекает внимание, и, может быть, все-таки когда-нибудь у нас в стране тоже заработает реальная служба по контролю, поиску и обнаружению таких объектов. Пока вот за всех отдуваются наши заокеанские коллеги. Есть мнение, что за всей этой шумихой часто стоят не журналисты, а ученые, стремящиеся заполучить большее финансирование, построить себе новые большие игрушки, используя какие-то бюджетные деньги. Но нет, среди нормальных, известных мне астрономов, занимающихся этой проблемой, я не встречал ни одного, кто бы паразитировал на этой теме, кто пытался бы как-то на этом наживаться. Все выступают за освещение всего как есть: если опасность какая-то имеется, надо об этом говорить, если опасности никакой нет — то опять же это нужно сообщать.

Бывают абсолютно дикие случаи, как с моей первой кометой. Она вызвала заметный фурор на Западе, я так и не понял, почему возникла паника. Кем-то была вброшена первичная информация, что эта комета столкнется с Землей, либо эта комета не является кометой, а космическим кораблем и т. д. И да, стоит признать, что такие вбросы очень популярны. То есть если сказать о том, что объект очень опасен, то эта новость разнесется сразу, а если говоришь, что ничего не случится, что объект абсолютно безопасен, то тебя даже никто слушать не будет. Когда я открыл потенциально опасный астероид, мне, естественно, начали звонить с федеральных телевизионных каналов, и я всем объяснял, что «потенциально опасный астероид» — это всего лишь научный термин, это не говорит о том, что завтра что-то произойдет. Но они настаивали, что нужно снять сюжет. Я им сказал, что сразу всем говорю: этот объект на ближайшие 200 лет не представляет никакой опасности для Земли. Они всё же приехали, отсняли меня, но ни один такой сюжет не вышел, потому что это не интересно никому.

В целом я за баланс. То есть об этой теме нужно говорить, она не надуманная, она не для того, чтоб выбить ученым финансирование. Мы практически каждый день открываем новые околоземные астероиды, причем, по текущей статистике, примерно половину открываем уже на отлетной траектории, т. е. уже после сближения с Землей. Это наш текущий уровень, даже с теми поисковыми телескопами, которые уже введены в строй. К сожалению, объекты размером в десятки метров мы открываем максимум за 1–2 суток до сближения, а в половине случаев мы их открываем уже тогда, когда они миновали Землю. Такова текущая ситуация и, безусловно, в задачи обнаружения мы должны вкладывать деньги и новые технологии. За последние тридцать лет мы продвинулись далеко, это глупо отрицать, но тема еще полностью не закрыта и проблемы с обнаружением опасных объектов остаются. И это если не говорить о теме защиты от угрозы, которая пока в зачаточном состоянии. Да, у нас есть тот же эксперимент DART, но нет какой-либо реальной службы, на которую мы могли бы положиться, сказав, что если что-то случится, то у нас есть всегда вариант А, Б и В. Допустим, есть сценарий Апофиса, когда мы открываем опасный астероид за тридцать лет до возможного столкновения, тогда мы можем на него воздействовать мягкой силой, аккуратно сдвигая его орбиту, и за тридцать лет он действительно будет отклонен. Но может быть и другая ситуация, когда объект открыт за шесть месяцев до предполагаемого столкновения, и тогда уже воздействия мягкой силы просто не хватит. За эти шесть месяцев мы не сможем сдвинуть объект на нужную нам величину, поэтому необходимо прорабатывать различные технологии. Идей огромное количество, но все они пока лишь на страницах научных и научно-популярных статей. Пока мы находимся в состоянии осведомленных динозавров, т. е. можем обнаружить опасный объект, будем знать, что он столкнется с нами через год, но, по сути, ничего сделать на данный момент не сможем.

— То есть получается, если перевести с научного языка на человеческий, потенциально опасный астероид — это тот астероид, который простой человек даже не увидит и не заметит его существования?

