Жорес Медведев: «Лысенко выдвинулся на репрессиях против генетиков»

15 ноября в Лондоне умер биолог и публицист Жорес Медведев (1925–2018), автор знаменитой книги о «народном академике» Лысенко. В память о Жоресе Александровиче мы впервые публикуем фрагменты из интервью с ним, которое было записано более тридцати лет назад и в тот момент не предназначалось для печати (­из-за опасений за судьбу тех участников самиздатской активности, кто остался в СССР).

Вел беседу 4 декабря 1984 году в Бремене историк Дитрих Байрау — молодой профессор и вед. науч. сотр. Института изучения Восточной Европы1 при Бременском университете. Текст адаптирован Барбарой Мартин, ею же написан открывающий публикацию краткий биографический комментарий о Жоресе Медведеве.

Полностью текст беседы будет напечатан в книге «Несколько интервью о Самиздате» — это проект исследовательской программы «История инакомыслия в СССР»2 («Мемориал»). Книгу готовит к публикации Геннадий Кузовкин. В этой книге каждый транскрипт снабжен примечаниями, в них особое внимание уделено самиздатским текстам и людям, которые их писали, распространяли, читали. Когда составитель книги Геннадий Кузовкин обратился к Жоресу Александровичу с просьбой о комментариях, тот любезно согласился и отвечал весьма пунктуально и подробно.


1 forschungsstelle.uni-bremen.de/ru/

2 Web-страница программы на сайте «Мемориала»

* * *

Жорес Медведев. Фото: «Википедия»
Жорес Медведев. Фото: «Википедия»

Вместе с братом-близнецом Роем, историком сталинизма и автором книги «К суду истории», Жорес Медведев получил известность на Западе после публикации своих научно-исторических и публицистических трудов, критиковавших разные аспекты советской действительности. С 1973 года Жорес Медведев жил в Лондоне.

Братья Медведевы — дети репрессированного коммуниста. Жорес в годы Великой Оте­чественной войны принимал участие в боях на Таманском полуострове, был ранен и демобилизован. В 1944–1950 годах он учился в Московской сельскохозяйственной академии им. Тимирязева. Защитил кандидатскую диссертацию по физиологии и биохимии растений (1950). В 1951–1962 годах был научным сотрудником МСХА. В 1962–1969 годах заведовал лабораторией молекулярной радиобиологии Института медицинской радиобиологии Академии медицинских наук СССР (г. Обнинск, Калужская обл.). В 1970–1972 годы — научный сотрудник ВНИИ физиологии и биохимии сельскохозяйственных животных (г. Боровск, Калужская обл.). Он автор нескольких монографий и около 200 научных статей по проблемам генетики, геронтологии, синтеза белка.

Однако Медведев известен не столько своими научными трудами, сколько публицистической деятельностью. Самим известным из его исследований стала опубликованная в США в 1969 году книга «Взлет и падение Лысенко: История биологической дискуссии в СССР (1929–1966)». В ней ученый разоблачал псевдонаучные теории Трофима Лысенко (так называемую мичуринскую агробиологию), которые нанесли ущерб развитию генетики в СССР и служили оправданием для репрессий против ученых, не желавших признавать шарлатанства и жульничества Лысенко. До публикации ранние версии этого исследования широко распространялись в самиздате и пользовались большой популярностью. Среди его читателей были Андрей Сахаров и Александр Солженицын. Автор знаменитого «Одного дня Ивана Денисовича» написал Ж.А. Медведеву: «За много лет буквально не помню книги, которая так бы меня захватила и взволновала, как эта Ваша»1. После свержения Никиты Хрущёва Лысенко был лишен официального покровительства, и речь шла о публикации очерка Медведева, но этот проект не осуществился, и автор передал рукопись за границу.

После публикации Медведев был уволен из обнинского Института медицинской радиологии. В мае 1970 года ученого насильственно поместили в Калужскую психиатрическую больницу. Скорое освобождение состоялось благодаря успешной, получившей международный резонанс кампании советских ученых и писателей в его защиту. В 1973 году Медведев получил разрешение на выезд в Англию на год для работы в Национальном институте медицинских исследований (National Institute for Medial Research, NIMR) Медицинского исследовательского совета (Mediacal Research Council)2. Несмотря на его намерение вернуться в дальнейшем в Советский Союз, он был лишен советского гражданства в августе того же года. В эмиграции Жорес Александрович не прекратил свою общественную деятельность и поддерживал связь с братом Р. А. Медведевым и с другими инакомыслящими в СССР. В 1976 году он первым открыл миру тайну Кыштымской ядерной аварии 1957 года.3

«Я принадлежал к лагерю, который был против Лысенко»

Жорес Медведев: Я родился 14 ноября 1925 года в Тбилиси. В школе учился сначала в Ленинграде, куда переехала наша семья. В 1937 году мы переехали в Москву, где я продолжал учиться. После ареста отца4 нам пришлось уехать из Москвы. Собственно, мы были выселены. Дом, в котором мы жили, принадлежал Военной академии, где отец работал, так что мы переехали опять в Ленинград к родственникам, но там была очень маленькая комната, которую обменяли на Ростов-на-Дону, где я продолжал учиться в 7-м классе.

Я познакомился с Жоресом Александровичем через десять лет после этого интервью, в 1994 году, в Лондоне и время от времени общался с ним следующие лет десять. Мы с коллегой тогда довольно часто ездили поработать в Национальный институт медицинских исследований, а Медведев, уже будучи на пенсии, регулярно приезжал туда в библиотеку. В 1990–2000-е у него было много идей, касающихся российской политики (они с братом придерживались очень левых «еврокоммунистических» взглядов и возлагали серьезные надежды на Ивана Рыбкина), а также замедления старения при помощи правильного питания. По части питания у него были и серьезные практические достижения: в институте ежегодно проводился конкурс продукции домашнего садоводства и огородничества, на котором плоды Жореса Александровича часто получали призы в номинациях кабачков, моркови и др. при дружной поддержке всей русскоязычной диаспоры института. Жорес Александрович накануне обходил всех знакомых и просил прийти на выставку и проголосовать за него.

