Тот и Тамус: прежде всего

От редакции: Публикуем эссе Александра Бейлинсона с несколькими комментариями Михаила Гельфанда. Там, где это не оговорено, примечания принадлежат автору.

Ире

…Место, на котором стоял Храм Христа Спасителя,
надо сделать таким, каким оно было прежде всего.
Просто земля, деревья, цветы. Пусть это будет Сад Христа Спасителя.

Юрий Коваль¹

Вот рассказ Сократа про изобретение письменности². Ее придумал египетский бог Тот. (Тот самый, любивший превращаться в ибиса: «Я божком себя вижу, волшебником с птичьей головой, в изумрудных перчатках, чулках из лазурных чешуй».³) Поделился с царем Египта Тамусом радостью открытия, сказал, что оно станет эликсиром памяти и мудрости для людей. На что Тамус ответил: «Ты не можешь здраво оценить последствия того, что сам придумал. Ведь это эликсир не памяти, но напоминания. А будет вот что. Вера в написанное заменит людям работу собственной мысли. Память их, не имея нужды в постоянном напряжении, скукожится, и мудрость исчезнет — претензия ж на нее останется».

Я попробую поиграть с ним.

* * *

Часть событий, разворачивающихся в истории, реализуется и в каждой отдельной жизни, как, например, эволюция живых существ воспроизводится в развитии зародыша⁴. Таково и предсказание Тамуса: оно сбывается с каждым, поскольку «напоминание», о котором оно говорит, лежит в основе восприятия мира взрослым человеком. А именно: для нас «видеть» означает «узнавать» — в мгновение между тем, как мы что-то увидели, и осознанием этого наш мозг сообщает, что именно мы увидели (на чем наше видение обыкновенно и кончается). Скажем, перед нами дерево: чтобы осознать, что это именно дерево, т. е. сопоставить нами виденное с понятием «дерево» в нашей памяти, нужна лишь ничтожная толика того, что мы видим. И всё остальное — всё немыслимое великолепие листьев и веток, весь удивительный мир дерева, распахнутый перед нашими глазами, — мозг отрезает. А если мы смотрим на что-то действительно новое, что вообще не вписывается в имеющиеся у нас понятия, то мозг просто не дает нам это увидеть. Оттого мы и не видим чудес.

Для маленького ребенка это не так (чем и объясняется, в частности, невероятная для взрослых способность детей к обучению). Может ли взрослый человек вернуться хоть на время к детскому восприятию и различить живой мир вокруг, ни в какой степени не сводящийся к меловому кругу наших представлений о нем? («Загадка без разгадки: Кто возвратится вспять, Сплясав на той площадке, Где некому плясать?»⁵). Что может означать такое видение и как, случившись, оно может нас изменить?

Возвращение способности видеть мир — это то, о чем Дзен. Само это переживание из самых удивительных, которые могут нам выпасть, называется по-японски 見性 — кенсё, увидеть природу (как она есть).

* * *

Обратимся к истории. Человек, почти неотличимый от нас, существует уже где-то 300 тыс. лет. Неолитической же революции, с которой началась цивилизация, 10–15 тыс. лет. Мы не знаем почти ничего о том, что происходило раньше, до того разговора Тота и Тамуса. Обвал памяти покрывает 95% времени существования нашего вида.

Когда-то общепринято было считать, что люди тогда едва выживали посреди голода и саблезубых тигров, и помнить тут собственно нечего. В середине 1960-х замечательный антрополог Маршалл Салинс сообразил, что, может, всё было не так, и те люди жили совсем неплохо. Например, на обеспечение всем необходимым у них уходило меньше трех часов в день⁶. (И какой процент населения «развитых стран» может нынче этим похвастаться?) Остальное время было свободным. А ведь свободное время чрезвычайно важно для человека: лишь оно дает ему возможность полноценно думать.

Впоследствии стало известно, что переход к цивилизации был откатывающимся туда-обратно процессом, который продолжался порядка 5 тыс. лет⁷. Люди начинали жить в деревнях, возделывать поля, держать скотину — и добром это не кончалось: от скученности и однообразия пищи их начинали косить болезни; возникновение запасов приносило с собой зависть, злобу и появление начальства. Они возвращались к старой жизни охотников-собирателей, но что-то уже было потеряно, их вновь начинало тянуть, как Недопёска в деревню Ковылкино⁸, на путь прогресса, и цикл повторялся.

Чем могла привлечь людей смена образа жизни, которая неизбежно влекла за собой резкое ухудшение ее качества?

