Лем: Астроинженерия и космология

В конце 1950-х — 1960-х годах весьма популярными стали вопросы о существовании иных космических цивилизаций, кроме земной. Одной из первых монографий на эту тему стала книга советского астрофизика Иосифа Шкловского «Вселенная, жизнь, разум». В ней рассматривались вопросы существования и развития таких цивилизаций, взаимных контактов, распространенность цивилизаций в нашей Галактике и других звездных системах. Лем высоко оценил работу Шкловского и в «Сумме технологии» посвятил этим вопросам главу «Космические цивилизации»¹.

Академик Николай Кардашёв в статье «Передача информации внеземными цивилизациями» (1964) предложил классифицировать стадии космических цивилизаций Вселенной по уровню потребления энергии. Он разделил все возможные цивилизации на три группы:

Цивилизации I типа: те, кто собирает планетарную энергию, полностью используя падающий на планету солнечный свет. Вся энергия планеты находится у них под контролем.
Цивилизации II типа: те, кто полностью использует энергию своего светила, что делает их в 10 млрд раз могущественнее цивилизаций I типа.
Цивилизации III типа: те, кто может пользоваться энергией целой галактики, что делает их в 10 млрд раз могущественнее цивилизаций II типа. Каждая из этих цивилизаций колонизировала миллиарды звездных систем и способна использовать энергию черной дыры в центре своей галактики.

Есть две возможности обнаружить космическое существование «других» цивилизаций. Во-первых, принять посланные ими сигналы (радиосигналы, световые сигналы или же «материальные» сигналы в виде «чужих» ракетных зондов и т. п.). Поисками таких сигналов занимаются различные проекты SETI (Search for Extraterrestrial Intelligence). Во-вторых, обнаружить «космическое чудо». Этим термином Шкловский обозначил явления, которые не могут произойти «сами по себе», т. е. явления, необъяснимые с точки зрения астрономии. Такие «чудеса» были бы не умышленными сигналами, цель которых — оповестить возможных наблюдателей в космосе о наличии жизни, а лишь побочным продуктом деятельности высокоразвитой цивилизации, сопутствующим ей, подобно тому, как зарево на ночном небосклоне за много километров сопутствует большому городу.

Лем писал в «Сумме технологии»:

“Следует заметить, что радиоастрономия лишь развивается. Продолжаются попытки обнаружения космических сигналов. Если в ближайшие годы будут открыты явления астроинженерии или получены сигналы искусственного происхождения, то это будет, очевидно, иметь огромное значение. Однако полное отсутствие позитивных данных будет иметь еще большее значение — и тем большее, чем дольше будут продолжаться соответствующие эксперименты и чем чувствительнее будет приемная аппаратура. Через определенный, достаточно большой срок полное отсутствие таких явлений должно будет привести к пересмотру взглядов на био- и психогенез в космосе” ².

Сейчас, спустя пятьдесят лет после выхода «Суммы технологии», каких-либо «позитивных данных» по этому вопросу по-прежнему нет — нет ни явных признаков космической инженерии, ни зарегистрированных сигналов искусственного происхождения. Тем не менее ситуация с представлением человечества о космических цивилизациях все-таки меняется. Из новых открытий галактической астрономии, из новых моделей плането- и астрогенеза, как из разбросанных частей головоломки, начинает складываться новая картина истории Солнечной системы и зарождения жизни на Земле, картина столь же захватывающая, сколь и противоречащая прежним представлениям. Найдено множество (несколько тысяч) планет у далеких звезд, причем в 2017 году ученые с помощью роботизированного 60-сантиметрового телескопа в Чили обнаружили целых семь планет земного типа у звезды TRAPPIST-1, удаленной от Солнца на 40 световых лет. Но по-прежнему нет существенных доказательств того, что космические цивилизации существуют.

Объяснение тому, что мы не наблюдаем «космические чудеса» и не получаем никаких сигналов, Лем предложил еще тогда же:

“Я думаю, что космическое присутствие Разума мы можем не заметить не потому, что его нигде нет, а из-за того, что он ведет себя не так, как мы ожидаем. Неожиданные свойства космического Разума можно в свою очередь истолковать, исходя из двух положений. Можно поначалу считать, что существует не единственный Разум, что возможны «различные Разумы». Но даже приняв затем, что существует только один Разум, такой, как наш, можно рассмотреть, не изменяется ли он за время эволюции цивилизации до такой степени, что в конце концов перестает быть похожим в своих проявлениях на свое собственное начальное состояние” ³.

