Юрий Захаренков больше двадцати лет проработал в ФИАНе в лаборатории академика Басова, проводя эксперименты по взаимодействию мощного лазерного излучения с твердыми мишенями. В 1991–1992 годах работал в Великобритании, в Резерфордовской лаборатории и Эссекском университете. С 1992 года — в США — в Лоуренсовской лаборатории в Ливерморе, в телекоммуникационных стартапах Кремниевой долины и в компании Raytheon в Лос-Анджелесе. Продолжаем публикацию его воспоминаний1.
Компьютеры — в науку
К компьютерам у меня было особое отношение — я понимал, что они будут играть важнейшую роль в ближайшем будущем. Возможно, на меня повлияло и то, что на десятом году обучения в школе наш класс был выбран для подготовки программистов, и наш молодой преподаватель оказался большим энтузиастом ЭВМ. Он приносил в школу старые «Феликсы», и мы умножали, крутя ручку этого аппарата. Потом он научил нас основам программирования на ассемблере («содержимое ячейки 0001 сложить с содержимым ячейки 0002, а результат положить в ячейку 0003; конец строки»).
Когда я начал работу в лаборатории квантовой радиофизики (КРФ) ФИАНа в 1972 году, мне поручили разбираться со сверхскоростными интерферограммами лазерной плазмы, полученными при зондировании короткими импульсами диагностического лазера. Чтобы получать пространственное распределение электронной плотности плазменного факела по плоской проекции, необходимо решать интегральное уравнение, используя разбиение картинки на зоны и вручную измеряя сдвиги интерференционных полос. Работа крайне утомительная и при ограниченном числе зон дающая существенную ошибку.
После недели интенсивных вычислений (в основном на логарифмической линейке) я побежал в комнату, где мой физфаковский однокурсник Коля Коноплёв осваивал первую в КРФ ЭВМ «МИР-2» с памятью аж 32 кБ.
ЭВМ занимала половину комнаты, на ней горели мириады белых и красных лампочек, перфоратор урчал, пробивая дырочки на длинной ленте, пишущая машинка печатала текст (этакий мамонт с мозгом мыши). Фантастика!
Коля запустил ЭВМ и пошел к теоретикам, предлагая свои услуги. Поскольку дело это было для них новое (все привыкли полагаться на свою шариковую ручку), то Коля не знал, как использовать машину, которую достали при личном участии академика Басова. Он начал создавать библиотеку стандартных программ — и тут я к нему пришел со своей проблемой. Поворчав, что мы живем в стране, где есть советская власть минус компьютеризация, он приступил к написанию программы решения так называемой «некорректной» задачи, в которой объемное распределение плотности определяется по двумерной проекции (для осесимметричного объекта эта задача сводится к решению интегрального уравнения Абеля).
Почти месяц я ходил к Коле, он здорово помог с пониманием теории статистических критериев при решении «некорректных» задач (он ведь окончил кафедру матфизики, из которой Тихонов сделал в МГУ факультет ВМК). В результате мы написали нашу первую научную работу с описанием процедуры и опубликовали это в виде фиановского препринта.
С тех пор я и стал активным поборником внедрения компьютеров, особенно для автоматизации различных стадий такого сложного эксперимента, как исследование взаимодействия лазера с веществом. Я чувствовал, что компьютеры будут развиваться быстрыми темпами, а объединенные в общие сети, они превратятся в неотъемлемую часть науки, экономики и частной жизни общества.
Очень хорошо помню, как в ФИАНе создавался свой вычислительный центр, начальником которого назначили моего друга Николая Коноплёва. Я, конечно, прибежал на открытие центра, где Коля с гордостью показывал мне шкафы с «быстродействующей» ЭВМ под названием БЭСМ-6 (гордость отечественного компьютеростроения). У Коли был штат из двух миловидных девушек, которые помогали пробивать дырочки в перфокартах, укладывать их в определенном порядке в ЭВМ, доставать длинные листы с результатами расчетов. Молодые теоретики из разных отделений и лабораторий ФИАНа моментально оценили открывшиеся возможности, сразу образовались очереди на пользование машиной.
А потом и вовсе свершилось чудо: в обход американских санкций через каких-то арабских посредников был закуплен современный компьютер PDP-10. К нам, экспериментаторам, прибежал Слава Шляпцев, рассчитывавший рентгеновские спектры излучения лазерной плазмы, и, захлебываясь, стал рассказывать, какая это удивительная машина: «Там целых 4 МБ оперативной памяти, у меня даже нет представления, как ее можно загрузить…»
Прошло десять лет, и мы опять встретились со Славой в Ливерморской лаборатории, где он с успехом загружал тамошний суперкомпьютер своими программами по моделированию рентгеновского лазера.
