Поговорим о поджанре научной фантастики, который на Западе называется hard science fiction («твердая», или даже «жесткая» НФ), а в России подходящий термин предложил Антон Первушин1: ННФ — научная научная фантастика (по типу Homo sapiens sapiens). Авторы, работающие в этом поджанре, сознательно ставят себя в положение ученых, исследующих по всем законам науковедения новое исследовательское поле. Фантасты, как и ученые, ищут объяснения загадочным явлениям и прогнозируют новые открытия по тем же правилам, каковые — сознательно или нет — используют научные работники в своей повседневной практике.
Научная научная фантастика — литература, но не в том ограниченном понимании, какое обычно имеется в виду, когда говорят о «художественных текстах», «человековедении», «беллетристике» и т. д. ННФ — естественный синтез литературы и науки. Будучи по определению литературой, ННФ использует законы научного творчества, не повторяя или популяризируя новые достижения науки, как это обычно полагают литературные критики, а создавая собственную науку, которая то идет вровень с наукой «обычной», то отстает от нее, но в лучших своих образцах всё же заметно опережает время, предсказывая открытия, которые будут сделаны «на самом деле» много лет спустя2. Или объясняя природные явления, которые пока наука объяснить не может.
Законы фантастической науки, создаваемой авторами ННФ, отличаются от законов «обычной» лишь тем, что фантасты ставят (в отличие от ученых) исключительно мысленные эксперименты и «продвигают» фантастическую науку в соответствии с полученными таким образом «результатами». Результат же мысленного эксперимента в фантастике зависит от воображения автора, которое не должно входить в противоречие с принципами науковедения. В частности, научно-фантастические идеи и гипотезы должны быть «верифицируемы» и «фальсифицируемы», как того требует науковедение (по Карлу Попперу). Верифицируемость означает, что научно-фантастическую гипотезу (идею) можно проверить в ходе научно-фантастического (мысленного) эксперимента. Описывая этот эксперимент, автор должен быть убедителен настолько, чтобы ему поверил читатель (в том числе реальный ученый, разбирающийся в реальной научной проблеме).
Фальсифицируемость означает, что предложенную автором научно-фантастическую идею (гипотезу) можно опровергнуть логической аргументацией, экспериментом или наблюдением (конечно, тоже мысленными, но способными выдержать проверку на логичность и разумность, а такая проверка — дело читателя).
К научно-фантастической идее (гипотезе) применимы те же принципы, о которых по отношению к науке говорил Альберт Эйнштейн: хорошая научная теория должна бы красивой (то есть непротиворечивой внутренне) и внешне оправданной (то есть не противоречащей наблюдениям или экспериментам).
Звездолеты
Фантастическая наука развивается так же, как и «обычная» наука, выдвигая новые кардинальные идеи, разрешая возникающие противоречия, ставя эксперименты (мысленные) и создавая теории, проверяемые практикой (литературной).
Пример: в 1966 году советский писатель Генрих Альтов опубликовал научно-фантастической рассказ «Ослик и аксиома». Одна из идей рассказа: звездолет разгоняется до субсветовой скорости с помощью мощных лазеров, расположенных в Солнечной системе. Более того: лазерное излучение можно модулировать и, таким образом, лазер будет не только разгонять звездолет, но и передавать на борт информацию о положении дел на Земле. Тогда экипаж сможет модернизировать звездолет в ходе полета в соответствии с новейшими достижениями земной науки и техники.
В рассказе автор ограничился описанием идеи (гипотезы), но она и в те годы выглядела вполне верифицируемой и фальсифицируемой, принадлежавшей космической ветви фантастической науки. До реальной проверки гипотезы советского фантаста дело дошло в 2016 году, когда известный физик Стивен Хокинг и российский меценат Юрий Мильнер объявили о вложении ста миллионов долларов в осуществление проекта Breakthrough Starshot3. Речь шла именно о том, о чем полвека ранее писал Генрих Альтов. Масштаб, конечно, был поменьше: Хокинг и Мильнер говорили о разгоне с помощью лазера космического аппарата размером с почтовую марку. Ведется разработка — идея, пришедшая из фантастической науки, проверяется наукой и техникой сегодняшнего дня.
