20 июля 1969 года «Аполлон-11» совершил первую в истории пилотируемую посадку на Луну. Мы попросили наших авторов поделиться воспоминаниями о том, что они делали в этот день.
Павел Амнуэль (1944), астрофизик, писатель-фантаст, популяризатор науки, канд. физ.-мат. наук:
Прекрасно помню то время. Я тогда уже почти два года работал в Шемахинской астрофизической обсерватории, и в нашу библиотеку поступали иностранные журналы, где можно было найти информацию о подготовке полетов в сторону Луны. В журнале Aeronautics & Astronautics, например, публиковали данные о ракетах и космических аппаратах. Именно из этого журнала мы, в частности, узнавали детали, которые в советской прессе найти было невозможно: о Тюратаме, то бишь Байконуре, о массах и орбитах советских спутников и много о чем еще. Помню полет вокруг Луны «Аполлона-8», а аналогичный полет «Аполлона-10» в памяти почему-то не сохранился. Еще до полета «Аполлона-11» попал в мои руки номер журнала «Америка» (не помню, впрочем, как — в обсерваторской библиотеке его точно не было) с прекрасными цветными фотографиями лунного модуля с разных ракурсов, пульта управления… Подробно было описано устройство кабины, были данные о стоимости полета. Поразила тогда фраза о том, что толщина стенок лунного модуля была такой маленькой, что их можно было проткнуть пальцем (вряд ли так было на самом деле, но фраза запомнилась).
Когда полетел «Аполлон-11», я был в Баку и узнавал о деталях полета, слушая «Голос Америки» (иногда слышимость была прекрасная, но чаще приходилось ловить отдельные фразы, пробивавшиеся сквозь шум). Когда лунный модуль сел, была уже ночь, и помню радостное ощущение, когда об этом сообщили по радио. Утром купил газету «Правда». На первой полосе о посадке «Аполлона-11» не было ничего. На второй нашел в углу внизу страницы небольшую заметку о высадке американцев на Луне. Ничего, мол, особенного — ну, высадились и высадились. Чего не помню — показывало ли наше телевидение хоть что-то о том полете. Прекрасно помню кадры: Армстронг на Луне, приводнение капсулы в океане, астронавты в окошке камеры, где они проходили карантин после возвращения. Всё это помню, будто видел вчера, но, наверно, это были все-таки кадры уже более поздних фильмов, наложившиеся на мою память о тех днях.
А что делал вот прямо в тот момент, когда… Дома был, радио слушал.
Евгений Беркович (1945), математик, публицист, историк науки и литературы, канд. физ.-мат. наук:
В июле 1969 года первые два землянина высадились на Луне. Все помнят великую фразу: «Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для человечества», — которую сказал тогда Нил Армстронг, выйдя из космического корабля. Редакция «Троицкого варианта» предложила вспомнить, что я делал в то время. Дневников я не вел, поэтому конкретно дни 20 и 21 июля в памяти не отложились, хотя потрясение от новости было. По-моему, советское телевидение не показывало в прямом эфире это эпохальное событие. Но совсем замолчать его было невозможно. Да и разные «голоса» по радио мы научились тогда слышать, несмотря на глушилки.
Год 1969 был для меня одним из счастливых и результативных. В предыдущем году я окончил с красным дипломом физфак МГУ, и, хотя в дипломе у меня стояла специальность «физик», я ощущал себя математиком, как, впрочем, ощущаю и теперь, убедившись, что «математик — это не профессия, а порода». Нельзя быть бывшим математиком, как невозможно стать бывшим пуделем.
Время тогда было напряженное, были живы еще надежды «пражской весны», не все задавленные танками в Праге в августе 1968-го. Завершившаяся в 1967 году Шестидневная война в Израиле отразилась и на судьбах советских евреев — государственный антисемитизм поднял голову. Курьезно задел он и меня. Кафедра математики физфака рекомендовала меня в заочную аспирантуру. Я прошел через сито комитета ВЛКСМ факультета, профкома физфака и, наконец, самый строгий фильтр — партком. Оставалось утвердить кандидатуру на ученом совете. Сомнений ни у кого не было: отличник, общественник, автор научных статей в серьезных журналах. Просто не за что зацепиться. Но когда я на следующий день пришел в деканат узнать результаты ученого совета, зам. декана, отводя глаза, сообщил мне, что мой вопрос не рассматривался, так как документы затерялись при переносе из парткома в Большую физическую аудиторию, где заседал ученый совет. Чтобы было всё понятно, скажу, что двери парткома и БФА расположены на одном этаже на расстоянии 10 метров. Потерять «дело» на таком расстоянии — нужно уметь. Но для большевиков, как известно, нет препятствий. Следующее заседание ученого совета должно было состояться осенью, когда прием в аспирантуру уже был закрыт.