Я бы добавил еще пару ссылок на работы Ж. Медведева на стыке «науки и жизни».

1. Medvedev Zh. A. Caucasus and Altay Longevity: A Biological or Social Problem? // The Gerontologist, Vol. 14, Iss. 5 Part 1, 01 October 1974, P. 381–387.

Слышал от английских коллег восторженный пересказ его доклада начала 1970-х, в котором он объяснил «феномен кавказского долголетия» тем, что его придумали специально, чтобы угодить стареющему Сталину. Дело дошло до того, что в официальных советских статистических справочниках на возрастной «елочке» Грузинской ССР был подъем численности популяции в группе 100–110-летних по сравнению с 90–100-летними.

2. Международное сотрудничество ученых и национальные границы. Тайна переписки охраняется законом. — Лондон: Macmillan, 1972.

Экспериментальное исследование закономерности перлюстрации писем, которые Ж. Медведев отправлял из СССР зарубежным коллегам. Методика простейшая — согнутый волосок на клеящей поверхности конверта, но дизайн и выполнение эксперимента очень красивые и убедительные.

Андрей Цатурян, вед. науч. сотр. НИИ механики МГУ, член совета ОНР

Затем началась война. В сентябре 1941 года мы эвакуировались из Ростова в Тбилиси, тоже к родственникам. Там я продолжал учиться в 9-м и 10-м классах, но 10-й не успел закончить, потому что был мобилизован в армию в январе 1943 года.

В армии я был семь месяцев. Был ранен на Таманском полуострове в мае 1943 года. После госпиталя я был выписан в конце сентября 1943 года как негодный к военной службе. <…>

Сначала я пытался поступить в Медицинский институт или в Московский университет. Но это был 1943 год, и Московский университет еще не вернулся полностью из эвакуации. В Медицинский институт поступить было трудно. У них была специальная программа, и туда не принимали людей, которые хотели поступить не вовремя. Нужно поступать с 1 сентября и т. д.

Поскольку у меня были интересы в области генетики, биологии, пришлось выбрать третье: выбор пал на Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева, где меня приняли студентом. Сначала я поступил на агрономический факультет, потом перешел на факультет агрохимии, потому что я больше интересовался биохимией. Так что я закончил Тимирязевскую сельскохозяйственную академию по факультету агрохимии, но диплом делал по биохимии и физиологии растений, а кандидатскую диссертацию — тоже по физиологии и биохимии растений.

Первая моя научная должность была в биохимической лаборатории в Никитском ботаническом саду в Крыму, возле Ялты5. Я там работал полтора года, но был в очень плохих отношениях с директором, потому что моим научным руководителем был профессор Жуковский6, ботаник, который известен своими спорами с Лысенко. Потом он каялся на Сессии7, но, тем не менее, сохранил очень отрицательное отношение к Лысенко и ко всей этой школе.

В период, когда я был студентом, я участвовал во всех дискуссиях, которые в то время происходили, но на студенческом уровне, а не на уровне академическом. Я принадлежал к лагерю, который был против Лысенко. До начала моей работы с Жуковским я к Лысенко относился положительно, так как он производит впечатление на всех начинающих молодых студентов. Официальная пропаганда производит определенный эффект на людей. И до того, как люди начинают изучать генетику или начинают изучать более серьезно научные дисциплины, Лысенко не вызывает отрицательного отношения.

К счастью для меня, я начал свое образование в 1944 году и поэтому мог в тот период изучать классическую генетику8. <…> Позже генетики уже не было в программах — студенты просто не получали подготовки в этой области и не могли судить, кто прав, кто неправ.

Директором Никитского ботанического сада был некто Коверга9, физиолог растений, но лысенковец (Никитский ботанический сад входил в систему ВАСХНИЛа, в систему Академии сельскохозяйственных наук). Он мне дал тему, которая меня мало устраивала, — работать по физиологии маслин; у меня были интересы в области развития, области старения растений, так что мы, как говорится, не сработались, по­этому я уволился из Никитского сада примерно через полтора года после начала работы. В октябре 1951 года я вернулся в Москву и получил должность младшего научного сотрудника на кафедре агрохимии и биохимии растений. <…>

Мотивация писать [книгу о Лысенко] у меня была давно: первый полемический документ, который я написал по дискуссии о Лысенко, был в 1946 году.

<…> Участие в этой дискуссии, в этой полемике, было непрерывным. Примерно в 1956–1957 годах я начал работу в области строения и синтеза белков, и как раз в это время в этой области был сделан ряд открытий — в основном в Англии, а потом в Америке. Как раз в Институте медицинской биохимии, где я сейчас работаю в лаборатории биохимии, были открыты промежуточные ступени синтеза белка, которые связывали синтез белка с ДНК, т. е. связали генетику с механизмом синтеза белков в очень прямой форме.

В этот период возникла также теория генетического кода, дававшая логическое объяснение, как воспроизводится специфичность белков. Так что я стал непосредственно сталкиваться с биохимической генетикой, как таковой.

В этот период дискуссия с Лысенко уже шла. На уровне ботаники, в основном в области эволюции видов, Лысенко подвергался критике. В области механизма наследственности прямой критики Лысенко не было, потому что очень трудно было что-либо опубликовать. Главные позиции в биохимии (редакторы журналов — Опарин, Сисакян10) занимали люди из группы Лысенко, поддерживавшие его.

«У меня возникло решение издать книгу за границей»

Я опубликовал ряд обзоров, главным образом в смысле популяризации генетического анализа биохимических проблем, т. е. те вопросы, которые считались морганистскими, или менделистскими, или противоречащими лысенковской теории. Можно было уже печатать как обзор литературы в области синтеза белка, в области роли ДНК в синтезе белков. Это был уже период, когда я начал писать книгу о синтезе белков, которая предполагалась как докторская диссертация.<…>

Книга была закончена в конце 1959-го или в начале 1960 года. Точно не помню. Это была первая монография по синтезу белков в связи с проблемой наследственности, развития и старения. Первая обстоятельная монография по синтезу белков. Даже на Западе не было книг по синтезу белков, которые анализировали современные проблемы.

