Сила, насилие, оседлость

Антивоенные выступления профессора Андрея Зубова вызывают уважение, но грустный парадокс заключается в том, что война, против которой он восстал, была развязана благодаря его идеям о связи могил и территорий. Его коллега, научный директор Российского военно-исторического общества, профессор МГИМО Михаил Мягков так обосновал аннексию Крыма:
«Всё это сегодня очень важно изучать, в том числе и для того, чтобы наш Крым сегодня оставался нашим, чтобы никакие другие наши партнеры не пытались говорить о том, что мы должны вернуть эту землю. Она полита нашей кровью, наших дедов и прадедов. Нет ни одного участка крымской земли, ни одного метра, который не был бы полит кровью наших солдат. Это важно сегодня подчеркивать и в геостратегическом, и политическом, и в моральном плане».

Иными словами, применение идей Зубова на практике привело к возрождению на русской почве Blut-und-Boden, идеологии немецкого нацизма. Недаром сам профессор сравнил действия Путина с гитлеровскими.

Факторы оседлости

Каковы же причины оседлости? Она, будучи повивальной бабкой цивилизации, рождает города, в них появляется разделение труда, письменность, право, налоги и прочие прелести высокой культуры, вокруг них образуются государства и даже империи. Что же побудило или заставило первобытных охотников-собирателей прекратить свой вечный поход? Почему они сменили копье на мотыгу?

Важно ли это сейчас, когда кочевников практически не осталось? Важно: ИГИЛ и аннексия Крыма показали всю опасность новых непосед для цивилизованного мира. Поэтому к делу. Человек — общественное животное, и в первую очередь важны социально-экономические факторы, поскольку же он разумен и обладает сознанием, то придется учесть задержки развития, ведущие к появлению факторов идеалистических. Есть и третья причина, основная, на наш взгляд, но о ней позже.

К числу первых относится либо перенаселенность территорий из-за роста численности кочующих племен, либо появление условий для земледелия, либо совместное действие этих факторов, проявившееся в раннем неолите. Проще говоря, оседлость вызвана переходом от присваивающего хозяйства к производящему. Иного как будто не просматривается.

Что касается вторых, менее вероятных, но более опасных, то, к примеру, Андрей Зубов полагает, что оседлость вызвана могилами:

«…духовный переворот, который произошел в сознании людей около 12 тысяч лет назад, требовал выбора — или пренебречь родом, общностью с предками ради более сытой и удобной бродячей жизни, или связать себя навсегда с могилами предков нерасторжимыми узами единства земли. Некоторые группы людей в Европе, на Переднем Востоке, в Индокитае, на Тихоокеанском побережье Южной Америки сделали выбор в пользу рода. Они-то и положили начало цивилизациям нового каменного века» («История России. XX век» – М.: АСТ, 2009).

Ну а могилы, начиная с неандертальцев, он связал с религией (см. его лекции по истории религий). Зубов не является ведущим специалистом в этой области, но ввиду его активной религиозности, сопряженной с известностью, к нему стоит прислушаться. Тем более что и Пушкин мыслил как бы сходно:

Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу;
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

Так что будем бдительны. Ибо Россия ищет национальную идею именно на религиозно-почвенническом пути. Он уже привел ее в «сакральный» Крым, политый русской кровью и полный русский могил, довел до нападения на братский народ и до противостояния всему миру. Результат закономерен — страна стала изгоем, на глазах деградирует и доцент кафедры философии Эля Колесникова, покинувшая МГИМО в знак солидарности с Зубовым и даже раньше него, недаром опасается следующих аннексий. Она так прокомментировала слова Мягкова:

«О, „эксперт МГИМО“ нашел вескую причину КРЫМНАШа! По мнению эксперта, героизм и самоотверженность советских солдат и партизан при освобождении полуострова от немецкой оккупации должны стать весомым аргументом в риторике Москвы по отстаиванию законности присоединения Крыма. А поскольку, как известно, советские солдаты „пол Европы прошагали пол Земли“, то аннексировать еще и аннексировать…»

Таковы, повторю, практические следствия погребальной зубовской теории, и я не голословен, я сам в числе пострадавших! Могилы моих родителей находятся на одном из кладбищ Донецка — и я не могу за ними присмотреть. Там война, там свирепствует русский мир, там разгром и одичание…

Замогильное

Поэтому следует спросить опасного идеалиста Зубова, почему он полагает, что духовный переворот произошел, а стремление к общности с предками возникло 12 тыс. лет назад? Почему духовные превращения совпали с окончанием ледникового периода, а до того могилы пращуров никак не могли связать сытых бродяг-охотников нерасторжимыми узами с землей? Не потому ли, что смягчение климата привело к охотничьему изобилию и взрывному росту численности населения? Не оттого ли, что тогда появились благоприятные условия для земледелия? То есть см. пункт первый, социально-экономический.