Но в главном мне всё же дико повезло: после окончания МГУ меня распределили в Вычислительный центр университета, тогда относившийся к мехмату. Это была большая удача. Ибо те семь лет, что я там проработал, были самыми счастливыми и результативными — статьи по вычислительной математике и топологии выходили одна за другой. Но даже среди этих счастливых лет год 1969 выделялся особенно. В этом году была опубликована первая большая статья в академическом «Журнале вычислительной математики и математической физики» и еще одна в «Вестнике Московского университета». В мае того же года в МГУ состоялась очень крупная по тем временам конференция «Ломоносовские чтения», посвященная 150-летию Карла Маркса. Доклады делали только «генералы от науки», профессора, зав. кафедрами, в редких случаях доценты. Мой научный руководитель доцент Борис Михайлович Будак предложил доложить на конференции мои результаты по обоснованию численных методов решения задач оптимального управления. Докладывать, естественно, должен был он. Я пришел в уже упомянутую Большую физическую аудиторию как зритель, намереваясь посмотреть, как будут приняты мои результаты. Можете представить мое состояние, когда бледный Борис Михайлович сообщил мне за 10 минут до начала, что он не может делать доклад по состоянию здоровья, которое у него внезапно расстроилось. Делать нечего. Пришлось выйти в ряду «генералов» и свежеиспеченному младшему лейтенанту. Председательствовал на заседании математической секции академик Андрей Николаевич Тихонов. Может быть, именно это мое выступление позволило мне спустя четыре года, когда уже и Б. М. Будака не было в живых, защититься на ученом совете факультета вычислительной математики и кибернетики, где Андрей Николаевич был председателем. Те, кто знал обстановку на его факультете и в его ученом совете, долго не могли поверить в случившееся. Видно, то мое незапланированное выступление на «Ломоносовских чтениях» 1969 года оставило какой-то след в памяти академика.
Лев Боркин (1949) — канд. биол. наук, почетный председатель правления Санкт-Петербургского союза ученых:
Летом 1969 года я был студентом биолого-почвенного факультета Ленинградского университета. После завершения третьего курса в середине июня был направлен на юг Дагестана в дельту реки Самур (близ российской границы с Азербайджаном). Здесь я изучал экологию сухопутной средиземноморской черепахи (Testudo graeca Linnaeus, 1758). Позднее этот вид был занесен в Красную книгу России, а также в международные охранные списки животных. Со мной был также один старшеклассник. Поэтому меня назначили руководителем группы (впервые в жизни), а сама поездка получила торжественное название «Самурская экспедиция кафедры зоологии позвоночных Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова». Соответственно были выданы бумаги на бланках. Это очень помогло при общении с местными мелкими начальниками, которые на всякий случай побаивались, что в случае моей жалобы университет может уволить их с должности, на которой они кормились. Поэтому нам они пусть особенно и не помогали, но и палки в колеса не вставляли. Местные простые жители, как русские, так и лезгины и азербайджанцы относились к нам хорошо и даже оказывали содействие. Время от времени они жаловались на мздоимство и самоуправство своего руководства и просили написать в Ленинград, чтобы тех убрали.
Жили мы сначала в частном домике (скорее хозяйственная постройка в одну комнату) на отшибе близ поселка Приморский, а потом в доме гидропоста на близлежащем озере. Дельта Самура, где мы работали, — уникальный район, где произрастает умеренно-субтропический лиановый лес с множеством редких растений и животных, реликт более теплой геологической эпохи, самый северный форпост так называемых гирканских лесов, сохранившихся на юге Азербайджана и в прикаспийском Иране. Потом Самурский лес был превращен в федеральный природный заказник (с 1982) и национальный парк (в 2019). Из душного леса можно было попасть на жаркий песчаный берег Каспийского моря.
Про посадку «Аполлона» на Луне мы, как и местные жители, тогда ничего не слышали. Моими насущными проблемами были проведение ежедневных исследований образа жизни черепах, а также добывание продуктов для еды (рыбная ловля, сбор ягод, изредка консервы, иногда кабанье мясо, однажды попробовали мясо черепах и яичницу из их яиц, и прочее).