— Да, этот астероид, который может стать реально опасным в понимании обычного человека разве что через тысячу, через десятки тысяч лет ввиду эволюции его орбиты. Но за ним нужно следить, и, безусловно, мы такие объекты отслеживаем, он не должен быть потерян, он должен наблюдаться периодически. Мы уточняем его орбиту и т. д. Поэтому никакой паники в тех новостях, где говорится, что открыт новый потенциально опасный стероид, не должно быть.

— За рубежом вовсю развивается гражданская наука (Citizen science). Это когда, скажем, любители астрономии участвуют в серьезных научных проектах, например в поисках экзопланет или в обработке полученных изображений с космических телескопов. Как обстоит с этим делом в России? Может ли у нас, допустим, простой любитель астрономии поучаствовать (например, удаленным наблюдателем) в программе поиска тех же астероидов?

— У нас в стране с этим дела обстоят не просто, потому что нет инфраструктуры, нет платформы, на которой всё это можно реализовать. Ну и по факту, конечно, никто не даст доступ к удаленному телескопу какой-то организации, нужно понимать, что это дорогое имущество и так это не работает. На самом деле прямой доступ и на Западе не дают. То есть те же телескопы работают по своим программам. Потом эти кадры поступают тем астрономам, которые их заказывали, они их исследуют. Когда из них выжимают всё, что возможно, их отдают уже в открытый доступ — это работает именно так. Поэтому не нужно думать, что кто-то вам отдаст кадры еще не обработанные, по которым не написана куча статей и т. д. То есть наука работает не так. Наука работает так, что многие кадры засекречиваются. Тот же пример с «Джеймсом Уэббом». Я сейчас пишу вторую книгу, и у меня встал вопрос: а когда же комету Хейла — Боппа наблюдали последний раз? Я нашел открытую информацию по 2013 году, а по 2018-му вижу, что ее наблюдали, но нигде измерений нет. Я написал в центр малых планет, и мне ответили: да, ее наблюдали, но эти измерения пока закрыты. Они были сделаны для поддержки наблюдений «Джеймса Уэбба», и пока не выйдет общая статья, эти измерения и кадры будут закрыты. Вот это «нормальный» реальный научный подход.

Так что у нас в стране, к сожалению, пока с этим дела обстоят туго, но я думаю, что при желании государства эта тема может развиваться, т. е. мы можем опять-таки централизовано собирать свои кадры, получаемые в различных обсерваториях, и давать их любителям для обработки, они же там могут что-то искать, попутно делать какие-то открытия. Допустим, мы наблюдаем космический мусор, они могут там же открывать астероиды и т. д. Здесь есть нюансы, потому что есть разные режимы съемки и, скажем, на кадрах с космическим мусором открыть астероид практически невозможно, потому что они снимаются в неподходящем режиме. Ну, это уже технические вопросы. А в целом, я считаю, гражданская наука — это потрясающий способ привлечения в науку в том числе и молодых ребят, у которых порой нет иной возможности наблюдений. Они могут жить в городе, где небо не позволяет делать открытия даже при наличии бинокля или телескопа, я знаю это по себе. Я всегда хотел не просто созерцать небо, а что-то открывать или изучать. И у меня такой возможности практически не было, потому что я жил и живу в ближнем Подмосковье. Сами понимаете, какое здесь небо. Поэтому для себя я выбрал наблюдение переменных звезд, чтобы хоть что-то делать, какой-то свой маленький-маленький научный кирпичик вкладывать в общее здание науки. А гражданская наука позволяет любому желающему дать доступ к настоящим высококачественным научным данным, и это очень интересно. В свое время я этим занимался широко, участвовал в поисках неземной жизни в проекте SETI@Home, занимался поиском кометных частичек в ловушке с аэрогелем миссии Stardust — это тоже было здорово, это был интересный очень опыт. И я знаю, что ребята занимались классификацией огромного количества галактик в проекте Galaxy Zoo, это в любом случае положительный опыт. Это и популяризация науки, и привлечение молодых ребят, которые начинают двигаться в этом направлении, и ощущение причастности к большой науке — иногда открытия, сделанные подобным образом, даже попадают в реальные научные статьи с упоминанием авторов. Допустим, в той же миссии Stardust канадским любителем астрономии Брюсом Хадсоном был обнаружен трек, т. е. частичка межзвездной пыли, которая даже получила согласно его желанию собственное имя «Орион». Безусловно, такие проекты должны развиваться, но, если говорить честно, даже отдельному институту подобную инициативу реализовать сложно, потому что нужно создавать саму инфраструктуру, интерфейс, продумывать, как это всё будет собираться, обрабатываться, «продаваться» и т. д. А на государственном уровне сделать науку доступной для широкого круга любителей астрономии — это потрясающее дело, и я уверен, что такая работа привлечет новых ученых, которые со временем будут реально двигать науку вперед. Поэтому я обеими руками за такие проекты, и, если в России они начнут реализовываться, я с удовольствием принял бы участие в их развитии.