Что касается оседлости, цивилизации и культуры погребений, то связь между ними несомненно просматривается, но она не столь очевидна, как кажется Зубову. Обратимся к примерам. Так, трипольцы жили гораздо позже указанного им времени, 5–6 тыс. лет назад, уже в протогородищах, порой огромных, окруженных полями, то есть осели на землю давно. Неолитическая революция уже состоялась и кроме земледелия они освоили скотоводство, включая коневодство, керамику, ткачество и плавку металлов, строили двухэтажные дома и храмы, удивительно похожие на дошумерские месопотамские, лепили из глины расписные детские игрушки и даже завели счет и начатки письма, не говоря уже о религии. Вполне развитая протоцивилизация!

Однако могил у них было подозрительно мало, да и те появились в поздний период и лишь по мере миграции на восток. Известны несколько курганных с кромлехами и бескурганных, а также редкие захоронения в жилищах (к таковым особенно апеллирует Зубов). И чем дальше к Днепру, тем чаще встречается кремация. Под влиянием степных соседей? Может быть. Но создается устойчивое впечатление, что трипольцы сжигали покойников и развеивали пепел по ветру специально, чтобы не пускать глубоких корней. Загадив и опустошив территорию, они вынуждены были бежать, но под исход подводили облагораживающую идеологическую базу. Суть каковой, однако, противоположна идеям Зубова!

Дело в том, что удобрять землю, несмотря на обилие скота, трипольцы не умели, поэтому через 20–40 лет почва в данной местности истощалась, селение ритуально сжигали и перебирались на новое место, где всё повторялось сначала. То бишь некая мобильная оседлость имелась, да еще какая — остатков трипольских городищ в междуречье Днестра и Днепра больше, чем нынешних городов! Но могил почти не было. Что заставляет сомневаться в верности идей Зубова. И побуждает вернуться к пушкинской любви к отеческим гробам.

Его стихи прекрасны! Но действительно ли поэт жить не мог без родных пепелищ? Он, непоседа, так рвавшийся за границу? Гм. Скорее, тут проявляется сила искусства с его формулами и законами. К благородному идеализму поэта вела муза, а не идеология. Нам же, бескрылым прагматикам, ясно, что прежде, чем взывать к могилам предков, надо иметь их, а также хорошо разработанную практическую эсхатологию и давнюю традицию захоронений.

Увы, в данном случае традиции подводят, вспомните покосившиеся кресты российских кладбищ. В пушкинские времена они не блистали ухоженностью, так что о какой-то особой любви к отеческим гробам могла говорить лишь состоятельная знать, но что изменилось с тех пор? В России и сейчас, причем даже более, чем всегда, есть престижные кладбища, такие как Новодевичье или Ваганьковское, а есть для остального народа. Но и на лучших выделяются богатством и безвкусицей могилы воров в законе. Потому что уголовная субкультура стала определяющей в культуре России! То-то Л. С. Клейн после опасной «17-й экспедиции» сравнил и связал ее с культурой первобытно-общинного строя…

К нему нам и пора вернуться. «И тут кончается искусство, и дышат почва и судьба», как писал еще один поэт (опрометчиво, судя по его собственной судьбе). И еще один поэт, от истории, пассионарный Лев Гумилёв объяснял: «Этногенез есть прежде всего процесс активной адаптации человеческих коллективов в среде — этнической и природной, причем ландшафтная среда заставляет людей вырабатывать комплексы адаптивных навыков — этнические стереотипы поведения».

Снова почва и судьба? Похоже. Конечно, применительно к России результаты ландшафтной адаптации поистине удивительны, но для нас важно, что лес и степь в гумилёвском смысле — это земледельцы и кочевники и, значит, имеют прямое отношение к оседлости. Пахари появились примерно 10–11 тыс. лет назад на холмах Плодородного Полумесяца, конные кочевники освоили степь гораздо позже, но всем им предшествовали бродячие охотники-собиратели. Их племена кочевали каждое по своей территории, что хорошо известно на примере индейцев Северной Америки, однако до сих пор неясно, что же заставило некоторые из них осесть и заняться земледелием?

Странная оседлость ирокезов

Моя монреальская квартира расположена на месте Ошелаги, бывшего поселения ирокезов. Эти индейцы близки к нам по времени и позволяют не гадать, а знать, как укоренялась оседлость. Их пример показывает, что социально-экономические факторы не являются решающими, если не сопровождаются внеэкономическими, а эсхатология тут и вовсе ни при чем.