Эту книгу я представил издательству «Наука», поскольку оно было издательством высшей школы11, и я считал, что это естественно. Кроме того, с издательством «Наука» у меня были определенные контакты, потому что я там издавал сборники до этого. Как обычно, издательство принимает рукопись и посылает ее на рецензию двум авторам. У меня, естественно, спросили, кто бы мог рецензировать из признанных ученых. Издательство в праве решать само, кому послать на рецензию. Я рекомендовал одним из рецензентов моего хорошего знакомого и коллегу, очень серьезного ученого Никитина12, который был наиболее крупным ученым в области старения в Советском Союзе <…>. У нас были хорошие отношения. Кто был второй рецензент, я даже не знаю.

Никитин написал очень положительную рецензию, но имел два критических замечания: глава о наследственности написана не с мичуринских позиций. И он рекомендовал эту главу либо переписать, либо полностью исключить из книги…

Меня это несколько удивило. А редактора, который был ответственен за мою книгу (я не помню имени этой женщины), не только удивило, но и испугало. Редакторы часто не читают или не понимают текста, но когда рецензент пишет, что «не с мичуринских13 позиций»… Так что она начала своего рода консультацию, очевидно, с некоторыми другими авторами или научными рецензентами. И в конечном итоге книга задержалась на полгода, потом еще дольше. Наука движется вперед, мне пришлось дополнять, переписывать. В конечном итоге мне книгу вернули с просьбой изъять главу о наследственности. Но с точки зрения чисто логической это было просто невозможно, потому что книга имела определенную структуру, определенную теоретическую основу, и изъять главу о наследственности — значило изъять связующее звено между первой частью книги, где излагались тео­ретические вопросы синтеза белка и нуклеиновых кислот, и второй частью, где излагались вопросы механизмов развития и механизмов старения. Поэтому глава о наследственности была ключевой главой, связующей обе части. Предложение издательства было просто неприемлемо.

Это был период, когда у меня возникло решение издать книгу за границей. Это не было политической литературой, но я знал, что таких книг нет за границей. И я начал осторожно выяснять, кто мог бы быть заинтересован в издании этой книги. У меня были с этой точки зрения контакты с несколькими учеными, которые приезжали в Тимирязевскую академию. И это был период, когда я в первый раз послал за границу для издания большую статью по старению, по теории ошибок, по биохимическому механизму старения. <…>

Прежде чем передать рукопись за границу, я передал ее в другое издательство — в Медгиз. Медгиз был менее зависим от Лысенко, и рецензенты были другие, рецензенты дали положительный отзыв, так что рукопись пошла в набор, пошла в издание.

Тем не менее в 1961 году, когда в Москве был Биохимический конгресс, я послал с одним из моих коллег14 рукопись за границу и просил выяснить, какое издательство может ее издать. Он нашел издательство, и книга была в конце концов издана в Англии с моими последними дополнениями. Она вышла после того, как вышло советское издание, в переводе с русского, по­этому никто не знал, что я послал рукопись. Это довольно большая работа. На английском языке вышло 600 стр. с дополнительными главами, которые были написаны для английского издания, чтобы сделать книгу более современной.

Был целый ряд приключений с русским изданием, потому что на последней стадии, когда книга была уже отпечатана и тираж частично начал продаваться, всё было остановлено. И опять именно из-за этой главы о наследственности, где было несколько критических замечаний о Лысенко. Книга была под угрозой полного уничтожения. <…> В конечном итоге издательство пошло на компромисс после нескольких месяцев переговоров, потому что они не хотели уничтожать тираж полностью. И я не хотел уничтожать тираж. Несколько параграфов нужно было убрать и заменить другими — так называемая выдирка. Была сделана перепечатка и вклейка нескольких страниц. Это заняло несколько месяцев.

Критические замечания о Лысенко были извлечены из книги. Книга вышла в 1963 году. Но в начале 1962 года, когда книга была в печати, а я не был еще уверен, что она будет издана… даже в конце 1961 года, когда я сдал ее в Медгиз, но не был уверен, что будет положительный отзыв, накапливание всех этих отрицательных эмоций дало мне повод написать полемическую статью о Лысенко, которая была более историческая. То есть по истории возникновения Лысенко.

«Процесс самиздата возник более или менее спонтанно»

В этот период было много рукописей в самиздате о Лысенко15. <…> Но эти рукописи были сосредоточены на анализе лысенковских тео­рий, что тео­рии неверные и доказательства, почему они неверные.

Мой подход был другой. <…> Как ученый Лысенко был под защитой Хрущёва. Хрущёв постоянно напоминал о том, какой, так сказать, великий ученый Лысенко. <…> И я решил, что более эффективно будет показать, что Лысенко, собственно говоря, выдвинулся на репрессиях против генетиков, что дискуссия в период ­1930-х годов была не столь безобидной и что советская генетика потеряла очень много ученых через систему репрессий. И показать связь этих репрессий с той активностью, которую можно было ассоциировать с Лысенко и его школой (Презентом и другими), с обвинениями, которые они выдвигали. Моя точка зрения была такова: поскольку эта линия поддерживается Хрущёвым — критика Сталина, критика сталинского террора; после 1961 года, после ХХII съезда это было популярно, — я считал, что с этой точки зрения будет очень трудно игнорировать этот подход к Лысенко.

Сначала была короткая версия. Примерно 57–60 стр. с анализом. Я ее дал нескольким людям прочитать. Все отнеслись к этому очень хорошо, подсказывали мне новые материалы. Но меня самого увлекли подход и анализ этой исторической части, поскольку таких документов не было.

