Первое, что должен прочитать всякий поступающий в аспирантуру филолог, — это, на мой взгляд, «История русской литературы» Дмитрия Святополк-Мирского, причем на английском. Эта книга до сих пор переиздается на английском и считается лучшим учебником и лучшей историей русской литературы на каком бы то ни было языке. И так оно и есть.
Теперь у читателя появилась возможность познакомиться и с его литературно-критическим наследием благодаря вышедшей в издательстве «НЛО» книге «О литературе и искусстве. Статьи и рецензии 1922–1937».
Сборник статей знаменитого литературного критика, эмигранта, «возвращенца», погибшего в ГУЛАГе, привлекает в первую очередь самим масштабом фигуры автора. Многосторонность дарований Мирского позволила ему быть одновременно историком литературы (как русской, так и европейской) и литературным критиком, редактором, издателем, политическим обозревателем и специалистом по истории России.
Вся литературная биография Мирского поместилась в полтора десятилетия, но сделал он невероятно много. Аристократ, эмигрировавший в Лондон после революции. Первый и единственный для своего времени медиатор русско-английской культурной связи. Человек, исполнявший роль проводника между двумя культурами, русской и английской, проповедовавший евразийство, а затем ставший марксистом, вернулся на родину вместе с Максимом Горьким, где вскоре после его смерти был арестован и погиб в лагере (умер от острой дистрофии). Противоречивость была естественной чертой характера Мирского, да и сама его биография крайне нетривиальна. Он фигура, безусловно, трагическая.
Мирский добился невероятных успехов в литературной критике и нигде не прижился окончательно. Ни в эмиграции, ни в пореволюционной России.
Бернард Перс, один из английских исследователей, побывавший в имении у Мирских, описывает вундеркинда, который прочитал всю мировую литературу на восьми языках уже на шестнадцатом году жизни. Дмитрий получил настоящее домашнее образование, которое делало из родовой аристократии лучших людей своего времени. Это крайне симптоматично. Ни гимназия, ни университет не могли дать такого эффекта. И в этом Мирский близок к Набокову. Одного поля ягоды.
Вообще, литература — это инакомыслие. Если это «прямомыслие», она никого не будет интересовать. А литературная критика — это сугубо субъективная рефлексия на инакомыслие. И если она не эпатирует, не тормошит читателя, не сподвигает вас на конфликт — это уже не критика. В этом смысле Святополк-Мирский был настоящим литературным критиком — он мог быть несправедлив, но всегда оказывался бесподобен.
Кроме того, он писал и на французском, на немецком, на итальянском и испанском. На всех ли одинаково блистательно? Стоит спросить у знатоков, но на английском и русском он писал, по-моему, совершенно бесподобно.
Критик со своим сугубо личным взглядом, афористичным и невероятно точным. Оценить по достоинству во всей полноте его тексты, написанные на всех основных европейских языках, сможет только критик такого же уровня, как и сам Мирский, но такового не находится. Однако возможность ощутить весь спектр его фантазии, его ни на что не похожей стилистики сборник статей дает в полной мере.
Зачем нам сейчас читать Мирского? Чтобы ощутить ту внутреннюю свободу, которой должен обладать настоящий критик, настоящий инакомыслящий. Талант имеет несколько измерений — мощь, масштаб, глубину, изящество. Так вот, у Мирского это было в первую очередь изящество. Его стиль аристократически отточен, с блеском, с брезгливостью, — это абсолютно набоковский тип. О последнем знают все, а о Мирском вспоминают крайне редко и по преимуществу специалисты.
Он неуживчивый, неуклюжий, эпатаж-ный, он всё время не вписывается никуда. Он поссорился с эмиграцией, перессорился с англичанами. Приехав в Россию, повторил то же самое — и довольно быстро был стерт системой. Система таких не просто не понимает, она их не выносит и поэтому уничтожает. Они «системно» непригодные…
Он сделал из себя сначала белогвардейца, потом английского профессора, закончил марксистом. Он слишком легко и быстро в каждом из явлений находил рациональное зерно, развивал его, а затем разочаровывался. Он пробовал и пробовал. А поскольку бурный ХХ век предоставлял большой ассортимент из идеологий (которые на тот момент себя не исчерпали), он постарался перепробовать все.
Возвращаясь к сборнику, стоит отметить, что некоторые статьи и рецензии поражают краткостью, сжатостью и при этом являют собой невероятно сильный концентрат мысли: например, статья «Веяние смерти в предреволюционной литературе». Блестящими выглядят статьи об английской литературе, которые очень точно, и при этом неимоверно субъективно, передают то состояние, в котором пребывала последняя. О таком писателе, как Джордж Сейнтсбери, или о таком ученом, как Джейн Эллен Хар-рисон, читатель может узнать впервые. И не просто узнать, а взглянуть с особого ракурса. После Мирского этих авторов действительно хочется читать.
Не менее привлекательны статьи 30-х годов, написанные в Советском Союзе. На первый взгляд кажущиеся абсолютно пропагандистскими, на деле они являются глубоко осмысленными и «критически» оправданными. В ряде случаев их марксистская догматичность добавляет остроту проблеме (здесь стоит отметить статью «О некоторых вопросах изучения русской литературы XVIII века»). Разгромная статья о Фадееве («Замысел и выполнение»), блистательная и яркая, аукнулась Мирскому: после смерти Горького в 1936 году началась травля критика. Статьи об Олеше, Шолохове и Малышкине (и такой писатель был) яркие, но им, возможно, не достает более глубокой аналитики, которой от такого критика хотелось бы получить. Хотя, пожалуй, это частности. Но в отношении нашего героя они необходимы.
Кстати, о частностях. Следующий год — перекрестный год культуры России и Великобритании. Несмотря на политический климат, если вдруг возникнет потребность у известных лиц таки начать налаживать отношения друг с другом, может, стоит их начать с таких фигур, как Мирский? Изучая их, издавая и популяризируя.
Д. Мирский. О литературе и искусстве. Статьи и рецензии 1922–1937. М.: НЛО, 2014.
Константин Плотников, аспирант ИМЛИ РАН
Я далек от литературы.
Но, судя по статье, чувствую, что Мирский действительно был глубок.
Потому. что только умный и глубокий человек в возрасте сам приходит к марксизму.
Марксизм- это научный подход к развитию цивилизации, экономики, истории и отношениям в обществе.
Но человек слаб, и научный подход ему неприятен: ни выпить когда попадя, ни закусить…. А нам все говорят, что это вредно, то вредно. А я хочу..
Вот это и есть анти-марксизм.