Астрофизик и писатель Павел Амнуэль предложил недавно другую классификацию цивилизаций:

“На мой взгляд, правильнее классифицировать цивилизации не по экстенсивному признаку (энергия), а по интенсивному (новое знание). Разум — это возможность объяснять окружающий мир и возможность создавать новое знание о мироздании. И только потом — попытки это знание использовать для практических приложений.
Цивилизации I типа полагают свою планету центром мира.
Цивилизации II типа полагают центром мира свою звезду.
Цивилизации III типа уверены, что живут в единственной Вселенной.
Цивилизации IV типа знают о многомирии, но еще не научились перемещаться из одного мира в другой.
Цивилизации V типа могут осуществлять контакты с мирами, где законы физики одинаковы.
Цивилизации VI типа осуществляют контакты с мирами, где законы природы различны.
Цивилизации VII типа способны изменять законы физики и создавать миры согласно измененным законам.
Наверняка возможны цивилизации VIII, IX и более «продвинутых» типов, о которых мы сейчас не имеем ни малейшего представления” ⁴.

Можно предположить, что Лем с удовольствием поучаствовал бы в обсуждении этой классификации, поскольку нашел бы в ней несомненные переклички с его ранними идеями, высказанными в разных книгах.

Возвращаясь к вопросу поиска космических цивилизаций, следует заметить, что хотя сам Лем не верил, что удастся получить их сигналы или обнаружить «космические чудеса» (точнее, что мы сумеем правильно идентифицировать таковые), о чем прямо заявлял, например, в беседах со Станиславом Бересем, однако и не разуверился в том, что такие цивилизации могут в принципе существовать. Когда в 1976 году Иосиф Шкловский опубликовал в журнале «Вопросы философии» статью «О возможной уникальности разумной жизни во Вселенной», Лем в феврале 1977 года написал эссе «Одиноки ли мы в космосе?», в котором вступил в резкую полемику с мнением советского астрофизика. В целом он остался на тех же позициях, на которых был при написании «Суммы технологии»:

“Психогенез — это эволюционное решение, которое является одним из лучших, но не всегда, не для всех миров оптимальным. Чтобы сконструировать разум, Эволюция должна располагать весьма разнообразными факторами: такими, как не слишком большая гравитация, умеренная величина интенсивности космического излучения, изменчивость среды (в частности, не только циклическая) и многими другими, еще не известными нам. Нужная комбинация этих факторов на планетах не является, однако, чем-то исключительным. Поэтому-то, несмотря ни на что, можно ожидать, что в космосе мы встретим разум, хотя формы его проявления могут глумиться над нашим воображением” ⁵.

Скептически относился Лем и к примитивному толкованию так называемого антропного принципа «Мы видим Вселенную такой, потому что только в такой Вселенной мог возникнуть наблюдатель, человек», который иногда понимают чуть ли не как доказательство того, что вся Вселенная изначально была нацелена на возникновение человека:

“Нетрудно увидеть, что «антропный принцип», понимаемый буквально (Homo sapiens возник потому, что эта возможность содержалась уже в Большом взрыве, т. е. в начальных условиях Универсума), в качестве космогонического критерия стоит не больше, чем «принцип ликера шартрез». Правда, производство шартреза стало возможно благодаря свойствам материи этого Универсума, но можно прекрасно представить себе историю этого Универсума, этого Солнца, этой Земли и этого человечества без появления на свет шартреза. Шартрез появился потому, что люди долго занимались изготовлением различных напитков, в том числе содержащих алкоголь, сахар и вытяжки трав. Это, возможно, слишком общий ответ, однако осмысленный. Но если на вопрос, откуда взялся шартрез, мы ответим, что таковы были начальные условия Универсума, — то наш ответ будет недостаточен до смешного. С тем уже успехом можно утверждать, что «фольксвагены» или почтовые марки своим возникновением обязаны начальным условиям Вселенной” ⁶.

