Вино. Это один из самых колоритных товаров, отмеченных в таможенных регистрах Зунда. И один из самых массовых. По количеству упоминаний вино уступает лишь пшенице, ржи, да еще паре столь же необходимых вещей.
Об этих регистрах и о датско-голландском проекте их оцифровки STRO (Sound Toll Registers Online) мы не раз писали в ТрВ-Наука1 — в связи с бумагой, маринизмом и прочими признаками цивилизации (каковым являются и сами регистры). Их журналы велись с 1497 по 1857 год и являются замечательным инструментом постижения истории во всех ее проявлениях: политическом, экономическом, военном — и культурном. Ибо вино, несомненно, связано с культурой. И с наукой тоже — вспомним хотя бы Менделеева. Да и Андрей Ростовцев, один из основателей проекта «Диссернет», регулярно пишет в соцсетях о российских винах, о физике вина и ее связи с космологией и цитирует высказывания Фейнмана о вине: «…В его составе кроются секреты возраста Вселенной и развития звезд».
Что касается российских вин и водок, то я, имевши дело с хроматографией, не советовал бы — метиловый спирт, знаете ли, обнаруживается не только в межзвездном пространстве, не говоря уж о сивушных маслах. Поэтому, как и триста лет назад, столь важен импорт хороших вин. Но с Фейнманом спорить не буду.
Бренды и бренди
…И алиатико с шампанским,
И пиво русское с британским,
И мозель с зельцерской водой.
Гавриил Державин. К первому соседу
Фламандское полотно, шведская сталь, саксонский фарфор — это бренды, эталоны качества. Но кто не слыхал о фалернском? Оно, как говорят надписи из Помпей, стоило вчетверо дороже обычного вина, о нем писали Гораций, Марциал и Катулл, Пушкин и Булгаков. А бордо, бургундское, мадера, рейнское, шампанское наконец?
Да, алеатико, сладкое и пряное вино из Тосканы, сейчас малоизвестно, но шампанское гремит, как и при Державине, оно по-прежнему король напитков и напиток королей. Я как-то налаживал анализаторы на Артёмовском заводе шампанских вин, так что в теме. Этот город до 1924 года и после 2016-го был Бахмутом. Увы, был…
Однако на фоне десятков тысяч упоминаний о винах шампанское в STR представлено скромно, всего двумя с лишним сотнями записей. Десятка три касаются Петербурга (неожиданно мало), и, к примеру, 27 июня 1753 года французский шкипер Noel Berneval из Valdelaheye (Val-de-la-Haye, что рядом с Руаном) сообщил, что везет из Руана в Петербург 111 Oxeh. (бочек) Champe og bourg viin, шампанского и бургундского вина.
Вин разной локализации и национальной окраски в регистрах много — это был ходовой товар, писать о котором легко и приятно. Вот краткий перечень, в переводе он вряд ли нуждается: Fransk vin, Viin Bordeaux, Græk vin, Rhinskvin (рейнское), Siciliansk vin, Spansk vin, Bourgognevin (бургундское). Плюс Vin Italiensk, Vin Madeira, Viin Corsica, Vin Portugisisk, Vin Ungarsk — плюс brendeviin (бренди), арак, коньяк, арманьяк, портвейн, малага, мальвазия, мозельское, пикардийское и пр. Десятки тысяч записей. Поразительно, но мытари Зунда даже такое известное и простое слово ухитрялись всячески варьировать: vin, viin, vien, vinn, win, wiin, winn, wyn и даже uin и uien, их граммар-фантазия была безграничной!
Несколько сотен записей сообщают о венгерском вине, хотя Венгрия далека от моря. Его поставки начались в 1720-х–1730-х годах, в основном из Данцига; главными потребителями были Голландия и Англия, но везли и в Ирландию, Петербург, в порты Западной Германии и даже во Францию, в Дьепп, Руан, Гавр и Нант! Судя по практически монопольному положению Данцига, к морю вино доставляли по Висле — водные пути всегда были более удобными и дешевыми для транспортировки массовых грузов.
При дворе царя Алексея Михайловича пили главным образом токайские вина, эта традиция сохранялась на протяжении всего XVIII века, и даже в начале XIX столетия венгерские вина пользовались в России большим спросом. В 1745 году была образована специальная Комиссия для закупки токайских вин, императорские эмиссары на взятых в аренду или купленных виноградниках организовали в Токае производство вина для царского дворца, которое продолжалось до середины 1770-х годов.
Wiinsteen, винный камень, также являлся ходовым товаром, а одним из его экспортеров была Голландия, не славившаяся вином, но активно потреблявшая его. Портом отправления, как правило, служил Амстердам, а везли его в Данциг и Кёнигсберг. Упоминается примерно в 7 тыс. записей и являлся сырьем для производства винной кислоты. Применялся в хлебопечении, при лужении и как протрава при окраске тканей.