— Насколько было бы прекрасно, если бы что-то подобное было в школе, когда учитель говорит своим ученикам: ребята, сегодня учимся анализировать такие-то изображения…

— Да. Я должен сказать, что доступ к первому своему удаленному телескопу — а это был американский телескоп — я получил благодаря благотворительному фонду, который предоставляет телескоп американским школьникам. То есть там, действительно, ребята на уроке астрономии могут получать настоящие астрономические кадры на очень неплохом таком полупрофессиональном оборудовании, учиться фотометрировать, астрометрировать астероиды, переменные звезды… Я знаю, что и у нас в ряде школ такие наблюдения проводятся. И вот есть наш, российский ученый, Денис Денисенко, который занимается этим, за что ему, конечно, огромное спасибо. Но пока это единичные случаи. Астрономию, к сожалению, у нас в школах не так преподавали, а теперь ее снова убирают из обязательной образовательной программы. Во многом к астрономии на этих уроках просто отбивали интерес, ведь астрономия — это чрезвычайно интересная и красивая наука; убивать жажду познания зубрежкой формул и решением задач, которые пригодятся только в том случае, если станешь реальным астрономом, я считаю неправильным. Но это уже другая тема. Поэтому привлечение обычных людей, в том числе молодежи, к таким проектам гражданской науки — это дело очень правильное.

— О чем я еще забыл вас спросить? Свободный микрофон на свободную тему от Леонида Еленина.

— Я, наверное, опять вернусь к своей излюбленной теме — это астероидно-кометная опасность. Когда я начал заниматься астероидно-кометной опасностью, стал искать астероиды и кометы и рассказывать об этом на лекциях, то понял, что большинство слушателей до сих пор вообще не понимает, как устроена эта тема. Многие представляют это так, что астрономы в остроконечных колпаках каждую ночь, прильнув глазом к окуляру, смотрят в черное звездное небо, на самом же деле всё давно уже иначе. И в основном все вопросы на лекциях касались не теории (что такое комета, что такое астероид, каков их состав и т. д.), а прикладных вещей. Людям было интересно узнать, как вообще открывают астероиды и кометы, как астроном понимает, что это комета и что это новая комета, что она может опасно сблизиться с Землей, как мы рассчитываем эти вероятности сближения, опасность столкновений и всего прочего. И вот примерно в 2015–2016 годах у меня появилась идея поделиться всем этим достаточно специфичным опытом в книге.