* * *

Наличие большого количества свободного времени у людей означает возникновение культуры. Центр бытия тех людей находился в (обобщенном) лесу и был переплетен с жизнью других существ. Письменности не было: эта культура, развивавшаяся в течение сотен тысяч лет, держалась на живой мысли и памяти⁹. Помимо чуда пещерной живописи (и возраст известной нам не превосходит 40–60 тыс. лет), мы о ней ничего не знаем — она не оставила следа, как музыка не оставляет следа в воздухе. Тем не менее сопоставить ее с нашей культурой можно следующим косвенным образом: известно, что размер мозга человека тогда неуклонно рос, — это означает, что те люди использовали его в полную силу (лишь это могло обеспечить людям с большим мозгом эволюционное преимущество). Но около 20 тыс. лет назад рост мозга прекратился, он стал уменьшаться и к нашему времени уменьшился уже на 10%¹⁰.

Мне кажется, что та сила, что влекла когда-то (и продолжает влечь сейчас) людей к прогрессу, была стремлением избавиться от необходимости думать. Неолит же был прежде всего обвалом старой культуры. Его масштаб трудно себе представить; уничтожение культуры, присущее нашим революциям, смутным временам и рывкам к прогрессу, лишь бледная его тень.

Переход же к новому образу жизни (сельское хозяйство и животноводство), требующему куда меньшей связи с реальностью и работы мысли, чем жизнь в лесу, последующее зацикливание человеческого общества на самом себе и превращение его в раковую опухоль внутри тела природы¹¹ — всё это последствия того обвала¹².

* * *

Много лет назад я жил неподалеку от ручья. Прозрачная вода над лентами валлиснерии, и у дна пескари. Рыбы стояли точно против течения, вода неслась сквозь открытые рты и жабры, принося с собой кислород и крохи еды. Мне кажется, такова и была жизнь людей до неолита: быть в согласии с летящим сквозь тебя потоком неизвестного — Дао из «Дао Дэ Дзин», — а остальное приходило само собой от обилия мира вокруг.

Конечно, стоять против течения означает, что возможности расслабиться — никакой. Дорасти пескари до своего неолита, они б отгородили от реки лужу и начали новую достойную жизнь в стоячей воде.

* * *

Особенно резкое падение размера мозга — сразу на 3–4% — случилось 10–15 тыс. лет назад: оно сопровождало скачок вверх плотности населения¹³. Каким образом переход к жизни в социуме смог превратить способность и желание думать в эволюционный недостаток? Вот одна из возможных причин¹⁴: Жизнь в обществе обуславливает единую систему мнений, которую люди принимают как самоочевидную реальность. Со временем она занимает в сознании людей всё больше и больше места, замещая связь с окружающим миром и позволяя жить не думая. Ну а всё остальное, любая возможность видеть мир по-другому, теряется во всё расширяющемся слепом пятне.

«Новое платье короля» Андерсена — это сказка о цивилизации. Лишь конец ее отличен от того, что в жизни, где мальчика, увидавшего, что король голый, никто не услышал бы. Если же по случайности его слова доходили до ответственных граждан, то всё зачастую кончалось печально.

Жизнь Сократа тому иллюстрация. Он понял — по-настоящему, всем животом, — что ничего не знает. Дельфийский Оракул счел его мудрейшим человеком на свете. Вёл сомнительный образ жизни — например, не занимался политикой. Мог объяснить любому, что то, что тот почитает за собственную мудрость, есть лишь претензия на нее. Был обвинен в оскорблении святынь и развращении молодежи, признан виновным (281 голосом против 220), казнен. Примечательно, что к ключевому утверждению Сократа — что он ничего не знает — его ученики отнеслись с полным безразличием: никто не хотел примерить его на себя и поиграть с этим. Скажем, Платон: человек разнообразный и яркий¹⁵ (вот сообразил, что в правильном государстве главные враги народа — это поэты¹⁶), он относился к себе всерьез и не сомневался в своей мудрости, оттого и был уважаем и чтим. (Интересно, припомнила ль Цветаева ту задумку Платона, когда писала «В сём христианнейшем из миров поэты — жиды»¹⁷?)

* * *

Было бы очень интересно хоть как-то прикоснуться к тому, как люди старой культуры, до неолитической революции, думали и (что, может быть, то же самое) ощущали природу и общались с ней¹⁸. Заметим, что антропология, предмет которой — человеческое общество и обусловленные им отношения между людьми, — ничем здесь не может помочь¹⁹.

Что у нас с теми людьми общего — так это живая мысль, точнее, ее возможность. Взгляд современного человека на вещи обычно жестко зафиксирован. Но иногда мы ненароком даем ветру чуть себя повернуть — и вдруг мир становится новым и непривычным, и, если мы попытаемся понять увиденное, мы, быть может, изменимся. Это, собственно, и означает «думать» — и это та нить, что связывает нас как с реальностью, так и с далеким прошлым.

