О чем бы я хотел поговорить с Дарвином

Удастся ли нам понять, как возникла жизнь? Нужно ли беспокоиться о том, кому (не) дают Нобелевскую премию? Какова роль метафор во взаимовлиянии лингвистики, физики и биологии? Почему научная работа бывает похожа на обливание кота пивом, а в лучших случаях — коней шампанским? Об этом и многих других проблемах биоинформатик Михаил Гельфанд побеседовал с эволюционистом Евгением Куниным в рамках нового проекта «Разговоры за жизнь».

Генных дел мастерицы

7 октября Нобелевский комитет назвал имена лауреатов премии по химии. Ими стали Эмманюэль Шарпантье (Emmanuelle Marie Charpentier) из Франции и Дженнифер Дудна (Jennifer Anne Doudna) из США. Официальная формулировка основания для присуждения премии: «за исследование метода редактирования генома». Многие сразу же заговорили о триумфе женской науки, но здесь не хотелось бы касаться гендерных вопросов, а просто повнимательнее всмотреться в личности героинь и предысторию исследований.

Шитье и кройка ДНК стали точнее

Про технологию CRISPR/Cas — эдакие универсальные геномные ножницы — в последние годы сказано очень много. Метод позволил без особых усилий редактировать в лаборатории практически любую ДНК: разрезать ее в нужных местах и при надобности заменять отдельные участки на другие, получая на выходе генетически модифицированный организм с заданными свойствами. По идее, эта технология могла бы помочь в будущем не только создавать ГМО животных и растений, но и помочь людям с генетическими заболеваниями…