Между прочим, в моей детской квартире на Сивцевом Вражке обитали самые разные люди. Их объединяло то, что я смотрел на них снизу вверх — словно на самоходные статуи. Пьяный дядя Стёпа в линялой голубой майке носился с топором по коридору, желая наказать за мнимую измену свою татарскую супружницу тетю Тоню. Она, задыхаясь, забегала к нам, мы запирались на крючок, я дрожал. Тетя Настя шлепала по коридору подвернутыми внутрь ступнями в войлочных тапочках, а ее взрослая, крепко сбитая дочь Нинка, которая росла без отца, в новогоднюю ночь изображала мне, который тоже рос без отца, Деда Мороза: таинственно стучала в узорчатое от мороза окно, а я мчался к входной двери на кухню…