Я начал работать в библиотеке, начал собирать библиографический материал. Это не так трудно найти, потому что в Советском Союзе есть Летопись журнальных статей, Летопись газетных статей, Летопись книг, причем мало кто пользуется этими летописями. Вот, допустим, директор Тимирязевской академии Столетов16… Известны его основные работы за Лысенко. А я прихожу в Ленинскую библиотеку, беру Летопись газетных статей и нахожу, что Столетов в 1937 году был в Саратове и напечатал там какую-то статью. Я выписываю «Саратовскую правду» и вижу, что есть прямая связь между арестами в Саратове и статьей Столетова против саратовских ученых, и т. д. То есть я мог по определенным фигурам из группы лысенковцев проследить связь между теми репрессиями, которые были среди генетиков, и теми обвинениями, которые выдвигались не только Лысенко, но и представителями его школы.

В итоге возник первый вариант рукописи под названием «Биологическая наука и культ личности», которую я дал прочитать ряду коллег в Тимирязевской академии и в Академии наук, которых я знал. Процесс размножения, процесс самиздата возник более или менее спонтанно. Возник он спонтанно <…> через «Комсомольскую правду». В «Комсомольской правде» один из сотрудников (я не помню имя) попросил у меня статью, популяризирующую генетику. Эта статья потом появилась в 1962 году. в журнале «Нева»17. <…> Для того, чтобы поддержать эту статью, я представил в «Комсомольскую правду» и рукопись более крупной работы. <…> Для того, чтобы получить поддержку других ученых, «Комсомольская правда» размножила 20 экз. моей рукописи. (Это было 200 стр. примерно, под названием «Биологическая наука и культ личности»). Их разослали некоторым академикам: Капице, Кнунянц18 и другим19. Далеко не всё к ним вернулось. И это начало спонтанный процесс размножения в самиздате. Этот вариант был в самиздате значительно более широко распространен, чем вариант, который напечатан значительно позже. Он разошелся более или менее по всему Советскому Союзу. Тысячи экземпляров. Я встречал потом людей из самых различных областей и групп — ученых и даже партийных работников — и был удивлен, что почти все, кого я встречал, читали эту рукопись. Сахаров получил ее в тот период, и почти все академики из химиков и физиков получили ее. Размножение шло разными путями. Как она размножалась, не знаю, но размножение было очень широким.

К счастью для меня, последствий чисто административных, кроме обсуждения на парткоме Тимирязевской академии и определенного давления на заведующего не было. Я сам уволился из академии. Академия была в этот период в трудном положении. Я нашел работу в Обнинске и перешел туда, где Медицинская академия наук была в этот период более или менее независима от влияния Лысенко. Ее президентом был Тимаков, который тоже прочитал рукопись. Блохин, ставший президентом после Тимакова (Тимаков стал вице-президентом), тоже читал рукопись. Они отнеслись очень положительно. Так что препятствий в смысле получения работы в медицинской системе эта рукопись не вызвала. Вплоть до периода, когда Ольшанский20 подверг ее критике в «Сельской жизни»21 и когда на Пленуме ЦК в 1963 году этот вопрос был выдвинут Егорычевым в официальной речи22. Так что это вышло в официальную прессу — вопрос о существовании рукописи как клеветы и т. д.

Если бы Хрущёв не был отстранен в октябре 1964 года, то, по-видимому, давление на Медицинскую академию было бы достаточно сильным, и меня, наверное, уволили бы из Института медицинской радиологии под давлением из ЦК, из других групп. Но как только Хрущёв был отстранен, всё изменилось.<…>

Дитрих Байрау: То, что писал ваш брат, и то, что писали вы — ваши книги о генетике и другие работы, — это попадало на Запад сознательно?

Жорес Медведев: Сознательно. Кроме первой версии книги о Лысенко, которая была напечатана в журнале «Грани»23 тоже в 1969 году, почти одновременно с английским изданием24, без моего согласия и даже против моего ясно выраженного желания.

Рой и Жорес Медведевы (britannica.com)
Рой и Жорес Медведевы (britannica.com)

Что касается меня и моего брата, то это всё было организованно. В нашем случае было важно, чтобы это шло к определенным людям, к определенным издательствам. У нас были связи. Книга о Лысенко, тот вариант, который напечатан… Он был напечатан в связи с тем, что после отставки Хрущёва возникло определенное давление среди академиков, довольно влиятельных людей, считавших, что книга может быть напечатанной, если ее сделать более умеренной, добавить главы о том, как Лысенко был смещен, т. е. показать не только подъем, но и падение.

Была создана комиссия Академии наук. <…> Я представил рукопись в издательство Академии наук, и они ее не отвергли, а создали довольно авторитетную комиссию из 12 человек во главе с вице-президентом Академии химиком Семёновым. [В ней был] хороший генетик Астауров. Я чувствовал, что не будет издано, но шанс был. В начале 1965 года был определенный шанс, что книга может быть издана.

Мне сделали официальное предложение переработать книгу. Я ее переработал: дополнил, расширил, сделал более академической. Как историю. Но на определенные вещи давить невозможно без нарушения качества рукописи. Поэтому когда комиссия вынесла положительное решение, издательство все-таки отвергло книгу. То есть не издательство, а президент Академии наук Келдыш наложил запрет на публикацию.

И я принял сознательное решение передать ее за границу, но нужно было ждать необходимого канала. В этот период через западных журналистов это не делалось.

В определенный момент в 1967 году я встретил известного генетика из Швеции25, с которым мы просто обговорили этот вопрос. И он согласился передать в Америку профессору Лернеру26, который перевел… Там была переписка, я знал, что профессор знает об этой рукописи, и, в принципе, я знал, что он сможет организовать ее издание. Она попала к нему. 

Публикация Барбары Мартин и Геннадия Кузовкина


1 Медведевы Ж.и Р. Нобелевские лауреаты России. М.: Время, 2015. С. 56.

2 Организации, распределяющей бюджетные деньги на медицинские (в том числе фундаментальные) исследования.