(Тут вспоминается реплика Эдика Амперяна из повести Аркадия и Бориса Стругацких «Понедельник начинается в субботу»: «У меня есть один знакомый. Он утверждает, будто человек — это только промежуточное звено, необходимое природе для создания венца творения: рюмки коньяка с ломтиком лимона» ⁷.)

Окончательный взгляд на эту проблему был сформулирован Лемом в романе «Фиаско»:

“Поэтому возникло пессимистическое убеждение в уникальности Земли не только в Млечном Пути, но и среди мириадов других спиральных галактик. Дальнейшее развитие науки — а именно астрофизики — подвергло этот пессимизм сомнению. Само количество космических черт энергии и материи, создавших понятие “Antropic Principle”, тесной связи между тем, какова Вселенная и какова жизнь, было красноречиво. В Космосе, в котором уже есть люди, следовало ожидать рождения жизни и за пределами Земли. Одно за другим возникали предположения, пытающиеся согласовать животворность космоса с его молчанием. Жизнь возникает на бесчисленном множестве планет, но разумные существа появляются в результате редчайшего переплетения исключительных совпадений. Правда, жизнь возникает не очень часто, но, как правило, она развивается во внебелковых вариантах — кремний демонстрирует обилие соединений, равное множеству соединений углерода, а эволюции, начавшиеся на основе силиконов, неизменно не стыкуются со сферой разума либо создают ее варианты, не родственные складу человеческого ума. Дело не в том, что вспышка разума может иметь разные варианты — она бывает короткой. Само же развитие жизни — в эпоху до возникновения разума — тянется миллиарды лет. Высшие существа, если они сформировались, через сто-двести тысяч лет вызывают технологическое извержение. Это извержение только способствует их всё более высокому искусству овладения силами природы. Этот взрыв — ибо по космическому счету это сущий взрыв — разбрасывает цивилизации в разных направлениях, слишком далеко для того, чтобы они могли понять друг друга, опираясь на общность мышления. Такой общности вообще не существует. Это антропоцентрический предрассудок, почерпнутый людьми из древних верований и мифов. Разумов может быть много, и именно потому, что их так много, небо ничего не говорит нам. Вовсе нет, утверждали другие гипотезы. Решение загадки гораздо проще. Эволюция жизни, если она порождает Разум, совершает это серией единичных случайностей. Разум может быть погублен еще в колыбели любым звездным вторжением в окрестности родительской планеты. Космические вторжения всегда слепы и случайны; разве палеонтология с помощью галактографии, этой археологии Млечного Пути, не доказала, каким катаклизмам, каким горам трупов мезозойских пресмыкающихся обязаны млекопитающие своим возвышением и какой клубок явлений — оледенения, периоды повышенной влажности, наступление степей, изменения земных магнитных полюсов, темпов мутации — стал генеалогическим древом человека? Тем не менее Разум может вызреть среди триллионов солнц. Он может ступить на путь, подобный земному, и тогда этот выигрыш в звездной лотерее спустя одну-две тысячи лет оборачивается катастрофой, ибо технология полна страшных ловушек и вступившего в нее ждет фатальный конец” ⁸.

В романе «Глас Господа» (1968) земные исследователи пытаются расшифровать послание со звезд — серию сигналов, которые несет нейтринный поток. Хотя понять это послание целиком не удается, в романе был высказан ряд гипотез космологического характера, в настоящее время реально обсуждаемых учеными. Возможно, вселенная проходит цикл своего существования от Большого взрыва до гравитационного коллапса, катастрофического сжатия, но при коллапсе образуется «воронка», через которую из сжимающейся вселенной нейтринное излучение проникает в последующую вселенную, которая возникает при обратном расширении. Цивилизации предшествующей вселенной могут управлять этим потоком излучения и тем самым определять свойства последующей. Сигнал, который исследуют ученые в романе, и является таким посланием от сверхцивилизации предыдущей вселенной. Но понять его могут лишь цивилизации, достигшие уровня развития, который предполагает, что смысл послания будет использован не для деструктивных, а для созидательных целей.