В 1976 году руководитель нашего отделения (ОКРФ ФИАН) академик и нобелевский лауреат Николай Геннадиевич Басов организовал научное сотрудничество с польским Институтом физики плазмы и лазерного микросинтеза (ИФПЛМ) в Варшаве, с которым ФИАН продолжал успешно сотрудничать в исследовании плазмы вплоть до 1990-х годов; результаты были опубликованы в научных журналах и доложены на международных конференциях. В 1980-х годах наша совместная работа была дважды отмечена как наиболее успешная среди совместных работ с учеными социалистических стран.
Будучи в очередной командировке с рабочим визитом в ИФПЛМ в начале 1984 года, я обратил внимание, что многие сотрудники приспособили популярные игровые консоли ZX Spectrum для обработки экспериментальных результатов. Это было небольшое устройство размером с сегодняшний Tablet с кнопками клавиатуры и разъемами для подключения телевизора (дисплея) и кассетного магнитофона (использовавшегося для загрузки программ в оперативную память). Прилагалась и небольшая брошюра, рассказывающая, как писать эти программы. У меня, конечно, глаза загорелись, и я завел с поляками разговор о расширении нашего сотрудничества в сторону автоматизации эксперимента. Дело было новое и продвигалось медленно, но я не сдавался — и через три года специально для меня был доставлен персональный компьютер (Х-86, по-моему) вместе с принтером, небольшим дисплеем и комплектом пятидюймовых флоппи-дисков. Это был один из первых персональных компьютеров в ФИАНе.
Огромное влияние на научную переписку с коллегами как внутри страны, так и с находящимися вне ее оказало внедрение в ФИАНе в 1989 году локальной сети компьютеров с центральным сервером в его ВЦ. По распоряжению директора ФИАНа провода развели по всем зданиям и начали запускать программы e-mail на компьютерах (по одному на лабораторию). Надо сказать, что возможность напрямую связаться с учеными перед планирующейся заграничной командировкой (вместо допотопного телетайпа, пользование которым ограничивалось тремя-четырьмя фразами с обязательным разрешением администрации), как и ценность компьютерной связи с иностранными соавторами на стадии написания статьи о совместных исследованиях была невообразимой. Как только слухи о начале этих работ дошли до меня, я немедленно побежал к моему другу Коноплёву — он же начальник ВЦ и отвечает за компьютеризацию — и буквально потребовал, чтобы он подсоединил мой компьютер к сети. Коля всегда был человеком добрым и не мог скрыть, что его техники как раз заканчивают проводку линии в кабинет Басова, а уж там и рукой подать до моей комнаты (всего два этажа ниже). Вот так и получилось, что e-mail пришел на мой вытребованный у польских друзей компьютер.
Компьютеры в массы
Игровой компьютер Spectrum для моего четырнадцатилетнего сына я привез из ФРГ в 1986 году и увидел, что тот не только мастерски гоняет шарик по экрану, но и пытается внести дополнения в саму программу. Это очень обрадовало меня, потому что к тому времени я видел будущее своего сына в области компьютерной науки, или, как ее назвали в МГУ, вычислительной математики и кибернетики (факультет ВМК).
И мне пришла в голову идея создать первый в Москве компьютерный центр для детей, где они могли бы в непринужденной форме игры учиться обращаться с компьютером. К тому времени перестройка Горбачёва уже гремела в полный голос, я рассчитывал на поддержку новых властей, когда предложил использовать обширную простаивавшую площадь районной библиотеки им. Н. К. Крупской в доме № 50 по Фрунзенской набережной, где моя супруга была заведующей. Вначале я думал, что руководство библиотек Ленинского района ухватится за эту идею — ведь они могли бы заработать на ренте помещения. Однако мой план встретил там решительный отпор — неохота было им возиться с дополнительными хлопотами, еле-еле успевали сдавать ежемесячные рапорты о неизменно растущем охвате населения библиотечным просвещением.