3 Об этом см. воспоминания Ж. А. Медведева.

4 Медведев Александр Романович (1899–1941), советский военный деятель, отец Ж. и Р. Медведевых, участник Гражданской войны, полковой (по другим данным бригадный) комиссар, член ВКП(б) с 1918 года, старший преподаватель кафедры философии Военно-политической академии им. Толмачева (­1930-е), узник сталинских лагерей (1938–1941, Верхний и Нижний Сеймчан, Магаданская обл., умер в заключении). Реабилитирован посмертно в 1956 году.

5 Никитский ботанический сад — научно-исследовательское учреждение, ведущее работы по вопросам плодоводства и ботаники. Расположен на южном берегу Крыма между пос. Никита и Черным морем.

6 Пётр Михайлович Жуковский (1888–1975).

7 Речь идет о печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ (31 июля — 7 августа 1948 года), где Лысенко обрушился на генетику.

8 В 1944-м, т. е. за четыре года до разгрома генетики в 1948-м.

9 Коверга Анатолий Сафронович (1904–1989), директор Никитского ботанического сада (1939–1958).

10 Сисакян Норайр Мартиросович (1907–1966), биохимик, академик АН СССР с 1960 года, активный сторонник Лысенко. В 1959–1963 годах Сисакян был главным ученым секретарем Президиума АН СССР.

11 Комментарий Дм. Зубарева (9.07.2016): респондент не совсем точен, издательство относилось к Госкомиздату СССР.

12 Никитин Владимир Николаевич (1907–1993), ученый в области возрастной и сельскохозяйственной физиологии и геронтологии, академик Академии наук УССР (1967).

13 Мичурин Иван Владимирович (1855–1935).

14 Комментарий Ж. А. Медведева (17.12.2015): Ричард Лоренс Миллингтон Синг (Synge, 1914–1994), биохимик (Великобритания). Нобелевская премия по химии (1952). Вывез из СССР рукопись работы Медведева о биохимических механизмах старения (1961).

15 Ж. А. Медведев упоминает о двух ученых, написавших труды о Лысенко, циркулировавшие тогда среди генетиков: А. А. Любищев и В. П. Эфроимсон.

16 Столетов Всеволод Николаевич (1906 (1907) — 1989), советский государственный деятель и ученый-биолог, в 1951–1953 годах — министр высшего образования СССР, в 1959–1972 годах — министр высшего и среднего специального образования РСФСР, действительный член (1968) и президент АПН СССР (1972–1981). Член ВКП(б) с 1940 года, кандидат в члены ЦК КПСС (1952–1956). В 1938–1939-м — редактор журнала «Советское хлопководство». После разоблачительной статьи В. Н. Столетова «О вражеской науке», опубликованной в «Правде», старейший агроном страны, знаток земель юго-востока академик Н. М. Тулайков вместе с Г. К. Мейстером были арестованы и погибли в лагерях. (Об их судьбе рассказал в своей работе Ж. А. Медведев). В 1948–1950 годах — директор Московской сельскохозяйственной академии, стал им сразу после августовской сессии ВАСХНИЛ.

17 Медведев Ж., Кирпичников В. Перспективы советской генетики // Нева. 1963. № 3. С. 165–178.

18 Кнунянц Иван Людвигович (1906–1990), советский химик-органик, основатель научной школы фтороргаников.

19 Комментарий Ж. А. Медведева (16.07.2016): «Я сейчас почти не помню тех ученых, которые читали мою рукопись. Но помню многих, которые не только читали, но и добавляли некоторые подробности, детали. Поэтому самиздатная версия несколько менялась в процессе циркуляции. В предисловии к первому полному русскому изданию (Книга, 1993) и к новому изданию (Время, 2012). Это уже под названием „Взлет и падение Т. Д. Лысенко“ есть большой список тех ученых, больше 30 имен, которые не только читали, но и помогали, делали замечания и добавления и распространяли. Наибольшую помощь оказали А. И. Атабекова, В. П. Эфроимсон, Ф. Х. Бахтеев, Б. Л. Астауров, В. Я. Александров, А. Р. Жебрак, А. А. Любищев, у них были и собственные разработки по проблеме, иногда самиздатные (Эфроимсон, Любищев), но чисто научные. Благодаря этому рукопись еще в период циркуляции „росла“ и увеличилась к 1964 году почти в два раза».

20 Ольшанский Михаил Александрович (1908–1988), советский агроном и селекционер, канд. с.-х. наук, профессор (1936), академик ВАСХНИЛ (1948). В 1960–1962 годах — министр сельского хозяйства СССР. Написал письмо (14.07.1964) в Центральный комитет КПСС Н. С. Хрущёву, где критиковал книгу «Биологическая наука и культ личности» и выступление А. Д. Сахарова на сессии АН СССР (публикацию письма см. lysenkoism.narod.ru/olsh.htm).

21 Ольшанский М. А., президент ВАСХНИЛ. Против фальсификации в биологической науке // Сельская жизнь № 195 (9673) от 18 августа 1963 года . С. 2–3. Дано по кн. Сойфер В. Власть и наука. См. fanread.net/book/8153574/?page=228

22 Егорычев Н. Г. Речь на Пленуме ЦК КПСС // Вечерняя Москва. 1963. 19.06. № 144 (12041). С. 4. Дано по кн. Сойфера В. Власть и наука. См. fanread.net/book/8153574/?page=228

23 Биологическая наука и культ личности // Грани. 1969. № 70–71. В России издана почти через четверть века под названием «Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929–1966)». М.: Книга, 1993.

24 The Rise and Fall of T. D. Lysenko. N.Y.: Columbia University Press, 1969.

25 Комментарий Ж. А. Медведева (17.12.2015): Оке Карл Густафсон (Gustafsson, 1908–1988), ботаник, генетик (Швеция), в 1944–1968 — директор института генетики леса в Стокгольме, в 1968–1973 — директор института генетики Лундского университета. Координатор Шведской программы по мутагенезу растений (с 1940). Критик Т. Д. Лысенко. Вывез в 1967 году за границу рукопись (микрофильм) книги Медведева.