Итоги моих полевых исследований позднее были оформлены в качестве курсовой работы (корма черепах, индивидуальные перемещения, суточная активность, паразиты и т. д.), и небольшой заметки на немецком языке. В частности, в конце июля 1969 года удалось обнаружить, что в жаркое время суток черепахи пьют воду прямо на берегу реки и даже целиком заходят в воду (ранее считалось, что сухопутные черепахи поглощают влагу лишь с растительной пищей).
Сами жители поселка были очень обеспокоены ситуацией в смежном районе в Азербайджанской ССР. В руководстве этой республики произошли неожиданные изменения. Ее главой был назначен бывший глава республиканского КГБ Гейдар Алиев. Магазины и прочие учреждения южнее Самура (на азербайджанской территории) сразу же закрылись, так как их директора и чиновники не знали, что делать в новой обстановке и кому теперь носить взятки (и в каком объеме). Коррупция и воровство тогда процветали как в самом Дагестане, так и в Азербайджане, чьи хозяйственные и прочие учреждения в смежных районах были тесно связаны. Так что всем было явно не до Луны.
Борис Штерн (1950), астрофизик, докт. физ.-мат. наук, гл. ред. ТрВ-Наука:
Когда «Аполлон-11» сел на Луну, я разгружал баржу с сырьем для цемента, которое работяги называли «опокой». Это происходило в Жигулевске, в Яблоневом овраге — красивейшем месте на берегу водохранилища, обезображенном цементным заводом и огромным карьером. Я был студентом Физтеха на каникулах у родителей, зарабатывал на разгрузке десять рублей в день — огромные деньги.
Собственно, это была не разгрузка, а «зачистка». Разгружал кран с ковшом в виде челюстей. Но он не мог достать во все уголки, наша роль заключалась в том, чтобы раскачать и закинуть эти «челюсти» в нужное место, крикнув в нужный момент «майна». А потом — «тонкая» зачистка лопатами.
И вот наломавшись как следует в один из дней, приезжаю домой, а отец и говорит: «Американцы сели на Луну», — отец слушал радио на коротких волнах. А на следующий день — короткая заметка в «Известиях». Я был, да, собственно, и остался фанатом космоса, поэтому радости не было предела. Была только досада, что нет нормальных картинок.
Еще пару лет до того я болел за наших в лунной гонке. После двух лет учебы на Физтехе мне стало всё равно, кто первым оказался на Луне, — я уже болел за человеческий род и потом глубоко переживал, что люди перестали летать дальше земной орбиты.
Владимир Сурдин (1953), астроном и популяризатор науки, канд. физ.-мат. наук:
Как самых активных членов астрономического кружка при Волгоградском планетарии нас с другом Валерием Чугуновым послали представителями на Первую Всесоюзную конференцию юных астрономов, проходившую в Шемахинской астрофизической обсерватории (Азербайджан). Было это как раз в июле 1969 года. Там все мы и узнали про полет американцев на Луну. Возбуждение было невероятное, даже приветственную телеграмму на Луну хотели отправить, но «ответственные товарищи» прикрыли эту инициативу. Именно тогда, в июле 1969 года, я окончательно решил стать астрономом. А мой друг Валерий Чугунов теперь известный московский архитектор.
Сергей Лёзов (1954), лингвист и правозащитник, канд. ист. наук:
Тем летом я окончил восьмой класс, мне было 15 лет, и я впервые в жизни работал. Мне казалось: коль скоро я достиг возраста, когда берут работать на сокращенный рабочий день, то неприлично не пойти работать школьнику в каникулы. И я пошел. Это была работа на археологических раскопках в Смоленске, где я тогда жил. Там, на берегу Днепра, есть такой Соборный холм. Первый собор там был чуть ли не домонгольский, он был взорван во время осады холма поляками в Смутное время, в начале XVII века. Потом построили новый, Успенский собор. Там проводил раскопки Московский университет. У подножья Соборного холма был раскоп, который уходил в землю метров, может быть, на двадцать. В раскопе работали студенты-практиканты, они кончили первый курс истфака МГУ, их погнали на практику. И были, так сказать, вольнонаемные, в том числе я. Я думал заработать пятьдесят рублей, купить маме подарков с первой в жизни получки, платок и духи «Красная Москва», а себе — книг из букинистических Смоленска. Брадатые студенты истфака МГУ мне, провинциальному мальчику, казались просто полубогами. Они мужественно пили водку и пели песню про Гамлета:
Мужниных сапог не износила,
Как за гробом шла.