И, наверное, кенсё было одной из общедоступных модальностей видения мира для тех людей. Оттого и прозрение Сократа — что он сам ничего не знает — было им, в отличие от нас, очевидно. Что мир совершенно отличен от любых наших представлений о нем, и мы живем среди чуда, принадлежа ему — как птица воздуху — как крохотная его часть.

Наше понятие о красоте происходит из того времени. И полнота ощущения прекрасного у тех людей, когда они просто смотрели вокруг — на деревья, речку, оленей, иней на траве — была, видимо, куда более глубокой, чем бывает наша, когда мы глядим на великие произведения искусства. Единый Звук мастера Ватадзуми²⁰ — возможность ощущать мир как музыку — он оттуда.

* * *

Еще любопытно себе представить, что бы те люди сказали по поводу естественных наук — несомненного достижения последних столетий, — обративших, казалось бы, взгляд человека вне социума. Наверное, им бы сразу бросилось в глаза, что маниакальная уверенность людей в том, что они хозяева природы, а вовсе не ее часть, с приходом науки лишь усилилась. И затем — насколько эта уверенность повлияла на то, что представляет из себя наука, исказив и подогнав ее под себя. Например, отсюда проистекает убогость нашего понимания живых существ (за пределами клеточного уровня): ведь что ты видишь, зависит не от того лишь, куда ты смотришь, но и откуда — и невозможно понять того, кого ты используешь и убиваешь.

Наша наука рассматривает ученого как начальника-наблюдателя, который влияет на вещи, будучи от них независимым. Для тех же людей было бы естественно относиться к науке как к попытке беседы с миром, ответы которого — суть прежде всего изменения в нас самих. Забавно, что так примерно и есть в математике: если поглядеть на нее как на экспериментальную науку, то экспериментом здесь будет сам поиск математической истины²¹; и кто именно проводит его — математик над математикой или наоборот — не скажешь²².

* * *

Несколько слов о двух людях нашего времени которые, как мне кажется, могли б собеседовать с людьми старых времен. Это Масанобу Фукуока (1913–2008) и Георгий Демидов (1908–1987). Оба пережили кенсё²³, на чем внешнее сходство их судеб и кончается.

Фукуока²⁴ был студентом-биологом, потом работал на таможне по инспекции растений. Кенсё случилось, когда ему было двадцать пять лет. На следующий день он ушел с работы; бродил по Японии. Решил проверить на деле то, что осознал: мир совсем не таков, как мы его себе представляем, а деятельность людей направлена на обслуживание миража и как таковая бессмысленна. Фукуока был из крестьян, и он захотел понять, как надо по-настоящему растить урожай. Это заняло где-то двадцать лет. На его поле летом рос рис, зимой — пшеница с ячменем, и еще был сад с апельсинами. Поле он не вспахивал, деревья не подрезал и не использовал ни пестицидов, ни химических удобрений, ни компоста.

Качество зерна и плодов было превосходным, и почва год от года улучшалась (тогда как традиционное фермерство оставляет качество почвы неизменным, а химическое — уничтожает почву). При этом количество вкладываемого им физического труда было куда меньше, чем у любых других фермеров, как традиционных так и «химических». Как именно Фукуока это сделал, описано в его книге «Революция одной соломинки». Он пытался заинтересовать своим методом других, выступал по телевизору, но лишь отдельные неустроенные люди приходили к нему учиться. Он сердился, когда ему подражали вместо того, чтобы пытаться думать самостоятельно.

Исторически возникновение сельского хозяйства повлекло за собой массовое уничтожение природы. Опыт Фукуоки говорит о том, что это не было неизбежным, и всё могло бы оказаться по-другому, если бы люди не были так увлечены сбрасыванием с себя оков необходимости думать.

* * *

Про жизнь Демидова, из которой 13 лет он провел в лагерях сталинской Колымы, можно прочесть вкратце в «Википедии»²⁵. И, конечно, в его книгах²⁶.

Чем была та Колыма, известно из «Колымских рассказов» Шаламова, — это черно-белый ад. Много позже, чем я прочел их, я узнал, что так видит мир человек в состоянии хронической депрессии. Независимо от того, что перед его глазами: страшный лагерь или благополучный дом.

А в книгах Демидова Колыма цветная. Открытые глаза и желание понять. И нет у него ни капли шаламовской ненависти и презрения к блатным. Для Шаламова вся полнота жизни была в писательстве, и обретал он ее, переживая заново и перелагая в слова боль и обиды того прошлого, которое само по себе ни в какой мере жизнью для него не являлось. А для Демидова это была жизнь — настоящая, хоть и страшная, — которую он прожил мгновение за мгновением. Странствующий рыцарь на странной планете, которому не застилает глаза страх.