Еще пример: реальная наука в конце 1920-х годов только начала решать проблемы «межпланетных сообщений», а в фантастике именно тогда возникла настоятельная необходимость создания межзвездного транспорта. К Луне уже летали (Герберт Уэллс, Ежи Жулавский и др.), к Венере и Марсу тоже (достаточно вспомнить венерианскую и марсианскую эпопеи Эдгара Берроуза, «Аэлиту» Алексея Толстого и др.), Меркурий как литературная цель был не интересен, большие планеты — тем более (впрочем, летали и к Меркурию, и к большим планетам — например, в романе Жоржа Ле Фора и Анри де Графиньи «Вокруг Солнца»), Плутон еще не открыли…
Чтобы в космической фантастике появилось нечто новое, нужна была новая ЦЕЛЬ. Поскольку планеты Солнечной системы были «исследованы», оставалось одно — отправить героя литературного произведения к звездам. Ситуация требовала, чтобы кто-то написал наконец о полете к иной звезде. И такой роман появился в 1928 году — «Космический жаворонок» Эдварда (Дока) Смита4. Роман был плохой, никто его сейчас не помнит, но важен факт: литературная ситуация вынуждала авторов сделать новый шаг в фантастической науке. И этот шаг был сделан.
Затем фантастическая наука, естественно, развивалась в направлении совершенствования звездолетов. Сначала были «отработаны» обычные субсветовые корабли и описаны все мыслимые следствия таких полетов («Пасынки Вселенной» Роберта Хайнлайна, «Замкнутый мир» Брайана Олдисса, «Поколение, достигшее цели» Клиффорда Саймака, а также многочисленные произведения, иллюстрирующие «парадокс близнецов»). Наконец эта тема стала переходить «на новый уровень» — в западной фантастике в начале 1950-х, в советской — значительно позднее. Понадобились звездолеты, которые могли бы доставлять астронавтов к звездам за считанные недели — литературные цели не могли больше уживаться с необходимостью многолетних путешествий. Естественно, пришлось сделать «фантастическое открытие».
На самом деле оно было сделано еще в 1931 году, но тогда на него фантасты не обратили внимания, поскольку межзвездные полеты только начались, тема была еще неразвита; повести и романы Роберта Хайнлайна, Айзека Азимова, Клиффорда Саймака, Брайана Олдисса появились позднее. Ситуация в точности повторяла аналогичные процессы в науке. Там тоже — если открытие сделано преждевременно, то чаще всего ученые его не замечают, и лишь когда передовой фронт науки подходит к необходимости решения проблемы, открытие делают заново.
Идея американского писателя-фантаста и редактора Джона Кэмпбелла о существовании гиперпространства, в котором можно мгновенно переместиться из одной точки Вселенной в любую другую, была высказана в 1931 году (роман «Острова пространства»). Так появились звездолеты, летящие в гипер-, под-, над- и нуль-пространствах (по сути, речь шла о том, что сейчас называют «кротовыми норами»). Как и в «обычной» науке, было сделано сначала открытие (новый вид пространства), затем изобретение (звездолет, летящий в этом новом виде пространства). Многомерные пространства уже были описаны математиками (например, пятимерное пространство Теодора Калуцы, 1922 год), но нужно иметь в виду, что фантастические гипер- и многомерные пространства были пространствами физическими, в которых можно летать на звездолетах, совершать подвиги — в отличие от математических пространств, не имевших прямых связей с физической реальностью.
В фантастике многомерные пространства стали популярны в конце 1940-х годов, а в физике — тридцать лет спустя.
Но далее фантастическая наука забуксовала. А поиском новых возможностей перемещения в космосе занялись ученые. И оказалось, что «кротовые норы» неустойчивы и требуют бесконечной энергии. Ученые предложили WARP-двигатели, фантасты подхватили. Вообще-то двигатели, пожиравшие пространство, уже были у Сергея Снегова в романе «Люди как боги» (1966).
Литературные цели ННФ всё удалялись — до границ видимой Вселенной. Назревал переход на новый уровень — к многомирию.
Многомирие
Сейчас идея многомирия — Мультиверса — довольно популярна в физике, к ней стали относиться серьезно, о Мультиверсе пишут диссертации, проводят философские и физические конференции и публикуют серьезные исследования в научных журналах.
Научное исследование проблемы многомирия5 началось в 1957 году, когда ННФ отработала идеи надпространств, а американский физик Хью Эверетт III опубликовал тезисы своей докторской диссертации, названной «Формулировка квантовой механики через соотнесенные состояния».
Фантастическая наука шла к той же идее своим путем. В 1895 году, когда была опубликована «Машина времени», Герберт Уэллс открыл для фантастики существование иных миров — в рассказе «Дверь в стене».
Для фантастики идея «Двери в стене» была столь же революционна, как для физики идея Эверетта (высказанная 62 года спустя!). Фантастическая наука так же не сразу приняла на вооружение идею множественности миров — как и физики далеко не сразу признали возможную правильность идей Эверетта.
Нужно учесть, конечно, что развитие фантастической науки зависит не только от качества выдвигаемых идей, но и — в очень значительной степени — от качества текста. Понятно, что сильное литературное произведение оказывает не только на читателей, но и на коллег-фантастов гораздо большее впечатление, чем плохой текст, пусть даже с замечательной научно-фантастической идеей. Фантастическая наука свое возьмет, идея не пропадает. Однако темп теряется.