Мужнина убийцу полюбила,
И за него пошла.
И ходит Гамлет с пистолетом,
И хочет кого-то убить,
И стоит вопрос перед Гамлетом:
«Быть или не быть?»
И вот работаю я, работаю, на карачках снимаю слой грунта в своем квадрате 100 × 100 см — и вдруг приходит весть о том, что американцы прилунились. Я тогда испытал восторг и радость по поводу того, что американцы успели раньше советских. Я с детства нутряной ненавистью ненавидел Советскую Империю и во всем желал ей поражения. Каркас официального мифа был такой, что империя непобедима; если она куда вошла — то навсегда. Если она отбила Чехословакию год тому назад — то это навсегда уже. Пойдет в Афганистан спустя одиннадцать лет — и тоже навсегда. Победа навсегда в хоккее, в фигурном катании… Вообще во всем… Я это всё ненавидел. Это у меня был образ металла, танка, что давит живую плоть и катит дальше. То есть у меня было «эстетическое разногласие» с советской властью, то самое, о котором потом Синявский скажет в интервью французской газете Libération в 1988 году. Поэтому я был страшно рад, что американцы победили.
Илья Мирмов (1962), химик-технолог, канд. техн. наук, зам. гл. ред. ТрВ-Наука:
Готовился к поступлению в школу. Меня не брали по молодости — 7 лет исполнялось только в декабре. Пристроили по блату в ту школу, где училась мама, и о ней сохранились наилучшие воспоминания. Она была отличницей, а с момента окончания ею школы прошло не так много времени. Всего-то 14 лет.
Любопытное научное наблюдение – летний трудовой отпуск стимулирует чтение ТрВН в рабочее время.
Понравились ответы всех, кроме Сергея Лёзова.
Всегда радостно изумляет – как много интересного могут непринужденно рассказать мудрые люди с естественнонаучным складом ума о своей жизни в синхронной связи с посадкой на Луну Аполлона‑11.
Жаль, что «ответственные товарищи» помешали Владимиру Сурдину с другом Валерием Чугуновым послать приветственную телеграмму на Луну – однако, похоже, у него будет возможность сделать это в 2024 году.
Сам я (1947) не могу вспомнить ничего в связи с Аполлоном‑11, — во всяком случае, если и были какие-то чувства, то они не идут ни в какое сравнение со спонтанным единодушным эмоциональным выплеском россиян, вызванным полетом Юрия Гагарина.
А вообще-то хотелось бы большего внимания россиян к Венере, — и не ввязываться в гонку к Марсу жителей Поднебесной и самого демократического земного государства.
Разогнать облака на Венере, немного остудить её – это вполне решаемая задача, — если, конечно, это не очень помешает венерианам и не вызовет их протестной реакции.
До сих пор помню, как в наш стройотряд краевые штабисты привезли журнал Америка, посвященный этому событию, с непередаваемо красочными фотографиями. Ощущение было, что такого качества фотографии можно получить только, располагая каким-то фантастическим оборудованием.
Или в супер студии ))
Отыскал журнал в интернете, — привожу ссылку.
Надеюсь, она, как машина времени, вернет Вас ненадолго во времена стройотряда, — когда хотелось всё узнать, научиться, попробовать и любить весь мир))
Америка 1969-11(157).pdf
https://disk.yandex.ru/i/RQWGwSZ63FwnSR
Привожу ссылку на архив журнала «Америка» (1956-1993) г .
https://www.sites.google.com/site/zurnalysssr/home/amerika
Архив неполный, — больше всего выложено номеров за 1991г — это пик перестройки. Следующий перестроечный пик через два с половиной солнечных цикла, — согласно сайту Moscow Neutron Monitor ))
Похоже, не очень-то хорошо живется американским героям-астронавтам Аполлона-11.
Из сегодняшней новостной ленты Yahoo:
Базз Олдрин продал свою космическую куртку, президентскую медаль и другие артефакты на аукционе за 8,2 миллиона долларов, воспользовавшись поправкой в законе, позволяющей астронавтам получать деньги.
https://www.yahoo.com/news/buzz-aldrin-sold-space-jacket-103048354.html
Живётся хорошо, если продают реликвии, а не совесть.
[…] Кто что делал в момент посадки на Луну «Аполлона‑11» […]