26 Комментарий Ж. А. Медведева (17.12.2015): Михаил Лернер (Lerner, 1910–1977), генетик (США), из семьи российских евреев, живших в Харбине; проф. Калифорнийского университета, перевел, редактировал и издал книгу Медведева (1969).

221 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
Александр Денисенко
Александр Денисенко
5 года (лет) назад

Любая идея имеет право иметь своих адептов, даже, извиняюсь украинская автокефалия. Но, право дело, надо же меру знать. А даже беглый взгляд на статью и комментарии – конечно во всех наших бедах известно кто виноват

Леонид Коганов
Леонид Коганов
5 года (лет) назад
Александр Денисенко
Александр Денисенко
5 года (лет) назад

может какие то темы должны быть удалены из научного издания – вечный двигатель, вода с памятью, царь батюшка.,Сталин, Путин, жиды и масоны. Ну не мне давать советы ТрВ.

Леонид Коганов
Леонид Коганов
5 года (лет) назад

Может внутреннюю цензуру установим? Или самоцензуру?
Или будем бояться и молчать аки при Иосифе Кровавом (кстати, молчальники, хоть и вышли по Галичу в начальники, но оченно немногие!)?!
А.В., не пылите и не наводите тень на плетень, прошу Вас!
Л.К.

Леонид Коганов
Леонид Коганов
5 года (лет) назад

Вот, почитайте заодно, уважаемый А.В.!
Полезное, имхо, чтиво:
https://ria.ru/20190111/1548101755.html
и, полагаю, не только для Вас.
Л.К.

Алексей Лк
Алексей Лк
5 года (лет) назад

9.01.2019
Россия отстает от других стран по количеству ученых, заявил глава РАН https://ria.ru/20190109/1549157154.html

14.01.2019
Александр Сергеев: «Нам не нужны 20 тысяч аспирантов»
https://indicator.ru/news/2019/01/14/nam-ne-nuzhny-aspiranty/comments/

“По словам Сергеева, на данный момент в аспирантуре по всей стране учится 20 тысяч человек, из которых только 13% в итоге защищают кандидатскую диссертацию” – итересно сравнить цифры % защит в 1930-е-1950-ые с сегодняшним днем, и общую численность и возраст научных сотрудников того периода: “Сегодня в стране в исследовательском секторе работает около 700 тыс. человек: из них половина, то есть 350 тыс. – это ученые. Теперь смотрите по возрастам: часть ученых в возрасте 30-35 лет, а вторая часть – от 50 до 60 лет” https://www.interfax.ru/interview/646078

а вообще “Я считаю, что у нас аспирантура в основном раздута за счет вузов, в том числе и потому, что она дает отсрочку от службы в армии. Известны случаи, когда по десять аспирантов были прикреплены к одному научному руководителю. И университеты этим гордятся!” https://www.interfax.ru/interview/646078

А мы все о Лысенко Лысенко….

Леонид Коганов
Леонид Коганов
5 года (лет) назад
В ответ на:  Алексей Лк

https://litrossia.ru/item/neupravlyaemaya-stihiya/
Первые абзацы.
Л.К.

Леонид Коганов
Леонид Коганов
5 года (лет) назад

https://www.mk.ru/culture/2018/12/27/80-let-bez-mandelshtama.html
Для пресловутого “закольцевания” темы, имхо.
Обыденность зла по покойной госпоже Ханне Арендт.
Л.К.

Алексей Лк
Алексей Лк
5 года (лет) назад

Еще один хороший пример влияния Лысенко на отставание советской генетики навсегда – список генетиков которые получили формальное университетское образование в период расцвета Лысенко (1948-1964). 1) Инге-Вечтомов Сергей Георгиевич (р. 4 апреля 1939 года, Ленинград). Ленинградский генетик. Это имя в среде специалистов не нуждается в представлении. Автор классического учебника “Генетика с основами селекции 1989”. В 1956 году (спустя 8 лет после сессии ВАСХНИЛ, т.е в школе он изучал мичуринскую биологию) окончил школу № 222 с углубленным изучением немецкого языка и поступил в Ленинградский государственный университет. Получив высшее образование, в 1961 году поступил в аспирантуру на кафедру генетики и селекции и начал работать в альма-матер. Заметим – в 1961 Лысенко все еще имел влияние, тем не менее это не помешало Инге-Вечтомову получить правильное образование. 2) Нейфах Александр Александрович (1926-1997). Московский эмбриолог и молекулярный генетик. Получил образование в 1946-1948 году в МГУ (экстерном). Выпустился аккурат к сессии ВАСХНИЛ. Поступил в аспирантуру которую закончил в 1952, после чего 2 года был безработным (Лысенко тут не причем). За эти 2 года, лишенный возможности продолжать экспериментальные работы, Нейфах буквально не выходил из Библиотеки иностранной литературы, целыми днями изучая новинки литературы по своей специальности. Именно тогда он написал очень актуальную теоретическую статью, где предсказал некоторые особенности генетического кода. Главным открытием Александра Нейфаха было обнаружение морфогенетической функции ядер Эти исследования легли в основу его книги “Проблема взаимоотношений ядра и цитоплазмы в развитии”, изданной в 1962 г. За 2 года до падения Лысенко. Отставание в советской генетике навсегда значит. 3) Корочкин Леонид Иванович (1935-2006). российский генетик и нейробиолог, специализировавшийся в области биологии развития. Автор 500 работ. 1954 году (на пике Лысенковщины) Л. И. Корочкин окончил с золотой медалью среднюю школу № 1 в городе Кемерово, после чего поступил на лечебный факультет Томского государственного медицинского института (ТГМИ). По получении высшего медицинского образования в 1960 году был принят в аспирантуру.… Подробнее »

Александр
Александр
5 года (лет) назад
В ответ на:  Алексей Лк

Отвечаю. 10 класс (тогда – выпускной) я окончил в 1978. Спецшкола! Страниц 10 в нашем (едином для всего СССР) было про дедушку Мичурина и его “вегетативную гибридизацию” (Лысенко не упоминался, но его бредни воспроизводились дословно). Под той же обложкой – структура ДНК, генетический код, и всё такое прочее. Молбиол шёл без единого имени!!! А про учителей – наша биологичка (не повезло?) была злобная дура и тупая начётчица, ей было по барабану, что заставлять нас заучивать наизусть. А в вузах – с Биофака МГУ (каф. дарвинизма) последнего лысенкоиста отправили на пенсию в 1995. В вузах попроще – как в школах. Про МГЗПИ, где училась моя первая жена, я (с её) слов уже рассказывал на др. ветке.