Первая же запись регистров, упоминающая новый балтийский город, Петербург, сообщает о вине: 1 сентября 1710 года лондонский капитан Джон Колвилл вез на 900 далеров разного товара, а также Piiber Canarie vin стоимостью 60 ригсдалеров, т. е. 450-литровую бочку канарского вина, за каковую отдал четыре далера пошлины, что заметно больше стандартного мыта в 1% на иные товары. С тех пор всё больше кораблей с вином направлялось в Россию, в том числе из портов атлантического побережья Франции, в основном из Бордо. В 1770-е годы количество рейсов из Бордо в Петербург доходило до трех-четырех десятков в год.
Самыми популярными на Балтике были вина французские — более 12 тыс. записей в первый период (до 1634 года)! Следом шли испанские — около 3 тысяч. Во втором периоде испанцы подтянулись — примерно 8 тыс. рейсов, и, хотя французы держали марку, конкуренция испанцев, португальцев, итальянцев и немцев сказалась на их экспорте, несмотря даже на появление столь мощного покупателя, как Российская империя.
Однако точная статистика невозможна, поскольку во множестве записей о viin (13 893 с 1634 года) не указано его происхождение. Если порт отправления Марсель, Бордо или Нант, то вино, скорее всего, французское; если Ливорно, то, понятное дело, итальянское; а ежели Кадис, то испанское и т. д. Но ведь в основном везли его из Амстердама, Данцига, Копенгагена и даже Стокгольма — из центров посреднической торговли. Черт его знает, откуда они его брали и какие наклейки клеили…
К тому же имеется немало записей о вине вместе с чем-то еще: вино и пробка, вино и медикаменты, вино и табак. Поэтому эта интереснейшая тема требует основательного подхода и пока ждет своего исследователя, мы же ограничимся кратким обзором.
Шампанское в изобилии пили при русском дворе, и в 1849 году только из погребов Зимнего дворца (не считая загородных резиденций) было выдано 2064 бутылки. На ежемесячных обедах редакции журнала «Отечественные записки» оно лилось рекой. На обедах в полковых офицерских собраниях шампанское подавали сразу же после супа и далее при любой перемене блюд:
Лейб-гусары пьют одно
Лишь шампанское вино.
Но не только императорские, но и частные винные погреба стали еще в XVIII столетии обычным явлением, и некоторые из них были выдающимися. Про погреб канцлера А. П. Бестужева рассказывали, что после его смерти продажа вина дала значительный капитал графу Орлову. Дорогими винами славились также погреба графа И. Г. Чернышёва, графа И. И. Шувалова и гофмаршала И. П. Елагина.
Благодаря походу во Францию русские познакомились со знаменитым шампанским «Вдова Клико». Российские источники пишут, что во время оккупации Реймса в 1813 году офицеры регулярно посещали винные погреба торгового дома «Вдова Клико», принадлежавшего Н. Понсарден (Barbe-Nicole Clicquot-Ponsardin), вдове винодела Франсуа Клико. Дама почуяла попутный ветер и отправила в Россию на голландском судне 75 ящиков шампанского. 6 июня 1814 года корабль отплыл в Петербург (увы, в регистрах Зунда найти его не удалось). Вино из первых ящиков продавалось нарасхват по 12 рублей за бутылку. Это было «вино кометы», урожая 1811 года, особенно удачного и ароматного.
Однако более достоверна французская версия событий. В период русской оккупации вино стало предметом… реквизиции и экспроприации. Когда подвалы вдовы Клико опустели, она заявила: «Сегодня они пьют. Завтра заплатят». Слова оказались пророческими. Сто лет затем, вплоть до революции 1917 года, Россия была второй в мире по объему заказов шампанского. Современники отмечали, что в России пьют только «Клико», а Теофил Готье уверял, что его можно попробовать лишь в России, для французов оно слишком дорого. Впрочем, известностью пользовались также «Моэт», «Аи» и пр. Князь Пётр Вяземский писал:
Дар благодатный, дар волшебный
Благословенного Аи
Кипит, бьет искрами и пеной! —
Так жизнь кипит в младые дни!
Самая ранняя зундская запись о шампанском относится к 1700 году, а о рейсе с ним в Петербург запись сделана 31 августа 1719 года: Jean Baptiste Marquerin задекларировал много чего ценного (к тому времени эскадры англичан утихомирили каперов, на Балтике стало спокойнее, а купцы убедились, что в Петербурге денег много и товар не залежится). Вез он из Бордо оливковое масло, бумагу в тюках, миндаль, уксус, хлопок, сахар, перец, шафран, индиго и пр., а из вин — две бочки шампанского, 110 больших бочек бордоского и 64 бочки бренди! Уплатил огромную по тем временам сумму пошлин — 294 далера 12 скиллингов.
Богатый груз указал 30 июня 1740 года и шкипер Jean Bapista, везущий из Дюнкерка в русскую столицу 10 бочек шампанского и бургундского, 29 бочек канарского, 42 какого-то французского, одну рейнского, 7 французского бренди и треть бочки бренди рейнского. О цене шампанского свидетельствует запись от 11 июня 1823 года: гронингенский капитан P. J. Muntendam шел из Руана в Петербург с шампанским на 31 820 ригсдалеров. Дюнкерк и Руан, близкие к провинции Шампань, были главными портами отправления этого вина.
