Оловянный солдатик занимает особое место среди игрушек: обычно солдатики лежат в отдельной коробке. Но он занимает и особое место в литературе. Обычно игрушки в сказках говорят или хотя бы лепечут, или хотя бы хотят сказать, но не могут. Стойкий оловянный солдатик в одноименной сказке Андерсена 1838 года совсем ничего не говорит. Он только думает о знакомстве с танцовщицей. В этой сказке говорит тролль, говорят дети, говорит крыса — все мучители солдатика. Наконец, говорит кухарка, невольная причина гибели солдатика. Сам герой не произносит ни слова, как и танцовщица…
Метка: Мишель Фуко
Стоять за родные стены правдивого языка
Морис Бланшо (Maurice Blanchot, 1907–2003) — писатель, не похожий ни на кого из французских литераторов и даже на представление о пишущем человеке. Обычно восприятие писателя подчинено инерции: сочинитель изобретает образы, дает жизнь персонажам, собирает мир так, что мы узнаем себя в нем. Бланшо делал всё иначе — он показывал, как независимо от такой изобретательности, от художественного воображения мир тоже может сбыться. В этом смысле он — автор, полностью отвечающий духу науки ХХ век…
Лев Клейн: «Это моя страна, и здесь я на своем месте»
Публикуем авторизованный перевод на русский интервью французского журналиста Фабриса Депре (Fabrice Deprez) с профессором Львом Клейном, записанное в ноябре 2017 года и вышедшее на интернет-портале Le Grand Continent.
Два психиатра и философ разоблачают Сатану
В ТрВ-Наука уже публиковался краткий очерк жизни и творчества французского филолога, антрополога и, называя вещи своими именами, свободного философа Рене Жирара. Там раскрывается суть ключевых для понимания мысли Жирара терминов: мимесис, учредительное убийство, жертвенный кризис, козел отпущения. Продолжение темы — отзыв на недавно вышедший перевод одной из основных книг мыслителя.
Поэты письма (Ролан Барт, Жак Деррида, Мишель Фуко)
Имена людей, означенных в заглавии, бытуют у нас странным образом. Шкала оценок их деятельности распределена от восторгов до непонимания и кривых усмешек с оттенком неприятия. И первые и последние реакции как формы нездорового ажиотажа малоинтересны. Интересны сами тексты, способы их чтения и перечитывания.