Александр
Александр
5 года (лет) назад
В ответ на:  Алексей Лк

Кстати, а учебник Полянского Вы открывали? Я – да. Там был полнейший “плюрализм”.

Алексей Лк
Алексей Лк
5 года (лет) назад

” Под той же обложкой — структура ДНК, генетический код, и всё такое прочее”- так ведь было же, что не так? Любому школьнику не составило бы труда просто прочитать внимательно учебник что бы иметь представление о фундаменте биологии. Это уже не были запрещенные знания.

“Молбиол шёл без единого имени!!” – так и сейчас если открыть даже современный ВУЗовский учебник то там обычно только краткие сноски ничего не говорящие читателю. это не показатель.

“А про учителей — наша биологичка (не повезло?) была злобная дура и тупая начётчица, ей было по барабану, что заставлять нас заучивать наизусть” – А причем здесь Лысенко? это проблемы учителя и детей которым не повезло конкретно с этим учителем. Это мог быть и любой другой предмет. Могу привести свой опыт – я выпускник Биофака МГУ, когда я поступал то все свои знания я почерпнул из книги Билича – было там такое объемное издание для абитуриентов. Школьный же курс биологии же оставил в моей памяти ровно ноль воспоминаний. Вся биология по настоящему осваивалась уже в университете..

‘А в вузах – с Биофака МГУ (каф. дарвинизма) последнего лысенкоиста отправили на пенсию в 1995″ – что совершенно не помешало в 1960-е годы преподавать на Биофаке МГУ таким людям как Спирин например.

Я читал учебник Полянского 1987 года, но мельком – помню что основы генетики там были изложены вполне на уровне. Что именно там не так? Полянский настаивал еще в 1965 что бы ни слова не было о Лысенко? У меня нет под рукой первого издания так что остается верить ему на слово.

Алексей Лк
Алексей Лк
5 года (лет) назад

PS. Нашел в сети учебник Полянского за 1967 год (2-е издание). Про Лысенко ни слова, про Мичурина с 222 по 226 страницу, про классическую генетику с 177 по 212 страницу, про ДНК c 134 по 138 страницу. Что же с ним не так?

Алексей Лк
Алексей Лк
5 года (лет) назад
В ответ на:  Алексей Лк

“Страниц 10 в нашем (едином для всего СССР) было про дедушку Мичурина и его «вегетативную гибридизацию” – к слову в Вики пишется про его вклад в науку следующее: 1) Разработал методы селекции плодово-ягодных растений методом отдалённой гибридизации (подбор родительских пар, преодоление нескрещиваемости и др.)[12]. 2) В своих работах широко применял скрещивание географически отдаленных форм. Так, скрещивая сорт французской груши Бере рояль с дикой уссурийской и, выращивая сеянцы в условиях средней полосы России, он создал сорт Бере зимняя, сочетающих высокие вкусовые качества плодов с зимостойкостью ни слова про то что эти методы являются лженаучными, более того если я правильно понял то Мичурин с помощью этих методов получил не один десяток новых сортов растений (но не видов), т.е практический результат его работы в отличии от Лысенко имел место быть, и это была отнюдь не случайность и аномалия. Я не знаком с учением Лысенко – но хотелось бы мнения в чем глава про мичурина в учебнике Полянского конкретно пересекается с учением Лысенко (если такое когда либо было). “Понятие о вегетативных гибридах было введено И. В. Мичуриным, который использовал его вместо принятого к тому времени термина «прививочный гибрид». Первоначально вегетативной гибридизацией называли изменения привоя под влиянием подвоя при прививках растений” – взято из вики. При беглом осмотре я не нашел нигде упоминаний что Мичурин утверждал что приобретенные в результате вегетативной гибридизации признаки передаются по наследству через семена. В учебнике Полянского про Мичурина и его гибриды нигде не указано что они размножались половым путем, только вегетативно, причем эта часть самая неясная в тексте. Мичурин умер в 1935, как раз в этом году Вавилова только только сняли с поста директора ВИР. Понятное дело что к дальнейшей деятельности Лысенко Мичурин уже не имел никакого отношения, из текста Вики даже не ясно были ли они знакомы. Те 4 страницы про Мичурина в учебнике Полянского – ну как… Подробнее »