Параллелей хватает. Индейцы Северной Америки жили родоплеменным строем, как и трипольцы, с религией у них было не хуже, чем у профессора Зубова, и даже поэтичнее, с могилами тоже. Во всяком случае доказано, что строителями некоторых маундов (курганы на востоке США, часто могильные, порой с деревянным храмом на вершине) были предки ирокезов и алгонкин. Но кочевать они не перестали. Украина также вся усеяна курганами — у киммерийцев, скифов и половцев имелась развитая религия и могилам предков они придавали огромное значение. Однако остались кочевниками. Значит, дело не в религии и могилах.

Экономика? Да, Монреаль с юга опоясан золотыми полями и серебряными силосными башнями, он расположен в центре кукурузного пояса Канады и немудрено, что культура маиса породила гипотезу археологов Дж. Гриффина (США) и С. Мак-Ниша (Канада) о приходе ирокезов с юга, с территории штата Нью-Йорк в начале нашей эры. Но стремительное распространение кукурузы в Мезоамерике началось еще в середине II тысячелетия до н. э., однако на север она, как видим, продвигалась медленно, индейцы обильной зверем страны не спешили оседать на землю.

Обратите, кстати, внимание: ирокезы пришли издалека и принесли с собой земледелие — как и трипольцы за пять тысяч лет до них. То есть не так уж тесно оно связано с оседлостью, вернее, та может иметь разные формы. Лишь в долине реки Св. Лаврентия часть ирокезов занялась земледелием всерьез, но их оседлость оставалась относительной. Гигантские кукурузные поля окружали их селения радиусом до 9 км, занимая сотни и тысячи гектаров. Самоназвание ирокезов ходинонхсони означает «люди длинного дома» и прямо свидетельствует об оседлости. И в этом видно сходство с трипольцами: длинные дома также служили объектом культа и жили в них не более 20–40 лет.

И о могилах: в те времена ирокезы практиковали воздушное погребение. Тело усопшего помещали на специальный помост либо на дереве, либо на шестах на высоте примерно трех метров. Рядом размещали его оружие и еду на весь путь в другой мир. Не уверен, что именно такие погребения имел в виду Зубов, и что они могли привязать племя к земле.

Да и агрикультура ирокезов носила необычный характер, не говоря уже об оседлости. Так, старики индейцы уверяли, что одной из целей знаменитых походов племен Ирокезской военной лиги были новые сорта культурных растений. Экие воинственные и непоседливые земледельцы!

Их Лига из племен мохавков, онейда, онондага, кайюга и сенека возникла в конце XVI века к югу от озера Онтарио. Лонгфелловский Гайавата был военным вождем свирепых и непобедимых мохавков, самого грозного из ее племен! Это они разгромили наших любимых могикан-делаваров, коренных жители долины Гудзона, и вытеснили их в Коннектикут. Затем Лига фактически прикрепила тех, кто не сбежал от ее погромов, к определенной территории и заставила платить дань мехами, которые обменивала у европейцев на ружья, виски и прочие необходимые товары. Вот так, практически на глазах у белых, происходил процесс насильственного оседания — без всяких могил и земледелия!

Что касается собственной оседлости, то два века Лига наводила страх и ужас на соседей, но давалось ей это дорого: всё боеспособное мужское население ирокезов было занято не окучиванием кукурузы, а непрерывными военными походами от Атлантики до озера Гурон, столь изнурительными и опасными, что женщин, стариков и детей оставляли в селениях. Поначалу те были большими, как трипольские городища, и огораживались мощным частоколом или даже двумя, но после того, как Лига разгромила всех соседей, от них отказались, деревни стали меньше и разбросаннее, появились даже подобия хуторов. Вот, что значит сила! Ирокезы были воинственны и прекрасно организованы, враги же так и не сумели объединиться, и их страх был лучшей защитой. Резюме: сила — вот еще один фактор оседлости.

Сила и насилие!

Пора подвести итоги. Кажется очевидным, что причиной оседлости стал переход к земледелию. С концом ледникового периода в благодатном климате развелось видимо-невидимо зверья, и наступил настоящий охотничий парадиз, недаром Библия пишет о Нимроде, сильном зверолове перед Господом. Но и охотники размножались соответственно, так что вскоре еды стало не хватать, как и охотничьих угодий. Отправились вы, скажем из знойных долин Ханаана в прохладные предгорья Тавра, как испокон веку делали ваши предки, а там уже такие горцы развелись, что у вас охота кочевать отпала. А на юге еще хуже, оттуда к вам и вовсе дикие номады ломятся! Поневоле осядешь на клочок земли, что у тебя остался. Поскольку же при традиционном экстенсивном укладе он ваше племя уже не прокормит, то придется заняться земледелием. Картина вырисовывается стройная, убедительная, но…

Но вот незадача, археоботаника убедительно показала, что первичной была оседлость! А уж потом, и то не сразу, появилось земледелие. Раньше самым ранним агропоселением считался Иерихон (11 тыс. лет), но сейчас на дуге Плодородного Полумесяца, тянущейся от холмов Леванта к Северному Ираку и предгорьям Загроса, известно много мест постарше. Так, Мурейбету в Сирии, на берегу Евфрата, около 12200 лет. В его слоях найдены остатки каменных жилищ, ступки, пестики, зернотерки, бобы и зерна злаков, но только диких. Нет и керамики. Значит, его населяли не земледельцы.