Кофе
Но культура пития не ограничивается вином. Оно пьянит и расковывает, кофе трезвит и бодрит. Возможно, из-за этого он так медленно приживался в России, в отличие от Украины, где казаки и горожане ценили каву. Впрочем, ненька просто ближе к Турции и Европе, а тем самым и к цивилизации.
В 1665 году доктор предписал царю Алексею Михайловичу кофе как «лекарство против надмений (вздутия живота. — Ю. К.), насморков и главоболений», а его сын Пётр I, посетив в 1697 году Голландию, сам пристрастился к кофе. Каковой тогда продавали в аптеках, ибо он «осушает любой насморк и излечивает простуду, избавляет от ветров, укрепляет печень; превосходное средство против чесотки и порчи крови; облегчает сердце и жизненно важное биение такового, приносит облегчение страдающим болями в желудке и отсутствием аппетита» и т. д.
Вернувшись на родину, Пётр указом повелел всем подданным пить кофе в частном порядке и на ассамблеях. Чай тогда тоже был новинкой, с этим боролись консерваторы («Кто кофе пьет, того Бог убьет»), ибо сии напитки подрывали вековые устои. Первые кофейные дома появились, естественно, в Петербурге. В 1724 году по указу Петра там было открыто 15 трактиров для иностранцев, привыкших к кофейной традиции.
Страстной поклонницей напитка была императрица Анна Иоанновна. Это ей мы обязаны известным выражением: утро она начинала с чашки кофе, подаваемой в постель. Екатерина II кофе любила еще больше, причем предпочитала очень крепкий: утром она выпивала до пяти чашек, на которые уходило около 400 граммов молотых зерен. Потом она чувствовала себя бодро и энергично весь день. Получило распространение и гадание на кофейной гуще (впервые упоминается в 1747 году). В отличие от других колдовских способов, оно считалось менее предосудительным. В литературе Державин одним из первых упомянул кофе в оде «Фелица» в 1782 году:
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою…
С начала XIX века популярностью пользовалась кофейня «Кондитерская Вольфа и Беранже», ставшая центром интеллектуального Петербурга. Легенда гласит, что именно ее последней посетил Пушкин перед дуэлью с Дантесом. А в немецкую кофейню Рошке, что стояла на пути из Железноводска в Пятигорск, любил захаживать Михаил Лермонтов: здесь он пил кофе перед дуэлью с Мартыновым…
Однако искать кофе в STR нелегко. Дело в том, что во всех вариантах названия (kaffe, kofe, caffe, cafee и пр.) оно означает также (и гораздо чаще) дорогую ткань каффу (caffa, kaff.). Поэтому для скрупулезного подсчета придется открывать и просматривать каждую запись (их многие сотни, если не тысячи), и если в графе количества товара указаны штуки (stk., stkr., ste., støcker etc.), то это ткань, а ежели pund (фунт), то кофе.
О чем же говорят поиски? О том, что, несмотря на усилия царя-реформатора, новый напиток приживался медленно, и запись о грузе кофе для Петербурга появилась лишь в царствование Анны Иоановны. 20 апреля 1736 года: роттердамец Claes Cornelissen шел из Бордо с грузом чернослива, уксуса, бренди, двух сортов бордоского вина, а также на 640 далеров кофе.
Вероятно, для открытых Петром кофеен хватало поставок из балтийских портов. Всего с 1735 года сделано 2886 записей о caffe в регион Russia around St. Petersburg, то есть в Петербург, Выборг и Нарву (20–25 кораблей в год), причем речь в большинстве случаев идет именно о кофе, а не о ткани. Плюс 723 рейса на Ригу, плюс Ревель и прочие порты. Немало.
Можно еще многое написать о торговле России с Западом на основе записей Зунда и о ее важности для страны. Так, приведенные примеры показывают, что импорт страны определялся запросами высших слоев общества, что неудивительно, тогда как экспорт формировался товарами попроще: деготь, кованое железо, отличная парусина и пенька. Можно бы затронуть тему пива, она крайне интересна, но очень уж обширна, поэтому ограничимся этой небольшой культурологической зарисовкой.
Юрий Кирпичёв
Загрузка...
В станице Синявской (берег Азовского моря) даже при советской власти в 12.00 была сиеста — по всей станице звенели ступки, в которых мололи кофе, который потом пили с каймаком.
Любопытно. Фактически станицу основал вице-адмирал Алексей Наумович Сенявин, сын первого русского адмирала. А Наум Сенявин многажды хаживал Зундом. Об одном из его внуков, генерал-адьютанте Владимире Ржевском, остались записи в регистрах, и я писал о нем. Между прочим, он был дальним родственником Пушкина. Имперский мир тесен.