Еще одна гипотеза, объясняющая Silentium Universi (Молчание Вселенной), прозвучала в псевдорецензии (а точнее, в вымышленной нобелевской речи) «Новая Космогония». Космос как Большая Игра, в общем-то, гораздо шире этой загадки, заодно это объясняет и некоторые попутные явления, такие, как квазары или черные дыры, дает вероятностные варианты действий працивилизаций, нацеливает в далекое будущее, подготавливает к мысли о том, что теория Эверетта об обилии вселенных также лишь один из вариантов многообразия универсумов. А главное, нацеливает на то, чем стоит заняться:

“То, что процессы микромира в принципе обратимы, известно уже давно. Из теории следует удивительный вывод: если бы энергию, которую земная наука вкладывает в изучение элементарных частиц, увеличить в 10¹⁹ раз, то изучение это — выяснение существующего порядка вещей — превратилось бы в изменение этого порядка! Вместо того, чтобы познавать законы природы, мы бы их слегка изменяли” ⁹.

Менять законы вселенной — достойная задача для цивилизации!

Интересно проследить эволюцию космических кораблей в книгах Лема. В первом романе «Астронавты» была описана краткая история ракетной техники XX века, практически ни в чем не совпавшая с реальной (напомним, что роман вышел в 1951 году). В частности, там упоминается о полете многоступенчатого гиганта из восьми постепенно уменьшающихся ракет под названием «Белый метеор», который в 1970 году облетел Луну, а по возвращении из-за ошибок в расчетах упал в Атлантический океан на глубину шесть тысяч метров. Там же была предсказана «нецелесообразность» построения промежуточных станций в околоземном пространстве и запуск искусственных спутников Земли. Зато в 2006 году был создан огромный межпланетный корабль «Космократор», который первоначально планировали запустить на Марс, но потом отправили на Венеру. Корабль был длиной 107 м, его диаметр в самой широкой части составлял почти 10 м. Он был оснащен атомным двигателем, который работал на искусственно синтезированном радиоактивном металле коммунии (химический элемент № 103 в периодической таблице Менделеева).

«Гея», на которой земляне в «Магеллановом Облаке» впервые отправились к другой звездной системе, к Проксиме Центавра, была длиной почти с километр, она строилась на верфи в околоземном пространстве, тоже была оснащена атомным двигателем и в полете развивала скорость больше половины скорости света. Корабль из «Эдема» по размерам сопоставим с «Космократором», в качестве двигателя также использовался атомный реактор.

«Прометей» и «Одиссей» из «Возвращения со звезд» — это уже фотонолёты, также массивные, свыше трехсот тысяч тонн, но жилые части в этих кораблях уже не такие просторные, как в предыдущих, потому что очень много места в них занимало горючее. К этому же классу кораблей относится и «Непобедимый», крейсер второго класса.

Наконец, корабль под названием «Эвридика», построенный на околотитановой орбите в «Фиаско», был оснащен двигателями-гидротурбинами, это были термоядерные реакторы прямоточного типа, топливом для них служил водород высокого вакуума.

“Эта тяга оказалась даже лучше фотонной. Отдача ядерного топлива при околосветовых скоростях падает, так как львиную долю кинетической энергии уносит с собой пламя выброса, бесполезно бьющее в пустоту, и лишь малая часть высвобожденной энергии передается ракете. Фотонная, т. е. световая, тяга требует загрузки корабля миллионами тонн материи и антиматерии в качестве аннигиляционного топлива. А струйно-прямоточные двигатели используют в качестве топлива межзвездный водород. Однако его вездесущие атомы так редки в галактическом вакууме, что эффективная работа двигателей этого типа возможна лишь при скорости выше 30 000 км/с. Полной же мощности они достигают при приближении к световой скорости. Таким образом, корабль с подобной тягой не может стартовать с планеты сам, он слишком массивен, и его приходится разгонять до момента, когда атомы начнут поступать во входные отверстия реакторов в концентрации, достаточной для воспламенения. Только тогда глубочайший космический вакуум вталкивает в его зияющие, открытые в пустоту заборники столько водорода, чтобы в огневых камерах могли разгореться искусственные солнечные протуберанцы; коэффициент полезного действия растет, и корабль, не отягощенный собственными запасами топлива, может лететь с постоянным ускорением. После почти года ускорения, соответствующего земному притяжению, достигается 99% скорости света, и за минуты, пробегающие на борту корабля, на Земле проходят десятки лет” ¹⁰.