Они встретились в колымской больнице, дружили, пока Демидова не отправили на этап. Когда Шаламов вернулся в Москву, он думал, что Демидов погиб. Написал рассказ «Житие инженера Кипреева»²⁷ про жизнь Демидова. Как и другие упоминания про него у Шаламова, это странная смесь уважения и отторжения²⁸. Как если б Демидов был единорог, который не может — не имеет права — существовать, поскольку само его существование противоречит твоим представлениям о том, как устроен мир.

Но Демидов выжил. Освободившись, он жил на севере, в Ухте, работал инженером на заводе. Знакомство с Шаламовым возобновилось в 1965 году. Демидов приезжал к нему в Москву, давал читать свои рукописи. Для Шаламова они, как и весь демидовский взгляд на жизнь, где писательство является лишь одним из бесчисленных аспектов ее полноты, были неприемлемы. Через два года Демидов порвал с ним отношения²⁹.

Александр Бейлинсон,
математик, профессор Чикагского университета

2022

¹ См. Ким М. Коваль, мой учитель (в сборнике «Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля»).

² Платон. Федр. 274С — 275А.

³ Набоков В. Слава.

⁴ Это так называемый биогенетический закон Геккеля: «онтогенез повторяет филогенез». Современной наукой он уже отвергнут (см. trv-science.ru/2012/09/pesochnye-chasy-v-biologii-razvitiya), впрочем, см. также trv-science.ru/2012/11/fuer-haeckel. — Прим. ред.

⁵ Тарковский А. Эвридика.

⁶ en.wikipedia.org/wiki/Original_affluent_society; web.archive.org/web/20191001191830/http://www.primitivism.com/original-affluent.htm

⁷ Scott J. Against the Grain.

⁸ Коваль Ю. Недопёсок.

⁹ О сравнении человеческой памяти с современными способами хранения информации см. cnsnevada.com/what-is-the-memory-capacity-of-a-human-brain/

¹⁰ discovermagazine.com/the-sciences/if-modern-humans-are-so-smart-why-are-our-brains-shrinking

¹¹ Человек уже уничтожил более 9/10 природы, см. Mackinnon J. B. The once and future world.

¹² Однако ровно такое же изменение размера мозга характерно и для групп охотников и собирателей, не перешедших к «новому образу жизни». — Прим. ред.

¹³ См. ссылку в примечании 10.

¹⁴ Бейлинсон А. Мое почтенье, Майкл Бэнкс // ТрВ-Наука № 259 от 31.07.2018.

¹⁵ «Апологет монахов и философ полиции, защитник рабства и мистического коммунизма, профессор догматического богословия, гонитель искусств и наук, заклятый враг семьи и брака, душитель любви и женский эмансипатор, мистик-экстатик и блестящий художник, проповедник казармы, абортов, детоубийства, музыкального воспитания души, педераст, моралист, строжайший аскет и диалектик — вот что такое Платон» (Лосев А. Очерки античного символизма и мифологии).

¹⁶ Платон. Республика, книга Х.

¹⁷ Цветаева М. Поэма Конца.

¹⁸ Если называть неолитической революцией переход к активному сельскому хозяйству, то можно на этот предмет изучить представителей племен, которые этого так и не сделали. — Прим. ред.

¹⁹ Поскольку человеческое общество возникло во время неолита, для антропологов он был началом всего, см. Graeber D., Wengrow D. The Dawn of Everything.

²⁰ См. его интервью: youtube.com/watch?v=KzCdZ06dNtQ

²¹ Ср. Weil A. De la métaphysique aux mathématiques.

²² Может, лучшее описание этого — музыка Пети Ростова (Война и мир, том 4, часть 3, глава Х).

²³ См. главу «Совсем ничего» в книге Фукуоки «Революция одной соломинки» и рассказ Демидова «Дубарь».

²⁴ Один из пионеров так называемой пермакультуры, что ратуют за минимальное вмешательство в природные экосистемы (en.wikipedia.org/wiki/Permaculture). Подобные методы хозяйствования обычно подвергают критике за сумбурность и ненаучность, неспособность давать достаточную продуктивность в сравнении с выверенными сельскохозяйственными практиками, однако и у такой альтернативы всегда имелись свои верные и преданные поклонники. — Прим. ред.

²⁵ ru.wikipedia.org/wiki/Демидов,_Георгий_Георгиевич

²⁶ imwerden.de/razdel-839-str-1.html

²⁷ shalamov.ru/library/5/14.html

²⁸ «…Самым умным и самым достойным человеком, встреченным мной в жизни, был некто Демидов, харьковский физик. Узкие в щелочку глаза, невысокий лоб с множеством складок, скошенный подбородок…» (Шаламов В. Двадцатые годы).

²⁹ См. их переписку (shalamov.ru/library/24/33.html).