Я решил поинтересоваться, кого на Земле больше — людей, открывших кометы, или людей, побывавших в космосе. И был изрядно удивлен, когда выяснилось, что за всю известную нам историю лишь примерно 470 человек открыли кометы, при том, что в космосе на данный момент побывало уже почти 600 человек (Анна Кикина — это 592-й космонавт). То есть клуб открывателей комет за всё время ведения исторических записей — это меньше 500 человек. Захотелось написать книгу, которая будет доступна и интересна не только любителям астрономии, но и более широкому кругу читателей. Было принято решение писать художественную книгу, научную фантастику, но научную фантастику максимально реалистично. Для этого была придумана настоящая комета, т. е. я не описывал какого-то сферического коня в вакууме, а придумал настоящую комету, у которой имеется конкретная орбита и все ее движения по небу и в пространстве поддаются расчету. Я пытался продемонстрировать внутреннюю кухню — как мы вообще открываем кометы, как понимаем, опасны они или нет. Безусловно, это художественная книга, в ней есть допущения. И чтобы она была интересна широкому кругу читателей, там должна присутствовать какая-то детективная история, потому что это не просто производственный роман о тяжелых буднях астрономов, месяцами сидящих на горе, отращивающих бороды и т. д. Ну, опять же вся история детективная была построена на абсолютно физически корректных вещах. То есть для астрономов, занимающихся малыми телами Солнечной системы, главное — это измерения. И чем больше измерений, тем мы больше знаем об изучаемом объекте. Если измерений нет, то мы не знаем ничего. Как раз этот момент не просто упрощается в американских фильмах, а зачастую напрочь отсутствует, т. е. там может быть показан астроном, который по одной фотографии, кликая на новый объект мышкой, как в «Википедии», получает полную информацию с абсолютно точными расчетами и т. д. Безусловно, это не так. Это сложный, многоитерационный процесс, который я пытался описать. Это что касается технической стороны, а так, безусловно, книга в большей части посвящена даже не астрономической проблематике, а социальной — поднимаются такие вопросы, допустим, как знание и незнание каких-то вещей обществом.

Мы сейчас, как я уже сказал, находимся на уровне информированных динозавров. То есть можем уже найти объект и даже предсказать, что он столкнется с Землей, но ничего сделать не можем. И вот здесь вопрос: нужно ли тогда об этом знать широкому кругу жителей Земли или не нужно? В целом это вопрос о том, кто на самом деле наш главный враг: летящая к Земле комета или мы сами? Потому что приближающиеся кометы многократно вызывали панику, издревле будоражили умы. Они всегда были связаны с какими-то катаклизмами, со смертями, эпидемиями, считались тревожными предзнаменованиями. Нерон пытался обмануть судьбу, когда за его спиной начали шептаться, что очередная яркая комета летит в ознаменование его смерти. Он поступил очень просто, ликвидировав верхушку — тех, кто мог участвовать в его свержении, — и решил после этого, что избавился от угрозы.

Можно вспомнить и начало XX века, когда Земля проходила сквозь хвост кометы Галлея и опять же была паника. Предприимчивые люди продавали недавно изобретенные противогазы, потому что стало известно: в хвосте кометы находится ядовитый циан. Я склоняюсь к тому, что главным врагом человечества является само человечество. Но опять же это мое собственное мнение, и если кому-то интересна тема астрономии и астероидно-кометной опасности, если кому-то хочется узнать внутреннюю кухню, как всё это происходит, то, думаю, прочитав книгу «Предел Бортля», он поймет в общих чертах, как всё это устроено, и новости об очередном смертельном астероиде, несущемся прямо к Земле (которые и дальше станут неизбежно появляться в прессе), можно уже будет правильно интерпретировать, опираясь на соответствующий багаж знаний и понимание того, как работают ученые, а также в целом этой проблематики астероидно-кометной опасности. Эта книга не страшилка, она должна лишь поднимать вопрос о том, как нужно действовать, исходя из того, что такие события абсолютно точно будут еще случаться в будущем. Наша главная задача — спокойно, без паники подойти к тому, чтобы обезопасить себя, чтобы не стать очередными динозаврами, а пока у нас есть время, решить вопрос с безопасностью нашей планеты и двигаться дальше.

— Замечательно. Леонид, большое спасибо за интересную беседу. Было довольно-таки познавательно.

— Спасибо, что пригласили. Всего доброго.