Однако сама «Эвридика» не направлялась к Квинте. Этот корабль шел к одинокому коллапсару над скоплением Гарпии, чтобы проделать эквилибристический трюк. Заранее к тому же коллапсару был выслан корабль «Орфей» без экипажа, который представлял собой грасер и был предназначен для того, чтобы по сигналу с «Эвридики» привести черную дыру в содрогание, соответствующее ее собственной частоте колебаний. «Орфей» был рассчитан на один гравитационный выстрел, и этим выстрелом уничтожал себя, операцию нельзя было повторить. После того, как «Орфей» гравитационным резонансом раскачал коллапсар, «Эвридика» вошла в брадихронический поток, в котором время почти стоит, и оттуда отправила к Квинте один из своих сегментов, «Гермес». Пока «Гермес» осуществлял контакт с квинтянами, «Эвридика» должна была попасть в ретрохрон, в котором время идет вспять по отношению ко времени всей Галактики, чтобы по возвращении «Гермеса» экспедиция могла вернуться в окрестности Солнца меньше, чем через двадцать лет после старта, хотя Гарпию от Земли отделяет тысяча парсеков. Мы не знаем, чем завершился этот проект, потому что роман заканчивается неудачной попыткой «Гермеса» договориться с квинтянами, но видим, что Лем здесь активно использовал самые последние знания астрофизики о черных дырах.

Знаменитый космопроходец Ийон Тихий в своих путешествиях часто сталкивается с необычными явлениями как в пространстве, так и во времени. В «Путешествии седьмом» в результате аварии он потерял управление и попал в опасный космический район, в котором возникали грозные таинственные гравитационные вихри в количестве 140 штук, существование которых объясняли шесть астрофизических теорий, и все по-разному. Пролетая через эти вихри, Тихий столкнулся с петлей времени, т. е. с искривлением вектора времени в пределах очень мощных гравитационных полей. Это привело к тому, что время повернуло вспять и стало происходить удвоение настоящего. Так Ийону Тихому удалось встретиться с самим собой из других времен. После особо мощных гравитационных вихрей в ракете оказывалось несколько десятков Тихих из разных дней, недель, месяцев и даже из разных лет.

В «Путешествии двенадцатом» Ийон Тихий, используя изобретенный профессором Тарантогой ускоритель-замедлитель времени, испытывает этот аппарат на диких обитателях планеты Амауропия в созвездии Циклопа. Тихий ускоряет их историю: от дикого образа жизни они быстро переходят к первобытно-общинному строю, затем к рабовладельчеству, к средневековью и доходят до уровня начала XX века Земли. Всё это происходит за несколько месяцев.

В «Путешествии восемнадцатом» Тихий знакомится с выдающимся физиком Солоном Разглыбой, который поведал ему свою теорию космогонического Большого взрыва:

“Некоторые явления в микромире происходят как бы в кредит. Скажем, мезоны порой нарушают законы сохранения, но нарушают так неслыханно быстро, что как будто и вовсе не нарушают. То, что законами физики запрещено, они проделывают в мгновение ока и тут же как ни в чем не бывало возвращаются в рамки законности. И вот, гуляя как-то утром по университетскому парку, Разглыба спросил себя: а что, если космос повел себя так же, но в самом большом, вселенском масштабе? Если мезонам позволено выкидывать подобные штуки в мельчайшую долю секунды, по сравнению с которой целая секунда кажется вечностью, Вселенная, учитывая ее габариты, будет вести себя вышеуказанным образом соответственно дольше. Скажем, пятнадцать миллиардов лет… И вот она возникла, хотя не могла возникнуть, поскольку не из чего было ей возникать. Космос есть запрещенная флуктуация. Это минутный фортель, мгновенное отклонение от предписанного образа действий, но только мгновение это — колоссальных размеров. Вселенная — такое же нарушение законов физики, каким в микромире бывает мезон!” ¹¹.

Размышляя о том, что Вселенная существует как бы в кредит и в любой момент может исчезнуть, Тихий придумывает грандиозный проект: взять один электрон, в котором запрограммировать дальнейшее развитие Вселенной, разогнать его на огромном университетском синхрофазотроне так, чтобы он помчался обратно во времени и очутился в точке возникновения Вселенной.