Всё, казалось, пропало, да тут неожиданно спасение пришло от моей одиннадцатилетней дочери. Она услышала наш с женой разговор и говорит: «Надо поговорить с моей подружкой Ирой». А мы: «Почему это?» Тут наша Вера и заявляет: «Ее папа работает в Совете Министров, он поможет». И правда, папа оказался помощником Рыжкова (председателя Совмина) — молодой, энергичный и очень интеллигентный человек. Он сразу же ухватил суть моей идеи, тем более, что наверху уже начали задумываться о пропаганде компьютеризации, и он сам уже участвовал в паре совещаний с компьютерщиками.
А потом всё сразу пришло в движение. В библиотеку пришел кем-то посланный строительный инженер, произвел осмотр помещения для составления проекта необходимого ремонта и закупки требуемого оборудования. Из управления районными библиотеками пришла весть, что они «вышли на вышестоящую контору с инициативой создания детских компьютерных центров при библиотеках». Еще через день Наташа пришла после смены домой из библиотеки и сказала, что днем к ним приезжал сам секретарь Ленинского райкома КПСС и дал ей прямой телефон к нему, чтобы звонила со всеми проблемами по подготовке центра («Наталья Павловна, звоните в любое время, всё будет сделано», — и это во время жесточайшего дефицита стройматериалов!).
Как секретарь и обещал, все работы были выполнены в срок, закуплены десять компьютерных игровых консолей, в окнах первого этажа, где и находились все помещения библиотеки, установлены воздушные кондиционеры, назначен директор центра и кассирша, продающая билеты на пользование компьютерами. Приближался день открытия центра.
За два дня до открытия новоназначенный директор центра пришел к своим соседкам-библиотекаршам и сказал, что на открытие приедут очень высокопоставленные люди, поэтому необходимо в компьютерный зал посадить только своих детей от шести до десяти лет и к ним приставить какого-нибудь парня, который бы помогал детишкам перезапускать консоль в случае ее зависания. Моя Наташа тут же предложила нашего сына Сашу (ему уже было четырнадцать лет, плюс к тому он лучше нас умел обращаться с компьютерами). На том и порешили.
На открытие детского компьютерного центра набежало много народа: местные ротозеи, какие-то корреспонденты с фотоаппаратами, все чиновницы из районного библиотечного управления, потеснившие скромных библиотекарш — работниц ставшей в одночасье знаменитой библиотеки им. Н. К. Крупской. И вот в сопровождении секретаря райкома к библиотеке/компцентру подвезли уважаемых гостей — секретаря ЦК КПСС Бирюкову (она «курировала» легкую промышленность) и академика Велихова (он не простой академик был, а вице-президент АН СССР по вопросам посылки советских ученых за границу, а также по совместительству пропагандировал всеобщую компьютеризацию всей страны).
По словам Наташи, набилась куча людей в зал, в общем-то не приспособленный для торжеств, с десятком ребятишек за столами-консолями, Саша с трудом протискивался на помощь то одному, то другому. Товарищ Бирюкова Александра Павловна отметила смелую инициативу работников библиотечного управления и пожелала им дальнейших производственных успехов. Академик Евгений Павлович Велихов выглядел слегка помятым и запотевшим (духота ведь, и другой работы много), но и он увидел перспективные зачатки всенародной борьбы за компьютеризацию. Их потом по телевизору показали в новостях. А мы с папой девочки Иры потом еще долго вспоминали, как мы развернули кампанию по просвещению народа. Кстати, директор центра заметил у Саши его ловкость обращения с компьютерами и предложил ему оплачиваемую сдельную работу в центре с 4 до 7 часов вечера. Я всячески поддержал эту затею, и через месяц, когда мой сын принес и показал (но не отдал) свою первую зарплату (целых 40 рублей!), я был горд не меньше его самого.
Так прошел год. Сын мой Саша превратился в полупрофессионального компьютерного спеца, дававшего консультации своему учителю физики, как лучше оборудовать новый школьный кабинет, используя мини-компьютеры, обещанные районным отделом образования. Компьютерный центр дома № 50 процветал, детей а также и взрослых принимали по предварительной записи, кассирша собирала с посетителей плату и сдавала ее директору. А директор, обзаведясь легальным именем и официальной печатью, решил наладить и свой личный («левый») бизнес. Ему разрешили публиковать в газетах рекламу вверенного ему центра, в которой он также предлагал помощь центра в разработке специализированного программного обеспечения.