В 1944 году Хорхе Луис Борхес опубликовал в своей книге «Вымышленные истории» рассказ «Сад расходящихся тропок». Здесь идея ветвления мироздания, впоследствии развитая Эвереттом, выражена была с предельной ясностью, однако не сразу вызвала интерес у авторов-фантастов.
Как и в реальной науке, в науке фантастической один удачный эксперимент вызывает к жизни серию экспериментов в том же направлении — если в «нормальной» науке многочисленные эксперименты, проводимые в разных лабораториях, призваны подтвердить правильность первого опыта и доказать правильность полученных закономерностей, то в науке фантастической каждый последующий удачный мысленный эксперимент призван убедить читателей в том, что выбранное направление перспективно.
Статья Эверетта была уже опубликована, физики успели провести первый раунд ее обсуждения, более того — за десять лет физики успели о статье Эверетта забыть до следующего всплеска интереса к этой проблеме. А фантасты шли своим путем, фантастическая наука развивалась так, как и положено всякой науке, — через эксперименты (мысленные), разрешения противоречий, предсказания новых открытий.
Трудно назвать фантаста 1960-х — 1970-х годов, кто не написал бы романа, повести или хотя бы рассказа на тему многочисленных вариантов нашего мироздания, о возможности прожить несколько альтернативных жизней, а человечеству — пережить множество альтернативных исторических событий.
Поджанр альтернативной истории стал, пожалуй, самым популярным в современной российской фантастике6. В связи с этим возник любопытный феномен, позволяющий расширить ассоциативные связи фантастической науки с наукой «обычной». В фантастической науке появилась своя лженаука!
«Фантастическая лженаука»
Фантастическая наука позволяет бороться с реальной лженаукой. Пример — астрология. Если судьба человека или страны определяется взаимным расположением и движением планет и астероидов, то резонно предположить, что если удастся изменить орбиту астероида или планеты, должны измениться судьбы множества людей. Пока это возможно лишь в научной фантастике — как в моем рассказе «Звездные войны Ефима Златкина», опубликованном в 1994 году. Рассказ скорее юмористический, но, как ни странно, имел вполне реальное продолжение.
4 июля 2006 года американский космический зонд Deep Impact приблизился к ядру кометы Tempel 1 и ударил по каменно-ледяной глыбе космическим «молотком» массой 370 кг. На поверхности ядра кометы образовался кратер величиной с футбольное поле, а орбита ее немного изменилась. Московский астролог Марина Бай подала в суд на NASA, поскольку, по ее мнению, «данный эксперимент является посягательством на систему духовных и жизненных ценностей, а также на природную жизнь космоса, что нарушает естественный баланс сил во Вселенной». В качестве компенсации морального ущерба астролог потребовала выплатить ей 8,7 млрд руб., что составляло чуть более 300 млн долл. по тогдашнему курсу.
Мещанский суд Москвы в иске отказал — и зря, интересное могло получиться слушание. Фантастическая наука — против реальной лженауки…
Фантастические изобретения и фундаментальные открытия
Фантастическая наука, как и наука обычная, переживает свои кризисы, застои, взлеты и революции. Одна из таких революций произошла незаметно для читателей (не исключено, что и для авторов) в 1970-х — 1990-х годах. Революция заключалась в том, что прогностическая функция ННФ себя на нынешнем уровне исчерпала. В фантастической науке, как и в науке «обычной», не то чтобы возникла (на самом деле она всегда была, только в разное время относились к ней по-разному), но стала развиваться новая парадигма, новое отношение к тому, какова цель «жесткой» научной фантастики на данном этапе.
В «реальной» науке дискуссия между двумя определениями цели научной теории ведется не первое десятилетие. В фантастической науке эта дискуссия наступает сейчас. В науке «обычной» спор, о котором идет речь, ведется между инструменталистами и онтологами — и не первое уже десятилетие. Английский физик Дэвид Дойч ясно описал эту ситуацию в книге «Структура реальности» (1997).
«Общая теория относительности, — пишет Дойч, — так важна не потому, что она может чуть более точно предсказать движение планет, чем теория Ньютона, а потому, что она открывает и объясняет такие аспекты действительности, как искривление пространства и времени, о которых ранее не подозревали».
Так и научно-фантастическая идея приобретает в наши дни важность и интерес не в том случае, когда она точно предсказывает техническое достижение, а тогда, когда она открывает и объясняет такие аспекты реальности, о которых читатели ранее не подозревали.
Иными словами, если раньше «жесткая» научная фантастика имела дело в основном с фантастическими изобретениями, то сейчас настало время для фундаментальных фантастических открытий.