Особое внимание Тихий уделил разработке улучшений и усовершенствования миропорядка:

“Сколько прекрасного и даже, не побоюсь сказать, совершенного я спроектировал в те горячие дни! Сколько ночей просидел я над грудами физических, этических, зоологических сочинений, чтобы собрать воедино, в один кулак, самую ценную информацию, которую профессор затем, на рассвете, заносил в электрон — наш вселенский зародыш! Мы добивались, в частности, того, чтобы космос развивался гармонично, а не беспланово, как до сих пор, чтобы его не сотрясали взрывы сверхновых, чтобы энергия квазаров и пульсаров не транжирилась так бестолково, чтобы звезды не потрескивали и не коптили, как огарки с подмокшим фитилем, чтобы межпланетные расстояния были поменьше и космоплавание благодаря этому стало более совершенным средством общения и сплочения разумных существ. Долго пришлось бы рассказывать обо всех улучшениях подобного рода, разработанных мною всего лишь за несколько месяцев. Да и не это самое главное; надо ли пояснять, что больше всего я потрудился над человечеством? Чтобы улучшить его, я изменил основополагающий принцип естественной эволюции.
Как известно, эволюция — это либо массовая обжираловка, когда сильные за обе щеки уплетают тех, кто послабее, т. е. зооцид, либо сговор слабейших, которые берутся за тех, кто сильнее, изнутри, т. е. паразитизм. В нравственном отношении безупречны лишь зеленые растения: они живут на собственный счет, заведенный в солнечном банке. А потому я замыслил хлорофилизацию всего живого и, в частности, набросал проект Человека Лиственного. Поскольку тем самым высвобождался живот, я перенес туда нервную систему, соответственно ее увеличив. Конечно, располагая лишь одним электроном, всё это я делал не напрямую; по договоренности с профессором я установил — в качестве основного закона эволюции в Новом, Не Обремененном Долгами Космосе — правило приличного поведения каждого организма по отношению ко всем остальным. Кроме того, я разработал гораздо более эстетичное тело, более деликатную половую жизнь и много иных усовершенствований, которые даже не стану перечислять, ибо сердце обливается кровью при одной только мысли о них” ¹².

К сожалению, благие намерения Тихого были сведены на нет халатностью и прожектерством лаборантов (Аст А. Рот, Веелс Э. Вулл и Алоиз Кучка), которые внесли параметрические «поправки» в электрон.

В «Путешествии двадцатом» Ийон Тихий отправляется в 2661 год, чтобы возглавить программу по исправлению земной истории (ТЕОГИПГИП). Увы, и в этом научном институте собралось множество интриганов и карьеристов, так что в результате его деятельности Всеобщая История после исправления стала кладбищем реформаторских планов, сплошным хаосом и информационным шумом.

Будучи Генеральным Представителем Всемирной Продовольственной Организации, Ийон Тихий знакомится в Африке с профессором Аффидавидом Доньдой, который доказал, что информация обладает массой и предсказал «информационный взрыв»: при накоплении очень большого количества информации в одном месте после превышения критической массы начинается цепная реакция, которая превращает всю накопленную в компьютерах и банках данных на Земле информацию в материю — в Микровселенную. Возможно, именно таким образом возникла и наша Вселенная.

Рассказ «Профессор А. Доньда» вышел в 1973 году. А в 1999 году Лем написал во «Вступлении» к сборнику «Мегабитовая бомба»:

“Сам я в это не верил, но написал, ибо это можно было себе представить. В моем рассказе из информации возникает Микрокосмосёнок, представляющий собой по законам нашей физики особую форму небытия, а именно небытие повсюду плотное, полностью Непроницаемое. Этот, как его называет герой рассказа, «космососунок» является вселенной, полностью похожей на нашу, т. е. содержит туманности, галактики, звездные скопления, а может, уже и планеты с зарождающейся на них жизнью. В заключении профессор говорит: «Допишу недостающую в книгах философского типа последнюю главу, а именно теорию бытия». Речь идет о рецепте космопроизводства.
Номер журнала New Scientist от 30 января 1999 года открывается статьей известного физика Пола Дейвиса, который, хоть и с вопросительным знаком, утверждает, что Вселенная является шалостью первоначальной информации, причем материя — только что-то наподобие миража, и этот ученый завершает текст написанными серьезно (но выдуманными мною двадцать с лишним лет назад не совсем серьезно) словами: «Если информация действительно должна заменить материю как самая первейшая субстанция космоса, то нас может ожидать еще большая награда. Одной из самых старых проблем бытия является его двойственность, возникающая между душой и материей. С современной точки зрения мозг (материя) рождает мысли (ментальную информацию). Никто не знает как, но если материя является формой организованной информации, то тогда и сознание уже не так таинственно, как нам казалось».
Не верю в то, что плод моего фантазерства явился результатом прикосновения к окончательной истине бытия, и так же не верю в окончательную первородность концепции известного физика. Всё вижу, к сожалению, намного тривиальнее и проще. Водоворот наших, т. е. человеческих идей действительно очень велик, но имеет границу, так как все-таки не является бесконечным. Его комбинаторная мощность, как мне кажется, должна подчиняться какой-то еще не известной нам конечной, при этом вполне вычислимой закономерности. Поэтому мысли, а также идеи, выскакивающие из варева человеческого разума наподобие горошин в кипящем гороховом супе, иногда друг с другом сталкиваются, как будто бы инцидент их встречи был предопределен законами. Ни английский физик, наверное, ничего не знает обо мне, ни я, до появления в этом году его работы, ничего не знал о том, что мои предположения могут через четверть века войти в список важнейших в мире гипотез из области точных наук! В конечном счете, похоже на то, что мы все-таки ограничены в разбеге мыслей, подобно лошади, бегающей по кругу на привязи. На ум приходит сравнение с водоворотом, из которого мы никогда не сможем выбраться. Это, возможно, не приговор, а предположение, ставящее крест на надежде выйти за пределы человеческой ментальности, чтобы таким образом действительно постичь суть всего сущего” ¹³.

¹ Продолжаем печатать главы из будущей книги В. Борисова. Начало см. в ТрВ-Наука №№ 381, 383–384, 386, 388. Издатель ищется! См. также: Борисов В. Лем: от фантоматики до фармакократии // ТрВ-Наука № 380 от 13.06.2023 (trv-science.ru/2023/06/lem-ot-fantomatiki-do-farmakokratii/). Автор благодарит за помощь в работе над книгой Александра Лукашина и Виктора Язневича. В книге использованы цитаты в переводах З. Бобырь, В. Борисова, Д. Брускина, Е. Вайсброта, А. Громовой, К. Душенко, В. Ковалевского, Л. Рудмана, Ф. Широкова, В. Язневича.

² Лем С. Сумма технологии. — М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2004. — С. 114.

³ Там же. С. 120.

⁴ Амнуэль П. Вселенная — колыбель человечества // Млечный Путь (Иерусалим). — 2015. — № 4. — С. 231.

⁵ Лем С. Сумма технологии. — М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2004. — С. 113.

⁶ Лем С. Принцип разрушения как творческий принцип. Мир как всеуничтожение // Лем С. Библиотека XX века. — М.: АСТ, 2002. — С. 529.

⁷ Стругацкий А., Стругацкий Б. Понедельник начинается в субботу // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений в 11 т.: Т. 3. — Донецк: Сталкер; СПб.: Terra Fantastica, 2001. — С. 561.

⁸ Лем С. Фиаско // Лем С. Первый контакт. — М.: АСТ; Астрель, 2012. — С. 782–783.

⁹ Лем С. Новая Космогония // Лем С. Библиотека XX века. — М.: АСТ, 2002. — С. 215.

¹⁰ Лем С. Фиаско // Лем С. Первый контакт. — М.: АСТ; Астрель, 2012. — С. 761.

¹¹ Лем С. Путешествие восемнадцатое // Лем С. Приключения Ийона Тихого. — М.: АСТ, 2002. — С. 151.

¹² Там же. С. 155–156.

¹³ Лем С. Вступление // Лем С. Молох. — М.: АСТ; АСТ МОСКВА; ХРАНИТЕЛЬ, 2006. — С. 345–346.