Алексей Лк
Алексей Лк
5 года (лет) назад

Пока вопрос с учебником полянского в котором не обнаружилось лысенковских бредней остается открытым, хотелось бы еще привнести ясность в события связанные с генетикой после сессии ВАСНХНИЛ 1948, и о ом как мы якобы отстали навсегда в этой сфере, ведь Лысенко сняли только в 1965. Приведу слова очевидца о событиях конца 1952-начала 1953 годов. “Догель и Насонов всегда были в добрых дружеских отношениях, но страшное состояние науки особенно сблизило этих двух замечательных людей и привело к решению начать осторожную, но целенаправленную борьбу с мракобесием. Вскоре последовало событие неслыханной по тем временам смелости. Появилось объявление о пленарном заседании Общества естествоиспытателей. На повестке дня стоял доклад Н.В.Турбина о роли внутривидовой борьбы в эволюции. Мы, кафедральная молодежь, не питали доверия к Турбину и идти на этот доклад не собирались, ожидая услышать очередное изложение лысенковского бреда о взаимоотношениях зайца и волка. Но Валентин Александрович как-то очень многозначительно сказал и нам, и студентам кафедры: «Друзья мои, я бы хотел, чтобы вы все пришли на заседание Общества естествоиспытателей». Мы пошли. Народу собралось очень много, белоколонный актовый зал университета был переполнен. Турбин, выйдя к кафедре, заметно волновался. Когда он начал говорить, в зале воцарилась мертвая тишина, все слушали, затаив дыхание. Пораженные, обрадованные, все мы вдруг почувствовали себя сопричастными событию необыкновенной, огромной важности. Когда докладчик окончил, зал буквально сотрясался от аплодисментов. Между тем Турбин не сказал ничего нового. Он просто правильно, без искажений пересказал Дарвина и смело заявил вслух, что лысенковская формула «заяц зайца не ест…» не имеет никакого отношения ни к дарвиновскому понятию внутривидовой борьбы, ни к науке вообще. Он просто назвал белое – белым, а черное – черным, но для этого нужно было иметь мужество! Началось обсуждение. Выступил пролысенковски настроенный сотрудник Ботанического института. Его освистали, не дали договорить. Он вынужден был сойти с кафедры. Не стали слушать и других ораторов, пытавшихся критиковать и «разоблачать» докладчика. Несколько… Подробнее »

Алексей Лк
Алексей Лк
5 года (лет) назад

а вот и еще свидетельства Юрия Полянского о ситуации с генетикой в школе – Известно, что Вы в конце 60-х–начале 70-х гг. возглавляли большую и ответственную работу по составлению новой программы преподавания биологии в средней школе, созданию нового учебника по биологии для учащихся старших классов. Расскажите, как это происходило. – Это долгая история. Вкратце вся моя деятельность протекала следующим образом. В середине 60-х гг. началась перестройка преподавания биологии и в высшей, и в средней школах. В осуществлении этой сложной и чрезвычайно важной задачи большое участие принимали сотрудники ЛГУ. Необходимо было изменить всю программу, а как это можно было сделать? Методисты, отравленные ядом лысенковских «доктрин», были научно несостоятельны. Поэтому в конце 1964 г. была создана специальная рабочая комиссия для составления программы преподавания биологии и написания соответствующего учебника. В эту комиссию входили специалисты-биологи из ЛГУ, институтов АН СССР, в том числе и Ваш покорный слуга. Большую помощь в осуществлении этих начинаний оказывал министр просвещения тех лет М.А.Прокофьев, биохимик по специальности, член-корреспондент АН СССР. Ему пришлось преодолеть очень большое сопротивление, так как лысенковцы во многих случаях продолжали занимать основные административные посты в биологической науке. Нужно было иметь огромную волю и непоколебимую убежденность, чтобы доказать всем необходимость коренной переделки учебных программ по биологии, созданию нового учебника. Решение этой трудной проблемы имело колоссальное значение. Ведь идея становится материальной силой лишь в том случае, когда она овладевает массами, а массами учащихся владели тогда, к сожалению, еще лысенковские представления. В результате деятельности выбранной комиссии и энергии М.А.Прокофьева группе ученых было поручено написать новый учебник. Я этот коллектив возглавил. Помню, через год учебник был написан и авторский коллектив представил его на суд коллегии министерства. Какая же тогда царила обстановка! Часть методистов вообще не явились на это заседание. Испугались участвовать в обсуждении учебника. А вдруг вернется Лысенко – что тогда?! Страх до такой степени еще владел массами, что… Подробнее »

Алексей Лк
Алексей Лк
5 года (лет) назад

Лысенковцы начали возрождать в СССР генетику когда Лысенко ослаб Зато как только над Лысенко стали сгущаться тучи, эти же приспособленцы спохватились и начали возрождать в СССР генетику, ту самую генетику, которую они только что поливали бранью. Лобашев быстро издал учебник генетики для вузов, Гайсинович начал печь как блины статеечки по истории генетики, Кривиский возглавил редакцию в Реферативном Журнале “Биология”. Им не пришлось терзаться угрызениями совести, что они предают анафеме столь замечательное мичуринское учение. Они разыгрывали теперь из себя принципиальных борцов, судили и рядили … Тот же Гайсинович любит пространно выступать на всех собраниях, поучая молодежь и проповедуя ей “высокие морали”. Едва ли не самый уникальный пример циничного лавирования между диаметрально противоположными взглядами показал Сос Исаакович Алиханян . Не получив биологического образования, он, тем не менее, уверенно включился в генетические дискуссии в конце 30-х годов на стороне генетиков. Проявляя завидную энергию, он быстро продвинулся и по научной и по партийной линии на биологическом факультете Московского университета, и, если бы не победа Лысенко, то, наверняка, путь к вершинам административной власти в биологической науке в СССР был бы Алиханяном быстро пройден. Но свершилось обратное, и ему пришлось каяться в ошибках, сваливая вину на своих учителей, а затем он стал горячо проповедовать свою причастность к мичуринскому учению. Он заявил, что им открыто, не больше и не меньше, как явление вегетативной гибридизации у микроорганизмов. Этим он оказал посильную помощь упрочению мичуринского учения. Поддержанный лысенкоистами он защитил (по вегетативной гибридизации!) докторскую диссертацию и стал рваться в члены-корреспонденты вначале Армянской, а затем и союзной Академий наук. Неожиданно веяния изменились – лысенкоистам пришлось туго. И сообразительный Сос Исаакович столь же шумно сыграл отходный марш: в 1965 году на конференции в МГУ в Большой биологической аудитории, где присутствовало несколько сот человек, объявил, что произошла ошибка, – он, оказывается, открыл вовсе не вегетативную гибридизацию, а нечто другое, а именно… Подробнее »

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (5 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Загрузка...