Не могу не отметить уникальность для той поры такого сервиса. Для примера, могу сослаться на рассказ в YouTube2 одного потомка поволжских немцев, во время войны сосланных и выживших в безлюдных казахских целинных степях. Уехав из родной Караганды, Алексей (по-теперешнему австрийскому — Аксель) выучился в Новосибирском университете с упором на грядущую компьютеризацию всей отдельно взятой страны (а заодно и женился на однокурснице). Комиссия по распределению новоиспеченных инженеров учла пожелания молодоженов направить их в места, где они смогли бы получить жилье поскорее (что поделаешь, молодежь). И оказались они в удмуртском лесу, в который был вкраплен военный завод, занимавшийся сборкой ракет (помните песню «…зато мы делаем ракеты» — так вот — это про них), и жильем тоже обеспечили сразу (!), был там такой длинный семейный барак-общежитие. Ну что ж, лиха беда начало (ведь молодежь). Вызывает Алексея директор с полковничьими погонами и велит что-нибудь сделать с компьютером, который ему прислали по разнарядке из Центра (к тому времени Министерство оборонной промышленности уже наладило в обход западных санкций параллельный импорт из разных дружественных арабских стран).
Алексей, конечно, обрадовался, что теперь хоть что-то от университетского образования пригодится. Уселся перед новеньким компьютером и мигом сочинил программу учета комплектующих на складе, а потом пошел в планово-финансовый отдел и описал в одной программе все операции отдела — от заказанной номенклатуры поставок до распределения поступающих деталей и даже до отправки готовых изделий, заодно провел оптимизацию металлургического процесса в цехе. Директорствующий полковник еще даже не успел разобраться, почему бухгалтерия так сильно хвалит Алексея, да тут как снег на голову приезжает комиссия из Центра. Спрашивает комиссия: «А как вы используете компьютер?» «Позовите Алексея!» — кричит полковник, а сам уже сейф открыл с неприкосновенной бутылкой водки для отвлечения внимания комиссии. Пришел Алексей, рассказал об эффективности работы созданной им базы данных и хотел уже уйти по-тихому, да только главный из комиссии ему и говорит: «Собирай чемодан, с нами поедешь, других наших ракетчиков будешь учить, в нашем ведомстве еще никто не додумался, что с компьютерами делать».
На этом я вернусь к своей истории.
А история с детским центром компьютерного образования в московском доме № 50 по Фрунзенской набережной была такая. За год работы наш изобретательный директор получил изо всех уголков советской страны множество заявок (а вместе с ними и предоплату) на желанное программное обеспечение всевозможных баз данных. Деньги копились, а заявки не выполнялись. Заказчики свирепели и грозили судом. Но директор знал выход из создавшейся ситуации — «случайный» пожар на вверенном ему объекте, который и уничтожит «уже готовые к отправке заказы».
И вот теплым летним вечером библиотекарши из смежного помещения почувствовали запах дыма. Моя Наташа (она ведь зав. библиотеки) бежит в зал компьютеров и выводит из горящего помещения шестерых детей. Пожарных уже вызвали, можно перевести дух. Только где же наш Саша, он ведь тоже был там?! Наташа снова бежит «в горящую избу», но натыкается на своего чумазого сына, выносящего из объятого пламенем компьютерного зала драгоценное достояние социалистического государства — игровые консоли. Потом ему в школе дали грамоту «За отвагу на пожаре». Вот как приходилось нести компьютеризацию в массы.
Сегодня эти истории кажутся неправдоподобными, многое забыто после тридцати лет в постоянно меняющихся условиях жизни россиян. А ведь если вспомнить, сколько классных компьютерщиков (теперь их называют «айтишники») выросло в нашей стране, то число их (особенно при подсчете по всему миру) наверняка займет первое место, обогнав Индию (во всяком случае, если считать на душу населения). По-моему, это результат широкого интереса постсоветского общества к передовым технологиям, развившегося на почве личной инициативы, иногда даже вопреки безучастности властвующих структур. Приятно сознавать, что и я сам приложил руку к пропаганде и развитию компьютеризации в ФИАНе и в широких народных массах.
1 См. также: Захаренков Ю. Мэнээс Толя Жигалкин и Политбюро ЦК КПСС. Из рассказов бывалого фиановца // ТрВ-Наука № 384 от 08.08.2023. trv-science.ru/2023/08/menees-zhigalkin-i-politbyuro-ck-kpss/
2 Aksel Frank. Life in the USSR. Secret files. youtu.be/1iRwwG7ehMY
(6 оценок, среднее: 4,83 из 5)
Загрузка...