Однако читатель ННФ оказался не готов (или не вполне готов) к такому развитию событий. Как и в «реальной» науке, в науке фантастической роль объяснения недооценивается.
Как обстоит дело с объяснениями в фантастической науке?
Фантасты часто используют при создании новых НФ-идей прием «сделать искусственным». Этот прием обычно прокладывает «мостик» между наукой и литературой. Станислав Лем в 1971 году перевел такие идеи на качественно новый уровень — в эссе «Новая космогония» он объяснил известные законы природы результатом совместной деятельности внеземных цивилизаций. Фантастическое открытие Лема не противоречит логике науки, нарушая разве что известный принцип «бритвы Оккама» — не умножать сущности сверх необходимого. Фантаст последовательно создает ситуацию, настолько парадоксальную, что читатель не может об этом не задуматься. У идей подобного класса сильна обратная связь с читателем — не только положительная, но и (чаще!) отрицательная, призывающая читателя активно возражать автору. Модели мира, подобные той, что создана Лемом, заставляют воображение активно работать. В этом и состоит одна из целей фантастической науки. Так же заставляют работать творческую фантазию идеи Генриха Альтова. Например, в рассказе «Порт Каменных Бурь» (1965) он предлагает, пользуясь приемом «сделать искусственным», объяснение происхождения шаровых звездных скоплений в Галактике: это «звездные города», созданные могущественными цивилизациями, способными перемещать звезды.
Фантастическая наука использует еще несколько популярных приемов: «частное сделать универсальным», «неуправляемое — управляемым», «неизменяемое — изменяемым». Наконец, как и «обычная» наука, наука фантастическая строит свои модели реальности.
В современной российской фантастической науке — кризис, как и в науке реальной. Можно много рассуждать о том, почему исчезли новые научно-фантастические идеи. Можно говорить о том, что ученые перестали писать научную фантастику (они и раньше не часто это делали), о том, что наука перестала интересовать общество (но ведь научно-популярная литература пользуется успехом!), о том, что издатели не хотят издавать «неформат», который трудно продать. И всё это упирается в три слова: «нет новых идей». В науке (мировой) есть, научно-популярная литература об этом рассказывает, а в ННФ новые идеи отсутствуют…
Фантастическая наука тем, в частности, и отличается от футурологии и всех других направлений фантастики (литературы), что сильна идеями, предсказывающими (во всяком случае, она пытается это делать) НОВОЕ КАЧЕСТВО. То же происходит и в реальной науке, где прорывы совершаются, когда возникают принципиально новые научные идеи.
Современная жесткая научная фантастика — литература принципиально новых научно-фантастических идей. В ней возродится и будет развиваться новая фантастическая наука. Наука будущего.
Павел Амнуэль
1 Первушин А. Проблемы научной фантастики в России: мнимые и реальные // ТрВ-Наука № 225 от 28.03.2017, с. 12. См. также: Амнуэль П. Литература новых идей // ТрВ-Наука № 226 от 11.04.2017, с. 7.
2 Амнуэль П. Р. Научная фантастика и фантастическая наука. МАТРИЗ, Бейт-Шеан, Израиль. r1.nubex.ru/s828-c8b/f2569_49/Амнуэль%20НФ%20и%20ФН.doc.pdf
3 См. Штерн Б. Звездный парус: обсуждение продолжается // ТрВ-Наука № 211 от 23.08.2016, с. 16. trv-science.ru/2016/08/starshot-obsuzhdenie-prodolzhaetsya/
4 Речкин А. Э. Э. Док Смит — отец американской космооперы // ТрВ-Наука № 298 от 25.02.2020, с. 14–15. trv-science.ru/2020/02/doc-smith/
5 Амнуэль П. Почему нет консенсуса? В Тель-Авиве прошла конференция по многомировой интерпретации квантовой механики // ТрВ-Наука № 366 от 15.11.2022, с. 4.
6 И это обстоятельство нас немало печалит. — Прим. ред.
(4 оценок, среднее: 4,00 из 5)
Загрузка...
Заметка понравилась, – живое переплетение фантазии и реальности, данной нам в ощущениях.
Однако, похоже, пример с астрологией как «реальной лженаукой» не совсем убедителен, – ведь NASA своими недавними попытками изменить орбиту астероида заставляет поверить землян астрологическому тезису автора:
«Если судьба человека или страны определяется взаимным расположением и движением планет и астероидов, то резонно предположить, что если удастся изменить орбиту астероида или планеты, должны измениться судьбы множества людей.»
Согласно NASA, вполне возможно слегка подправить траекторию подходящего астероида или метеорита, – так, чтобы он попал в нужную точку земного шара.
И ещё, – порадовала московский астролог Марина Бай: похоже, в России никогда не переведется племя детей лейтенанта Шмидта, – творческий потенциал выживания россиян неиссякаем.