И вот что удивительно: исследование пищевых остатков показывает, что их стол был беднее, чем у охотников, они питались более скудно и менее разнообразно, полностью завися от урожая диких растений, от обилия рыбы в реке и живности в округе. То же самое наблюдается и в расположенном севернее селении Гёбеклы-Тепе, где найдены пилоны древнейшего в мире храма (12 тыс. лет), и в иранском Чога-Голан, и в иных поселениях неолита.

То есть культурных растений еще не было, как и одомашненного скота, причем появятся они не скоро, через тысячу и более лет, а постоянные поселения — вот они! Значит, причина оседлости не в земледелии, не в стремлении к обильной пище. Наоборот, оседлость создавала перманентные трудности с пропитанием. Почему же предки сменили сытую вольную волю на скудную приземленность? Что побудило их отказаться от романтики дорог и ветра странствий, заглушило охоту к перемене мест и тягу к приключениям?

Могилы? Вера? Не верю! Гораздо вероятнее иное. Вряд ли люди добровольно осели и стали жить впроголодь из идеалистических соображений. Ключевое слово тут — добровольно. Но ведь есть еще насилие, принуждение, и Зубов, будучи россиянином, обязан об этом помнить — о многовековом русском крепостном рабстве, о черте оседлости, о лагерях ГУЛАГа, о депортации народов. В конце концов, против чего он сейчас протестует?!

Зубов апеллирует к могилам? Хорошо. Но что, если победители заставляли оседать побежденных, чтобы те охраняли священные кости и воздавали им дань уважения, а попутно обихаживали зимовник, базу, коренную территорию. И еще: что возьмешь с охотников-собирателей? Меха, шкуры и мешок пеммикана? Тогда как земледельцы — идеальный объект для грабежа. У них есть постоянные жилища и за ними не надо гоняться по лесам и прериям, их руки заняты мотыгой, и потому они плохие воины, а главное — у них есть, чем поживиться, полно всякого добра, рабов и пищи. Но вот проблема: где взять аграриев, если никто не хочет оседать? А победить и заставить осесть!

Сила влечет за собой насилие. Идеи крепостничества и черты оседлости не вчера родились и в поселении мезолитических охотников Лепенски Вир, что в Сербии на берегу Дуная (ему около 9 тыс. лет), древнейшая часть имела сезонный характер. Видимо, побежденное племя принуждали оседать на несколько месяцев, чтобы не только обслуживать религиозные комплексы (как и в Гёбеклы-Тепе, главное поселение было прихрамовым), но и делать каменные орудия, собирать урожай дикорастущих злаков, ловить и сушить рыбу, охранять запасы.

И, наоборот, сильные племена, копьем и дубиной раздвигающие пределы своих кочевий и перешедшие от охоты на зверей к грабежу соседей, быстро поняли, что в набегах свои женщины, дети и старики только мешают. Почему бы не оставить их в укрепленном поселении? Кто посмеет напасть на него, если ты сильный?! Пример ирокезов тому порукой. Оседлость — разная она бывает…

Разбойники авары, кочевники из кочевников, те самые, пахавшие на славянских женщинах, погубившие антов и сражавшиеся с Карлом Великим,  — они ведь тоже осели! Но как? Точно так же, как ирокезы, используя свои поселения в качестве базы для военных походов. И даже не утруждаясь земледелием, в отличие от простодушных индейцев. Зачем, если вокруг полно славян!? Да и венгры, благодаря военной силе обосновавшиеся в той же местности, оседать не слишком-то хотели, и не без труда удалось обуздать их немецким рыцарям.

И, наконец, татары. Часть их осела в завоеванном Крыму, завела сады и виноградники, приобщилась к цивилизации, что отнюдь не мешало им век за веком ходить походами в Украину и Россию — за рабами. И если уж говорить о могилах, то татарских в Крыму куда больше, чем русских, а значит, согласно ученым из МГИМО, у крымских татар гораздо больше прав на него. Или дело всё же не в религии, не в могилах и пролитой крови, не в национальной идеологии, а в грубой силе? Как в неолите?

Юрий Кирпичёв